Почему число безработных в РФ может вырасти в пять раз?

Количество официальных безработных в России может вырасти почти в пять раз – с нынешних 799 тыс. до 3,8 млн человек. Не пугайтесь: дело не в грядущем экономическом коллапсе, просто Министерство труда готовит предложения по увеличению пособия по безработице.

По сведениям Росстата, в марте 2018 года 3,8 млн россиян в возрасте 15 лет и старше классифицировались как безработные в соответствии с методологией Международной организации труда. Это 5,4% рабочей силы страны. Такое же число безработных было определено в феврале 2018 года.

При этом на бирже труда в конце февраля 2018 года, по данным Роструда, состояло на учете в качестве безработных 799 тыс. человек. Остальные 3 млн не посчитали нужным зарегистрироваться в качестве безработных, потому что игра не стоит свеч: минимальный объем пособия в России составляет 850 руб. в месяц, максимальный – 4900 руб. Чтобы получить это пособие, человек должен безуспешно искать работу в течение года.

Ситуация может измениться, если новый состав правительства примет проект Минтруда. В апреле 2018 года ведомство предложило увеличить пособие по безработице, размер которого не менялся с 2009 года, до уровня прожиточного минимума – сейчас это более 11 тыс. руб. Это приведет к росту официальной безработицы, считают эксперты. Чтобы предложение Минтруда было принято, Минфин должен найти 20-25 млрд руб. в год. Пока министерство финансов России ищет недостающие миллиарды, редакция Executive.ru обсуждает с генеральным директором консалтинговой группы «НЭО Центр» Валерией Плотниковой, из каких секторов экономики будет формироваться поток безработных в России.

Executive.ru: Предположение номер один: кандидатов на биржу будут поставлять моногорода, поскольку уровень безработицы в них традиционно выше по стране и поскольку ситуация с занятостью на производствах может ухудшиться в условиях экономических санкций. Эта версия имеет право на жизнь?

Валерия Плотникова: Проблема моногородов для России стала актуальной в основном в постсоветский период, при переходе к рыночной экономике, который сопровождался сильным и длительным кризисом и ростом безработицы. После «периода несистемной поддержки» в 2014 году был создан Фонд развития моногородов для содействия развитию их инфраструктуры и диверсификации экономики. Суммарный объем средств Фонда и принимаемые меры вопреки всем стараниям не могут полностью нивелировать риски в данной области. В ходе нового витка кризиса проблемы обострились, но не так сильно, поскольку спад промышленного производства в России был относительно небольшим (менее 4% в 2015 году) и прекратился к концу 2016 года.

Но в целом статистика показывает, что проблема монопрофильности сильно переоценена, к середине 2016 года проблема в значительной степени «рассосалась» вследствие длительных эволюционных изменений структуры экономики многих российских городов. Это не означает, что жизнь в них улучшилась, снизились только риски значительного роста безработицы из-за проблем градообразующего предприятия.

Например, среди моногородов со специализацией в сфере деревообработки к «красной» зоне относятся 47%, с текстильной специализацией – 42%. Большинство «проблемных» деревообрабатывающих производств расположены в Республике Карелия, Архангельской и Брянской области, а текстильных – в Ивановской, Владимирской, Ярославской областях. Основные причины сложной социально-экономической обстановки в этих городах – устаревшие производственные мощности и высокая степень износа инфраструктуры, затруднения в продвижении продукции и поиске новых рынков сбыта, а также слабые управленческие кадры из-за низкой привлекательности этих предприятий как работодателя.

Executive.ru: То есть проблема безработицы в моногородах надуманная?

В.П.: Очаги напряженности в основном локализованы в малых индустриальных городах горнозаводского Урала со старыми промышленными предприятиями, особенно металлургическими, в Кузбассе. В основном это моногорода с пока еще высокой долей занятых на градообразующем предприятии и застойными проблемами безработицы. По данным Росстата, в наименее благополучных моногородах, относящихся к «красной зоне» – к концу 2017 года таковых было 94 – проживало 3,1 млн человек. 18 городов из этой зоны будут выведены за два года. По планам правительства в течение следующих шести лет все моногорода из «красной зоны» должны быть переведены в другие категории или закрыты, как муниципальные образования.

Executive.ru: Цифровые технологии позволяют избавиться от множества работников. В том числе от таких массовых, как водители. Например, автопилот, управляющий грузовиком, который движется в колонне других грузовиков, как в Австралии, лишит работы сотни тысяч дальнобойщиков. А станки с ЧПУ уже заменяют десятки профессионалов на заводах. Какое воздействие на рынок труда окажет грядущая роботизация рабочих специальностей?

В.П.: Да, рабочие специальности все больше требуют получения высшего образования и постоянного обучения, поскольку средства труда модернизируются и становятся более сложными в управлении, выполняя все более сложные и точные операции.

Специалистов требуется все меньше, зачастую на одну производственную линию требуется не более 10-15 человек. Однако в стране не так много крупных производств – менее 52 тысяч, а малый бизнес не имеет ресурсов для цифровых производственных линий, и не будет набирать квалифицированных дорогих рабочих.

В этих условиях рабочий сталкивается с классической «вилкой»: работать без обучения не берут или платят в пределах минимального размера оплаты, установленного государством, а обучение требует вложений, в несколько раз превышающих зарплату. Выиграют те рабочие, чью профессиональную переподготовку полностью или частично профинансируют работодатели.

Executive.ru: В секторе «белых воротничков» цифровизация создает такие же риски? Банковские клерки больше никому не нужны, потому что банк «переехал в телефон». А введение цифровых идентификаторов сделает ненужными кредитных аналитиков и других клерков, которые сейчас заняты в банках. Армию бухгалтеров заменят парой программ, сопряженных с госорганами…

В.П.: Рынок услуг, где присутствует высокая доля стандартных операций, будет меняться все сильнее. Технологии Big Data и машинного обучения позволяют исключать участие человека, в том числе в интеллектуально емких процедурах, таких как, например, определение лимита ответственности в страховании, размер кредита, верификация той или иной процедуры с точки зрения рисков, массовый подбор однотипного персонала. В результате на улице действительно могут оказаться сотни тысяч служащих, которые не смогут устроиться в малое количество универсальных компаний, специализирующихся на всем и понемногу.

Executive.ru: Может ли малый бизнес компенсировать эти тренды? Каков ваш прогноз в части малого предпринимательства и самозанятых граждан?

В.П.: Абсолютное большинство малых бизнесов в России – это или торговля, или оказание не наукоемких услуг, где цифровизация в принципе маловероятна по причине отсутствия предмета для «оцифровки». Другой вопрос, что малый бизнес находится под пристальным вниманием государства. «Наступление» началось с момента, когда Федеральная налоговая служба представила правительству информацию, что около 20 млн человек не платят налоги, а малый бизнес уклоняется от выплат всеми способами.

Сейчас более 6 млн субъектов малого предпринимательства и около 16 млн людей заняты в малом и среднем бизнесе, но налоги от них поступают на уровне всего одной крупной компании. Все эти онлайн-кассы, отчетность и финансовые потоки через безналичные расчеты выдавливают с рынка всех, кто не готов работать по правилам. Это хорошая новость для государства.

Плохая – из 20 млн занятых за несколько лет зарегистрировались около тысячи человек. Сколько еще закроется и откроется в ближайшее время из-за давления на малый и средний бизнес, правительство сообщить не может, а прогнозы показывают только общую картину – сам бизнес, как и люди в нем, меняется.

Executive.ru: В состоянии ли система образования уловить эти изменения? Или она будет поставлять на рынок кандидатов, которые окажутся безработными сразу после получения дипломов?

В.П.: Эту проблему решить будет непросто. Каждый год появляются запросы на специалистов с новыми навыками и знаниями. Цифровизация дошла до того, что требования работодателей об отраслевом опыте перестают быть определяющими. Роботизация и развитие 3D-печати, активное использование материалов и услуг, которые только появились, работе с которыми пока не обучают в вузах, подводят к мысли, что всю систему подготовки кадров пора менять.

Высокотехнологичные отрасли требуют обученных специалистов каждый год, чего никакой ВУЗ обеспечить не в состоянии. Многие курсы и тренинги, от разовых семинаров до программ профессиональной переподготовки, включая MBA, позволяют получить дополнительные знания и навыки, но только при условии, что у человека есть хорошее базовое образование.

При этом методики большинства вузов не приспособлены к постоянным изменениям. Технические институты дают классическое инженерное образование, но их выпускникам приходится доучиваться на рабочих местах, это занимает до полугода и требует значительных инвестиций от работодателя. Гуманитарные вузы гибче в этом вопросе, но их методики серьезно устарели, а отдельные дисциплины только прячут общее отставание.

Сферу высшего и специального образования ждут серьезные перемены. Какой будет политика двух министерств, созданных на базе прежнего Минобрнауки, мы, полагаю, узнаем в скором будущем. Минобразования подготовило документы, согласно которым будет развиваться сфера обучения до 2025 года. Эти проекты еще не приняты.

Executive.ru: Относительно новое явление – Uberизация сервисов, когда совместное пользование делает ненужным услуги профессионалов. «Бла-Бла-Кар», к примеру, отбирает работу у профессиональных водителей. Это серьезный фактор риска, на ваш взгляд?

В.П.: Демпинг любительских услуг увеличит конкуренцию между профессионалами, а также заставит их искать новые ниши на рынке или создавать новые. Часть работников из сферы услуг пополнит армию безработных, часть станет профи с новыми качествами, но следующие 5-7 лет изменения на рынке труда из количественных перерастут в качественные. Выживут сильнейшие.

Рынок такси будет четко разделен в крупных городах на сетевые и дешевые для клиента компании и премиум-сегмент. Средний сегмент такси исчезнет полностью, а эконом-вариант местных водителей останется в регионах, пока там не появятся устойчивое интернет-покрытие и смартфон у каждой семьи. Массовое внедрение программ-помощников по мелкому бытовому ремонту и приготовлению пищи снизит потребность в специалистах ЖКХ и мастеров «на час».

Executive.ru: Какие сегменты на рынке труда будут расти в ближайшие пять-семь лет?

В.П.: Безусловно в следующем десятилетии будет расти социальная сфера. В России уже более 43 млн пенсионеров, и с ними надо работать отдельно. Другой сегмент роста – информационные технологии, цифровая экономика. Российский рынок в течение следующих шести лет только в IT-областях потребует более 3 млн человек, поскольку даже малый бизнес будет вынужден иметь на постоянной работе сотрудника, который занимается цифровой проблематикой.