«Это не миграционный кризис, это – кризис миграционного менеджмента»

Большая часть трудовых мигрантов Евросоюза – это так называемые внутренние мигранты. Чаще всего в их роли выступают жители стран бывшего восточноевропейского блока, в частности поляки. Однако в последние два года ЕС переживает миграционный кризис. Так считают многие эксперты, в частности сотрудник Carnegie Europe Пьер Вимон, который назвал кризис острым и масштабным. Однако сооснователь и директор берлинского Института миграционной политики Ольга Гулина уверена: в Европе не миграционный кризис, а кризис миграционного менеджмента. Как влияют мигранты на рынок труда и на социальную жизнь в Европе? Эти вопросы Executive.ru обсуждает с Ольгой Гулиной.

Executive.ru: Ольга, сколько мигрантов принимают в среднем ежегодно страны Евросоюза?

Ольга Гулина: По данным статистики Евросоюза, около 4,7 млн человек иммигрировали в одно из государств ЕС в 2015 году и порядка 2,8 млн выехали из ЕС. Среди 4,7 млн, ставших новыми жителями, 2,4 млн – граждане государств, не входящих в ЕС, а 1,4 млн – граждане Евросоюза, перебравшиеся в другую страну. Еще 860 тыс. въехали в страны ЕС в рамках программ возвращения соотечественников, и 19 тыс. новых иммигрантов были лицами без гражданства. При этом в 17 из 28 государств ЕС количество иммигрантов превзошло количество эмигрантов. Однако в 11 странах, среди которых Болгария, Ирландия, Испания, Хорватия, Польша, Португалия, Латвия, Литва, это соотношение было диаметрально противоположным.

Миграция в странах Евросоюза в 2015 году

Источники: Евростат, Национальное бюро иммиграции Италии

Executive.ru: Речь и о трудовых и о гуманитарных мигрантах?

О.Г.: Мы говорим обо всех миграционных потоках. Это – все лица, устремляющиеся в Европу за работой, образованием, с целью воссоединения с семьей, в поисках убежища, или по другим основаниям.

Executive.ru: Можем ли мы называть гуманитарных мигрантов беженцами?

О.Г.: Сегодня лингвистическое оформление миграционных процессов – это очень актуальная тема и развивающееся направление миграционных исследований на Западе. Сам термин мигрант весьма неоднозначен, на правовом уровне отсутствует его четкая детерминация. В правовом пространстве и тексте правовых документов четко выверенными являются лишь понятия «беженец» и «лица в поисках убежища», так называемые гуманитарные мигранты. Так вот, беженцы – это очень маленькая группа лиц – только те, кто подпадает под условия Женевских конвенций или лица, чьи прошения об убежище были одобрены странами-участниками ЕС.

По данным управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, в 2016 году 65,6 млн человек были вынуждены покинуть свое место жительства из-за преследований, конфликтов, насилия или нарушений прав человека. Это совокупное число беженцев и лиц в поисках убежища. Для сравнения: в 1999 году таких лиц было 33,9 млн. Среди этих 65,6 млн статус беженца по Женевским конвенциям есть у 22,5 млн. 40,3 млн – вынужденно перемещенные лица – это люди, которые не имеют статуса беженца по разным основаниям и находятся под субсидиарной, дополнительной защитой различных международных институций или отдельных государств, и есть еще 2,8 млн человек, которые находятся в поисках убежища. Между собою эти лица различаются по объему прав, правовым документам, определяющим их статус и объему правовой защиты. Называть всех этих лиц одним термином «беженец» неверно, поэтому лучше пользоваться термином «гуманитарные мигранты».

Executive.ru: Где оседают гуманитарные и трудовые мигранты?

О.Г.: Это очень хороший вопрос. Динамика миграции лиц в поисках работы серьезно отличается от динамики лиц в поисках гуманитарной защиты. Проще говоря, в мировом масштабе за работой люди едут в другие страны чаще, чем в поисках убежища и статуса беженца. Страны-лидеры по приему трудовых мигрантов – это США, Германия, Россия. При этом девять из десяти гуманитарных мигрантов живут и находят пристанище в развивающихся странах. Как видите, Европа принимает песчинку мировых гуманитарных мигрантов. В 2016 году Германия, среди стран с развитой экономикой, была крупнейшим получателем прошений об убежище (722,4 тыс. заявлений); далее следуют Соединенные Штаты Америки (262 тыс.) и Италия (123 тыс.).

Страны-лидеры по приему мигрантов в 2015 году, млн чел

Источник: Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев

Executive.ru: Каков портрет среднестатистического гуманитарного мигранта, который сейчас приезжает в Европу?

О.Г.: Среднестатистический портрет мигранта внутри ЕС различается от страны к стране, потому что у каждой страны свой миграционный профиль и своя миграционная история, равно как и свои выталкивающие в миграцию факторы. Скажем, распад колониальных империй и создание сотни независимых государств привели к волне миграции во Франции, имевшей колониальные территории в каждом уголке земного шара – Сирию, Ливан, Гуанчжоу в Азии; Квебек, Гваделупу, Мартинику в Северной и Южной Америке; Алжир, Тунис, Марокко, Сенегал – в Африке и другие. Неудивительно, что во Франции больше выходцев из Алжира, Марокко и Португалии. Доминантными миграционными потоками являются (по очередности) трудовая миграция; гуманитарная миграция (защита беженцев и лиц без гражданства); студенческая миграция.

Франция в последние годы все чаще прирастает мигрантами из Марокко по линии «сезонной трудовой миграции». Подданные Марокко получают до 80% разрешений на сезонную работу в стране. Граждане Китая лидируют по количеству студенческих виз. Марокко, Алжир, Тунис и Турция – главные поставщики миграции по линии воссоединения с семьей. При этом, согласно данным статистики, иммигранты из стран третьего мира и их потомки в два раза более затронуты безработицей, чем остальное население страны.

Германия никогда не была колониальной империей, там другой миграционный профиль. Страна, потерявшая серьезную часть населения, в XX-XXI веке проводила мощную политику репатриации. Германия – самый успешный пример репатриационных программ, программ возвращения этнических немцев. К примеру, возвращение этнических немцев из стран постсоветского пространства произошло в таких масштабах, что позволило бы стране (при желании) создать еще одну федеральную землю, по численности населения сопоставимую с Тюрингией.

Сегодня в Германии репатриация этнических немцев не составляет основной миграционный поток. Ее пик пришелся на 1997-1999 годы. Лидирующими миграционными трендами в стране является трудовая и гуманитарная миграция. При этом, по данным Федерального агентства по труду – Bundesagentur für Arbeit, получателями пособия по безработице Hartz 4 в стране преимущественно являются 90% граждан Ливана; 65% – Ирака; 53% – Афганистана; 48% –Пакистана; 44% – Ганы. За пособием по безработице обращаются 33% граждан Казахстана; 32% – Украины; 31% – РФ. Поэтому говорить об усредненном портрете мигранта во всех 28 государствах ЕС проблематично.

Executive.ru: Люди, которых итальянская береговая охрана вылавливала в Средиземном море – они кто?

О.Г.: Люди, устремляющиеся в Европу по Средиземному морю, имеют разные движущие мотивы для иммиграции. Конечно, они делают это в поисках лучшей и безопасной жизни в Европе. Миграция – это когда люди голосуют ногами. Исследователи пока мало могут сказать о качестве этой миграционной волны и ее интеграционном потенциале, в этом направлении нужны детальные исследования. Пока мы точно знаем, что мигранты, устремляющиеся по морю в Европу – это преимущественно мужчины в возрасте от 18 до 35 лет. Причем, потоки в Италию и в Грецию различаются, как минимум, из-за стран происхождения мигрантов.

Кто стремится в Европу по морю. 2016 год

Источник: пограничное агентство Frontex

Executive.ru: Каков шанс, что мигранты освоят новые компетенции на новом месте?

О.Г.: Миграция и интеграция – это социальные процессы, у которых много граней. Успешность интеграции любого иммигранта находится в зависимости от трех составляющих: квалификации, навыков, психической устойчивости и пробивной способности самого мигранта; интеграционных программ, механизмов и институтов в стране приема, включая программы признания образования, профессиональной квалификации, адаптации к рабочему месту; механизмов правовой защиты в стране происхождения мигранта.

Страны Скандинавии одни из первых запустили программы признания образования и квалификации, полученной за рубежом, что способствовало упрощенному вхождению мигрантов на рынок труда в Швеции, Дании и Норвегии. Неудивительно, что до сих пор уровень интеграции и вовлеченности мигрантов в жизнь принимающего общества остается одной из самых высоких именно в этих странах.

Executive.ru: С какой скоростью страны, принимающие мигрантов, приобретают проблемы?

О.Г.: Миграция как любое явление человеческой жизни и общественный процесс вызывает проблемы только тогда, когда нет или недостаточно знаний, навыков, механизмов и институтов по ее регулированию. Поэтому решение большинства сложностей находится именно в тот момент, когда есть готовность найти решение для этих сложностей. Поэтому в одних странах приема мигрантов вновь прибывшие – головная боль, а в других – желаемое обретение человеческого капитала. Хотя в чистом виде либо одно, либо другое, не встречается.

Executive.ru: Оцените, насколько хорошо в Европе выстроен процесс интеграции мигрантов и чем грозит отсутствие этой работы.

О.Г.: Цель интеграции – создание возможностей и шансов для иммигрантов в принимающем обществе. В настоящее время интеграционные стратегии государств ЕС выстроены в трех направлениях: изучение языка – ключ к интеграции; признание квалификации, образования, регулирование доступа к рынку труда или программам переквалификации, образования – двери интеграции, которые проводятся в сотрудничестве и кооперации государств-приема мигрантов с государствами приема мигрантов.

Механизмы и инструменты интеграции в каждой стране имеют свои особенности. Так, важным элементом миграционной политики Франции является обязательный договор об интеграции – contract d'accueil et d'intégration, обязывающий мигранта, как проживающего в стране, так и впервые въезжающего на ее территорию, приложить все усилия для интеграции в принимающее общество, стать членом какого-либо общественного образования (церковного хора или футбольной команды) и освоить язык до требуемого законом уровня.

В Германии интеграционные инициативы весьма широки, существуют даже квоты для трудовой занятости в полиции, образовании, в муниципалитетах для людей с миграционной составляющей как создание ролевых моделей удачной интеграции для новых мигрантов. В Швейцарии в законодательстве заложена система 10 субиндикаторов: социальная помощь и бедность; криминалитет, безопасность, расизм и дискриминация; культура, религия и СМИ; образование; семья и демография; язык; вопросы жилья; трудоустройство; политическая репрезентативность; состояние здоровья – внутри которых существует своя классификация элементов, позволяющая наиболее полно отразить процесс интеграции.

Провал интеграционных программ ведет к напряженности общества, росту ксенофобии и угрозам социальной разобщенности, последствиями которых становится криминализация мигрантов и их исключенность из жизни принимающего общества и страны.

Executive.ru: Каков шанс, что из-за мигрантов вырастет криминальная обстановка?

О.Г.: Мигранты не преступники. В «серую» зону попадают люди с криминальным прошлым или те, у кого нет механизмов правовой защиты. Миграция – это социально-экономический процесс. Она обретает криминальный окрас, если процесс не имеет прозрачных, понятных, доступных механизмов разрешения конфликтов и противоречий. Масса академических исследований доказывает, что миграция и мигранты криминализируются только тогда, когда бюрократизация и серые схемы для легального существования становятся обычной практикой, которую невозможно преодолеть доступными правовыми механизмами.

Executive.ru: Как страны ЕС защищаются от проблем, связанных с миграцией и почему в этом так активны страны Вышеградской группы?

О.Г.: В современной Европе налицо две тенденции: строительство стен и заборов, ужесточение иммиграционных практик и иммиграционного законодательства. Ни одна из этих тенденций не способна разрешить возникший миграционный кризис. Еще раз подчеркну, в Европе нет миграционного кризиса, в Европе – кризис миграционного менеджмента. Вернемся к цифрам. Население ЕС – порядка 510 млн человек, новые миграционные потоки (иммигранты минус эмигранты) составляют порядка 2 млн. Чтобы справиться с такими миграционными потоками, требуется единая политическая воля.

Ее отсутствие, как показывает практика стран Вышеградской группы, отказывающихся от приема гуманитарных мигрантов по квоте, усложняет миграционный менеджмент на континенте. Нужно договариваться, нужно искать пути для решения – ни строительство новых стен, ни предложение Швеции о штрафе за каждого непринятого гуманитарного мигранта неспособны разрешить миграционную ситуацию на континенте.

1 миллион – количество гуманитарных мигрантов в ЕС в 2016 году

Кликните, чтобы увеличить карту