Двухэтажный дом на юго-востоке Москвы мало напоминает офис продюсерской компании. Тишина в коридорах и малочисленность населяющих здание людей говорят о привычке к размеренному распорядку рабочего дня. Первый сигнал – наличие на одной из дверей таблички с настоятельной просьбой не мешать творческому процессу. То, что именно здесь делают кино, становится понятно только за дверью. В одной части комнаты - осветительное оборудование, камеры на штативах, кресло и фон для записи синхронов. В другой – столы с могучими Mac Pro. На серверах более 600 часов исходного материала многосерийного документального фильма про афганскую войну – первого масштабного проекта кинокомпании «Лазурные поля», возглавляет которую участник Сообщества Executive.ru Алексей Крол.
До прихода в кино наш сегодняшний герой успел «порулить» телеканалом, создать свою продакшн-компанию, поиграть в продюсера чужих проектов и понять, что кинобизнес – та отрасль, в которой лучше и выгоднее все делать самому. Как и другим продюсерам, ему пришлось столкнуться с проблемой поиска денег, с дефицитом специалистов и решать вопрос о способах продвижения своего проекта, который в данный момент находится в процессе пост-продакшн. Но в месте с трудностями кино открыло предпринимателю великое разнообразие бизнес-моделей: зарабатывать, снимая фильмы, можно множеством способов. В интервью Executive.ru Алексей Крол рассуждает о коммерческом аспекте создания кино, о медийном потенциале большого экрана и не стесняется называть своими именами события и явления российской киноиндустрии.
Executive.ru: Кризис для многих российских продюсеров стал предлогом для отказа от новых проектов. Многосерийная документальная лента – не лучший способ вернуть инвестиции и еще более сомнительное предприятие в наступившее неспокойное время. Может, стоило заняться чем-то более прибыльным?
Алексей Крол: Во-первых, проект был запущен более двух лет назад. Тогда кризиса еще не было, и денег было достаточно. Но даже сейчас снимать кино имеет смысл. Народ будет всегда смотреть телевизор, а значит, телеканалы всегда будут искать и закупать контент. Возможно, из-за кризиса снизятся цены и поменяются какие-либо другие условия, но хороший контент всегда будет пользоваться спросом. Поэтому, когда мы запускали проект, у нас не было каких-то соображений, связанных с кризисом. Да, мы долго искали деньги, чтобы начать, но сейчас проект в стадии post-production, поэтому с данной точки зрения риски минимальные – даже в той ситуации, которая сложилась на данный момент.
Во-вторых, если говорить о бизнес-составляющей, то в кино много моделей прибыли. Классическая модель кинобизнеса - поиск инвесторов, производство фильма на их деньги и продажа готовый продукт через доступные каналы – всего лишь одна из них. Кино – это в том числе и медийный, публичный продукт, поэтому его могут использовать как инструмент паблисити конкретные группы интересантов.
Executive.ru: Не припомню случая, чтобы в нашей стране документальные фильмы добирались до большого экрана. Логично предположить, что вы выберете другие каналы дистрибуции. Какие?
А.К.: Для нас как для команды, которая создавала фильм, и для тех структур, которые его финансировали, основная задача – сделать так, чтобы как можно большее число людей, которым интересно, его посмотрели. Есть ряд каналов, на которые мы планируем все это дело продвигать. Это федеральные, региональные каналы и нишевые каналы, а также кабельное и спутниковое телевидение. Затем есть DVD. Если удастся продать права на показ сериала, это будет плюсом – возместится часть расходов. Но для нас продажа прав не является главной целью. Конечно, если будут какие-то деловые предложения, мы не станем от них отказываться.
Executive.ru: Названия некоторых документальных сериалов стали зонтичными брендами. Российский пример - проект Леонида Парфенова «Намедни 1961-2003: Наша Эра». После показа по ТВ программа вышла на DVD, а не так давно свет увидела одноименная книга. Есть ли потенциал коммерциализации «афганского» проекта?
А.К.: Чтобы говорить об успешности «Намедни», нужно для начала посмотреть бухгалтерский баланс проекта. «Намедни» - это телевизионная история, там совсем иная модель прибыли. При нормальных рейтингах вам не надо задумываться о каналах продвижения – за счет продажи рекламного времени вы десять раз отбиваете затраты на продакшн. Уверяю вас, книги и диски – отнюдь не основная статья прибыли. Хотя DVD вообще интересная тема.
Executive.ru: С какой точки зрения?
А.К.: С точки зрения доходности. Мы это увидели на примере релиза «Война матерей». При небольших тиражах себестоимость одного DVD с полиграфией - порядка $2. А в розницу этот диск продается за 250 рублей. Если говорить о мэйджорах, которые имеют собственные квоты на заводах по производству дисков, то для них одна копия стоит 11 центов. А в розницу одни продают диск за 500 рублей. Поэтому если напечатал 100 тыс. копий DVD, а продал 10 тыс., то уже отбил издержки. Все, что сверх этого – уже чистая прибыль.
Executive.ru: То есть, «Намедни» был успешен благодаря поддержке канала НТВ?
А.К.: Именно. Сначала цикл прошел по телевидению. Это само по себе колоссальная рекламная поддержка. У нас несколько иная ситуация. Мы свой проект делаем по книге Александра Ляховского «Трагедия и доблесть Афганистана». В частности, по ней создавался первый этап сценария, и уже потом накладывалась новая информация из синхронов. Поэтому, если говорить о развитии проекта, то мы думаем о варианте опубликовать сценарий в виде книги, но эта книга будет не похожа на тот оригинал, который лег в основу первого этапа. В книге Ляховского материал подан более аналитично и подкреплен выдержками из документов. Сценарий же опирается в том числе и на синхроны. Есть идея сделать доступными стенограммы интервью всех героев сериала. Это представляется нам неким социально значимым шагом. В дальнейшем я не исключаю появления каких-то локальных тем и даже новых фильмов, поскольку материала за время подготовки набралось с избытком – более 600 часов при длительности финальной версии примерно 20 часов. Но сейчас об этом преждевременно говорить. Думаю, гораздо быстрее появится международная версия фильма.
Executive.ru: Сериал будет переведен на английский?
А.К.: Это будет не просто перевод. Скорее, совместная работа над международной версией фильма. Сейчас мы ведем переговоры с несколькими американскими каналами, выбираем, с кем из них лучше работать. Историческая канва для российской и экспортной версий будет одинакова – все-таки история есть история - а вот некоторые акценты, связанные с современностью, будут отличаться.
Executive.ru: За последние несколько лет в российском кино появилось несколько лент, которые собрали в прокате хорошую кассу. Что это было – наметившийся тренд инвестиций в кинобизнес или единовременный вброс денег в индустрию?
А.К.: На мой взгляд, это было следствием двух факторов. Во-первых, пиар. Кино – это Олимп гламура, поэтому все, кто так или иначе имеют отношение к гламуру, оказываются в кино. Представьте, что вы олигарх. У вас есть все, вроде как больше желать нечего. Но вот вы захотели, чтобы ваша жена прошла по красной ковровой дорожке. Такие желания, из разряда капризов – первая причина того, почему в кино пришли большие деньги. Во-вторых, подъем экономики. С точки зрения бизнеса мне известны несколько структур, которые решили пристально взглянуть в сторону кино. Если бы не кризис и если бы экономика гарантированно росла еще лет десять, в российском кино с точки зрения бизнеса все стало бы замечательно. Но случилось то, что случилось. Поэтому как серьезный бизнес кино в данный момент вряд ли можно рассматривать. Вот производство сериалов для телеканалов – это да. Там все понятно: стабильный поток рекламных денег, монополизация рынка... Сериалы как продукт производятся в гигантских объемах.
В большом кино посложнее. Во многом потому, что прокатная база скромная – мало кинотеатров. Всплеск был в начале-середине 2000-х, когда пришла мода на торгово-развлекательные комплексы. Вместе с ритейлом увеличивалось число кинозалов – рост доходил до 100% в год. Сейчас рост замедлился. Да, некоторые позитивные предпосылки сохраняются, но такого взрыва, как раньше, мы вряд ли увидим.
Executive.ru: Стало быть, рост рынка тормозит прокатная база?
А.К.: Основная часть тех, кого называют movie goers – молодые люди до 25 лет. Вся эта публика сосредоточена в крупных городах, и та кинотеатральная база, которая существует на данный момент, по большому счету, уже обеспечивает их потребности. В России заполняемость зала значительно меньше 100%. Поэтому вопрос не в том, что кинотеатров мало, а в том, что уже два-три года назад прокатчики привлекли в кинозалы почти всех россиян, которые в принципе готовы ходить в кино за деньги. Пожилые люди не в счет – они просто отвыкли от кино на большом экране. Увеличение числа кинотеатров ситуацию существенно не изменит. Рост прокатной базы в России за последние два года происходит не из-за роста числа потребителей, а из-за инфляции, которая отражается на цене билета. Это отмечают многие участники рынка.
Executive.ru: А что нужно прокатчику, чтобы завлечь в кинотеатры представителей других социальных групп?
А.К.: Народ должен быть не такой нищий, как в России. Как ни крути, кино – это развлечение. Ситуация, которая обусловила бурный рост кино в США во время Великой депрессии, в корне отличается от тех событий, которые происходят сейчас. Во времена Великой депрессии в Америке на улицах был просто кошмар, единственной отдушиной были кинотеатры. Сейчас такой проблемы нет. У кино как у развлечения много конкурентов – телевидение, интернет, DVD, видеоигры. Второй момент: кино даже для среднего класса России пока недешевое удовольствие. Средняя цена билета в России – 150 рублей. В Москве значительно дороже. В массе по статистике 70% людей в России живут за чертой бедности. Тут уж не до кино. На хлеб бы хватило. Глупо нам себя сравнивать с Америкой. Не в количестве кинотеатров дело.
Executive.ru: На кого может рассчитывать продюсер, чтобы привлечь деньги для собственного проекта?
А.К.: На данный момент в киноиндустрии преобладают государственные деньги. Их там половина или даже больше. Вообще на кинорынке действуют несколько категорий инвесторов – государство, телеканалы (как продюсеры), системные инвесторы и инвесторы маргинальные. Но доминирует в большом кино государство.
Executive.ru: На сайте вашей продюсерской компании заявлен внушительный перечень консультационных услуг в области кинобизнеса, но на данный момент вы занимаетесь собственными кинопроектами как продюсер. Почему так сузился фокус интересов?
А.К.: До «Лазурных полей» у меня был приличный бэкграунд в области медиа – я управлял телеканалом и владел продакшн-компанией, но мне хотелось войти в большое кино. Было решено начать с консалтинга в тех областях, где мне все было понятно. В кино – так мне, во всяком случае, казалось на тот момент – главной трудностью было привлечение денег. Да, это существенная проблема, но она не единственная. Мне казалось, что методы проектного финансирования, которые действуют в респектабельных отраслях, сработают и здесь. Время показало, что консалтингом выгодно заниматься где угодно, только не в российском кино.
Я получил за эти годы определенный опыт, поиграл в продюсера чужих проектов, потерял энную сумму своих денег и понял, что в чужие проекты в России я больше не пойду никогда. Но при этом мне многое стало понятно. Завязались новые полезные контакты. Проявилась та часть проблем, которая не была видна извне. Ведь кино – отрасль очень закрытая. Человеку со стороны не понятно, что там вообще происходит. Затем настало время делать свое кино. Это намного более перспективно, чем консалтинг. Звонки нуждающихся в консультациях людей, конечно, продолжаются, но я реагирую только на малую их часть – на то, что действительно интересно. Эта позиция будет отражена в новой версии сайта. Сейчас «Лазурные поля» уже полноценная кинокомпания со своей производственной базой.
Executive.ru: Каковы средние бюджеты на производство полнометражного фильма?
А.К.: Для документального фильма Госкино год назад давало порядка 900 тыс. рублей на 26 минут времени. В принципе, на эти деньги в России можно снять добротное документальное кино, но без излишеств. Для российских кинодокументалистов это нормально, хотя они, конечно, чрезвычайно неприхотливые люди, поскольку соглашаются работать за такие деньги. За рубежом бюджеты выше на порядок. В недавнем разговоре с представителями съемочной бригады из Великобритании я выяснил, что их бюджет на двухчасовой документальный фильм о технике рукопашного боя российских спецслужб составил $500 тыс.
Бюджеты на художественное кино зависят от жанра. Фильм типа «Питер FM», по моим оценкам, можно снять за $500 тыс., хотя наши продюсеры умудряются и $5 млн освоить. Но это уже другой вопрос. Драма с небольшим количеством актеров, без массовок – по сути, спектакль в интерьере – можно снять за сумму от $500 тыс. до $1 млн. Столько реально стоит кино. Все остальное – легенда, цены, которые объявляют олигархам. Боевик с погонями, трюками, авариями и прочими action-сценами – штука более затратная.
Executive.ru: А «Дозоры», которых называют российскими блокбастерами?
А.К.: Блокбастеров в России еще не снимали, поскольку бюджет блокбастера - $150 млн. «Ночной дозор» стоил инвесторам $1,4 млн. «Дневной дозор» удалось снять за $2,5 млн, хотя я думаю, что реальная себестоимость картины была ниже. В описании свежей ленты Бондарчука «Обитаемый остров» фигурировала цифра $40 млн. Наверное, непрофессионалы на это ведутся, но у меня фраза про 40-миллионный бюджет вызывает смех. Любой продюсер знает, на чем экономятся деньги. Первый признак экономии – крупный план. Красная цена проекту – $5-7 млн. на серию, а реально на него потратили, скорее всего, даже меньше. Разумеется, я не видел смету проекта, это моя частная оценка. В киноиндустрии часто прибегают к публичному завышению бюджетов – это хорошо действует как средство привлечения зрителей.
Executive.ru: В чем вы видите будущее российского кино? Это документалистика, арт-хаус, художественное кино или нечто другое?
А.К.: Полноценной документалистики в России очень мало – страна такая. Все-таки жанр подразумевает наличие баланса между деньгами спонсоров и гражданской позицией. Все, что показывается сейчас – либо откровенная «джинса», либо сугубо русские истории. Документальное кино будет сниматься, но в настоящее время мы очень далеко от мирового мэйнстрима. Это не тот продукт, который будет предложен на рынке более-менее серьезно. Как и арт-хаус, кстати. На западе знают Алексея Германа, Павла Лунгина, Андрея Звягинцева. Они на слуху, но это не мэйнстрим. Для европейцев их ленты – как маленькие открытия: оказывается, в России мужики не только пьют водку под развесистой клюквой и лаптем щи хлебают, но умудряются еще и кино снимать. У сегмента сериалов в России будет нормальный кусок. С национальными сериалами так происходит на всех рынках. Но конвертируемость наших сериалов и возможность показать их за пределами России минимальная. Культовые вещи, такие как LOST, мы будем импортировать. Ментально они гораздо выше, чем отечественный продукт. В большом кино будут отдельные проекты.
Executive.ru: То есть, прорывов не ожидается ни по одному из фронтов?
А.К.: Для прорыва нет предпосылок. Предпосылки содержатся в людях и в идеях. Будут нормальные люди – будут нормальные идеи и будет способность генерировать контент, достаточно мощный по содержанию, как это было в Советском Союзе. Россия вообще мало интегрирована в мировое киносообщество.
Executive.ru: Почему у России такое слабое позиционирование на кинорынке? Из-за проблем с технологиями?
А.К.: Продакшн сейчас интернациональный, многие вещи из тех же спецэффектов делаются не в Штатах, а в Уфе или, скажем, во Владивостоке. Как раз здесь все очень неплохо. Хотя тренд таков, что как только человек достигает достаточной степени профессионализма в своем ремесле, он очень быстро уезжает на запад. Доход с его работы там выше в разы. Один толковый специалист по композитингу осенью 2008-го, уже в разгар кризиса, получил приглашение из Великобритании на зарплату в $12 тыс. в месяц. У профи по трехмерной графике доходы еще выше – до $30 тыс. Трудовая эмиграция – жестокая проблема для отечественного кино. Некоторое время назад Россия получила шанс стать площадкой для съемок проектов из Америки – в нашей стране дешевле снимать. Дешево – да, но сервис, менеджмент проектов был настолько плохой, что от этой затеи быстро отказались. К тому же цены на производственные услуги за несколько последних лет сильны выросли.
Сценарии – еще одна глобальная проблема. Сейчас со сценариями в киноиндустрию пришло много народу, но количество никак не хочет переходить в качество. Читаешь, и складывается впечатление, что все сценаристы в России только и занимались тем, что писали тупые ментовские сериалы. Даже если задача была определена четко – лирическая комедия. Одно клише на другом.
В Голливуде все проще. Там это ремесло. Потому что кино – это шоу. Зритель получает именно те эмоции, какие обещает ему реклама фильма. Там сценарист и режиссер четко понимают, что от них требуется. У нас же режиссер и сценарист желают самореализации и мечтают о том, чтобы послать публике message. Мы столкнулись с этим во время афганского проекта. На мой взгляд, это свидетельство незрелости индустрии.
Executive.ru: Оценка кинофильма потребителем лежит в парадигме «нравится/не нравится». А как оценивают кино профессионалы?
А.К.: Так же. Главный критерий – «нравится/не нравится». Если вы режиссер, значит, вы работаете в публичном жанре, а следовательно, результат вашего труда предполагает публичную оценку. Вот вы сняли кино, показали его в кинотеатрах и получили разгромную оценку зрителя. В этой ситуации обзывать зрителя дураком, который ничего не понимает в арт-хаусе, - спекуляция. Если вы посмотрите на крутые американские блокбастеры с хорошим бокс-офисом, то увидите, что они ни на каких фестивалях не бывают. А зачем? У них и так все хорошо, что и выражается в величине кассовых сборов. Это не отрицает фильмов, предназначенных для узких целевых групп, не предназначенных для массового зрителя.
В кино, как и в маркетинге любого продукта, есть понятие целевой группы. Профессиональное кино не оценивается с точки зрения «хорошо/плохо». Здесь начинается работа продюсера. Например, я строю собственную маркетинговую гипотезу: конкретной социальной группе будет интересна такая-то история с такими-то ситуациями, подбираю сценариста, который отразил бы идею, и нанимаю режиссера для воплощения задумки. Если моя маркетинговая гипотеза подтвердилась хорошим бокс-офисом, значит, результат моего труда – профессионально сделанное кино. Если фильм провалился, значит, где-то произошла ошибка.
Другая история – режиссеры, которые делают «бутиковые» ленты, то самое фестивальное кино, которое не планируется к массовому прокату. Если режиссер засветился на фестивале, его, как правило, замечают. И уж тут возникает два варианта: либо его приглашают в Голливуд и договариваются с ним снимать кино для миллионов, либо он отвергает эти предложения и продолжает заниматься творчеством. Во втором случае он постоянно сталкивается с проблемой финансирования. Феллини подолгу не мог найти денег на свои последние фильмы. Даже Джим Джармуш, икона арт-хауса, ищет деньги с превеликим трудом. Да, он гений, но плоды его труда оцениваются очень узким кругом людей. С другой стороны есть Джордж Лукас. Вам могут не нравиться его «Звездные войны», но то, что это культовый эпос, - медицинский факт. Принцип, принятый в кино – «Пусть цветут тысячи цветов». По нему вся индустрия и работает…
Редакция благодарит кинокомпанию «Лазурные поля» за предоставленные фотографии
'О чем этот фильм? Да ни о чём!...' (телепередача 'Весёлые ребята', 80-е)
''О чем этот фильм? Да ни о чём!...'' (телепередача ''Весёлые ребята'', 80-е)