За что мы не любим Америку?

Семь лет назад я был на фестивале молодежи в Барселоне. В большом зале, где проходила регистрация делегатов, мы познакомились с ребятами, приехавшими из одной бывшей советской республики. Болтали, как водится, обо всем и ни о чем. В один прекрасный момент разговор зашел об Америке. Лишь услышав это слово, одна из участниц громким, практически пионерским речитативом на весь зал произнесла: «Америка – sucks»!

Торжественности в этом высказывании было гораздо больше, чем каких-либо других эмоций. Складывалось впечатление, что в той среде, откуда приехала участница, не любить Америку было модно. И она просто следовала этой моде. Ничего личного.

Прошло несколько лет. Любить Америку как-то незаметно стало совсем нельзя – неправильно, не по-нашему. Конечно, поводов эта страна дала предостаточно... Ну и что? Можно подумать, мы чем-то лучше.

Америку весь мир ругает, но очень хочет в ней жить. СССР-Россию раньше весь мир боялся, а сейчас – презирает. США стремятся подмять весь мир под себя. В России же живут по принципу пауков в банке и питаются друг другом. Американцы страшно гордятся своей страной. А мы… Что мы?

Наш источник дохода – труба. Наши мозги утекают за границу. Наши деньги прячутся в офшоры. Наши чиновники – самые богатые люди в мире. Слово «нанотехнологии» относится лишь к национальным особенностям тушения лесных пожаров. И даже курс российских шпионов к американским – 2,5:1. Единственный предмет гордости, который остается непреходящим, – это георгиевская ленточка весной на антеннах машин. И то нашелся какой-то остряк, который повязал ее на эмблему Мерседеса, сфотографировал и написал на снимке: «так кто же выиграл?». Тогда выиграли – мы. А сейчас? Мы никак не можем признать себя проигравшими в том, что произошло после. Поэтому немцы предпочитают не ездить в Турцию на майские праздники. Поэтому нам позарез нужно кого-то не любить, кого-то внешнего. Например, Америку, хотя большинство обвинений в ее сторону не выдерживают даже самой первой, поверхностной критики. Для примера возьмем несколько таких обвинений:

Во-первых, хоть американцы приветливы и общительны, но это лишь маска. На самом деле им нет до вас никакого дела. Ага! Как будто нам самим есть дело до кого-то. Глубокая душевность русского человека, который за бутылкой водки решает серьезные психологические проблемы – это миф, выдуманный теми, кто никогда не решал серьезные психологические проблемы. Потому, что решать их по-настоящему могут только те, кто учился этому лет десять. И к ним американцы, кстати, ходят. А вот мы – нет. Но обычный американец может, улыбнувшись и сказав пару дежурных фраз, здорово поддержать случайного прохожего (таким прохожим однажды оказался я сам). А мы так не можем. У нас не принято.

Во-вторых, американцы думают только о деньгах. Это еще один вопрос – кто думает о деньгах больше? Американский школьный учитель со средней зарплатой в 4000 доларов в месяц или школьный учитель в той же Москве, со среднемесячной зарплатой чуть больше 400 доларов? Сотрудник американской корпорации, живущий в доме (с лужайкой) в кредит под 4-6% годовых, или наш офисный планктон, за те же деньги купивший двушку в Бирюлево под 14-17%? И, в конце концов, американский дорожный полицейский – или наш сотрудник ГИБДД?

В-третьих, американцы – тупые. Конечно! Ведь только по-настоящему тупые люди способны создавать всякие там нанотехнологии, силиконовые долины, прочие МВА. Были бы умными – распилили бы бюджет и не парились.

Нам стыдно. Нам жутко стыдно осознавать собственное бессилие и бесперспективность своей родины, где до нас действительно никому нет дела, где большую часть жизни приходится думать только о деньгах, и где усилиями чиновников от образования страна неумолимо катится в трясину поголовного невежества.

Поэтому мы предпочитаем ничего не признавать и не принимать, сбрасываем накопившееся напряжение на охаивание Америки. Ну, или, как водится, на себя и свою страну.

Хотя пользы нам не приносит ни то, ни другое. Ведь лишь трезво (не в гневе, без обид, не обличая и не обвиняя никого) признав свое поражение, можно начать что-то делать, создавать себе шанс однажды выиграть. Только приняв свои недостатки, мы можем за ними увидеть достоинства. Американцы и прочие экспаты, кстати, видят их гораздо лучше.

Как-то раз я брал интервью у западного менеджера, возглавлявшего новый сетевой отель где-то на просторах необъятной. Найдя в моем лице заинтересованного слушателя, он долго рассказывал, какие трудности ему пришлось героически преодолевать в попытке наладить дела так, как того требовала франшиза. Как тяжело было внедрять стандарты качества, с каким сопротивлением сталкивался при попытке ввести какие-то элементарные процедуры, и т.д., и т.п.

Улучив момент, я попросил его дать свою характеристику того, чему нам, русским людям, нужно в первую очередь научиться, чтобы работать эффективнее. Разумеется, я получил подробный, корректный и тщательно аргументированный список. Затем я осторожно, спросил: а не было ли такого, чтобы он сам и его коллеги чему-то учились у здешних русских? Он тут же заулыбался. Ну как же! Очень многому…

Во-первых, умению принимать решения и действовать в ситуации высочайшей неопределенности. У вас непонятные правила игры, они постоянно меняются, но вы ухитряетесь вести дела в такой ситуации – вести успешно… это иногда кажется невероятным.

Во-вторых, изобретательности. Вы можете найти неожиданно простое решение, используя минимум ресурсов, инструментов, отремонтировать что-то буквально на коленке. У вас вообще много умельцев…

В-третьих, в-четвертых… он еще что-то говорил, но я это уже не запомнил. Меня поразили две вещи. Интерес и уважение, с которым все это говорилось. И признание каких-то своих слабостей без особого стыда или бравады. Да, вот в этом, в этом и этом вы сильнее, и нам есть чему у вас поучиться, говорил обычный иностранный менеджер. А я пытался вспомнить, когда я слышал, чтобы что-то подобное говорили мы про них. Увы!

Может быть здесь и зарыта та собака? Признавая достоинства других людей (организаций, государств, экономик, религий), отмечая моменты, где они явно сильнее нас, мы так же начинаем смотреть и на себя, искать в себе свои собственные достоинства, сильные стороны, ресурсы и скрытые возможности? Перестанем копировать лидера, зная, что все равно его не догоним. Вместо этого начинаем искать, в чем же сильнее мы?

На память сразу же приходит состояние отечественной микробиологии и генетики в начале девяностых годов прошлого века. Из оборудования – старые микроскопы да чашки Петри. Про финансирование мы вообще не говорим. Но даже в этих условиях наши ученые находили способ выйти на мировую арену. Они не могли тягаться с западом по глубине, масштабности и точности исследований. Поэтому они просто выбирали несколько тем, за которые еще никто не брался, ставили в них доступные их возможностям эксперименты, и если тема оказывалась перспективной – публиковали свои наработки в международных журналах. После чего в открытую таким образом тему ломились западные университеты со своими лабораториями, а наши, пожав лавры первооткрывателей, брались за поиск следующей… Ведь выжили!

Да, мы все выжили. Стали на ноги, научились как-то зарабатывать, пьем кофе за пять баксов и не считаем, что это дорого. Ну подумаешь – проиграли. Зато теперь мы точно знаем, что можем выжить в условиях полного слома всей экономики. И тот период, который переживаем ныне – тоже закономерен, его просто надо прожить. Проживем.

Может, стоит прекратить ругать победившего противника? Лучше присмотреться к нему, понять, что у них есть такое, чему нам стоит научиться? А потом посмотреть на себя и увидеть, что есть уникального в нас? Глядишь, так мы и найдем, наконец, ту самую национальную идею, которую нам все никак не может придумать правительство. Что нам правительство? Сами научились тушить пожары – сами найдем и национальную идею.

+354 Александр Акман Менеджер, Тверь 11 апреля 2011, 21:37

Не совсем в тему, но и это здесь много мусолили ... Ведомости : Две России.

Высшая школа экономики (ВШЭ) сравнила, как изменилось благосостояние граждан за 20 лет рыночных реформ. Итоги исследования опубликованы в докладах «Уровень и образ жизни населения России в 1989-2009 гг.» (вместе с «Экспертом») и «Сравнительный анализ потребления и расходов в жилищной сфере». Объем потребления населения вырос в 1,45 раза (при этом ВВП в 2009 г. был лишь на 8% больше, чем в 1990 г.). Сводный индекс благосостояния вырос меньше — на 32%: доступность жилья и услуг, оплачиваемых государством, снизилась. Благосостояние росло в основном за счет непродовольственных товаров и товаров длительного пользования: так, число телевизоров на семью выросло с 1 до 1,6, автомобилей на 1000 человек — втрое. Среднедушевой реальный доход, пересчитанный на сигареты, вырос в 3,2 раза, на алкоголь — в 2,8, на отечественные автомобили — в 2,33, одежду и обувь — в 2,26. Лидерство первых трех товаров отражает «подростковый» характер экономики, пишут эксперты: «Пить, курить и гонять на автомобиле стало значительно дешевле». Продуктов на среднедушевой доход можно купить больше в 1,26 раза — это меньше, чем выросло потребление в целом: продовольствие дорожало быстрее. Еще быстрее дорожали услуги: в пересчете на стоимость жилищно-коммунальных услуг средний доход упал втрое; доступность кино, театров и санаториев — вдвое. Госзатраты на детсад выросли с 16 до 22% среднегодовой зарплаты, а с учетом личных средств — до 27%, на высшее образование — с 53 до 64 и 65% соответственно. Семьи готовы тратить на образование детей все больше, но воспринимают эти расходы как инвестиции: премия (рост дохода благодаря высшему образованию) выросла втрое. Госрасходы на медицину в 2006 г. были на уровне 1994 г., в то время как общая заболеваемость в 1990-2008 гг. выросла на 45%. Нехватку госсредств восполнили частные — их объем вырос в 8 раз. Это в том числе отражает реакцию населения на новые виды медуслуг и лекарств, но растущая доля платной медпомощи «вышла за разумные пределы», говорится в докладе: в ЕС доля частных средств — 24%, в России — 40-50%. Бюджетные расходы на образование и медицину в 2009 г. были на 7% ниже, чем 20 лет назад. Обеспеченность россиян жильем выросла на 40% до 22 кв. м на человека (из них 6 п. п. — за счет снижения населения). Улучшилось качество жилья, доля коммуналок уменьшилась почти в 4 раза. В 1989 г. на покупку квартиры через ЖСК или кредит на постройку дома могли рассчитывать 10% домохозяйств, в 2009 г. — 19%; но большинство берут ипотеку, продавая прежнюю, приватизированную квартиру. Если откладывать всю зарплату, то в 1989 г. можно было накопить на квартиру в 54 кв. м за 2,6 года, в 2009-м — за 4,6. Лишь для 20% населения жилье стало более доступным. Становление рыночной экономики в России сопровождалось гигантским ростом неравенства (в 8 раз быстрее, чем в Венгрии, в 5 раз — чем в Чехии): оно выше, чем в странах ЕС и ОЭСР. В итоге 40% населения проиграло: уровень реальных доходов 20% самых бедных упал в 1,45 раза, еще 20% — в 1,2 раза. У каждого пятого россиянина он остался таким же, как накануне распада СССР. Доходы 20% самых обеспеченных выросли вдвое, еще 20% — на четверть. Фактически Россия — это две страны, замечает научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин: в одной люди ездят за границу, знают, что такое потребительский выбор, в другой — живут хуже, чем 20 лет назад. Но иным стало качество жизни, говорит директор НИСП Татьяна Малева. В СССР не было безработицы и высокой инфляции, зато был дефицит товаров при их невысоком качестве, а сектор услуг почти отсутствовал. «Люди, может, и хотели в 5 раз больше одежды, но нечего было купить, кто достал путевку в санаторий — тот счастливчик», — вспоминает она. Это две разные экономики с разным типом потребления и спроса, говорит Малева: «Раньше был неудовлетворенный спрос на товары из-за недостатка предложения, теперь — неудовлетворенный спрос на деньги». Субъективно оценивая качество своей жизни, человек неявно соотносит то, что имеет, с тем, что хотел бы иметь, рассуждает директор Центра трудовых исследований ВШЭ Владимир Гимпельсон. Благосостояние — это не только доход, количество квадратных метров или килограммов на душу, но и экология, безопасность, качество госуслуг: «получаешь ли справку быстро и с улыбкой или идешь за ней, как на казнь». Когда элита перевозит детей за рубеж, это показатель того, что даже выигравшие количественно глубоко не удовлетворены происходящим, рассуждает он. Переход к рынку Россия осуществила успешнее, чем Болгария и Монголия, где объем потребления относительно российского уровня в 2005 г. был меньше, чем в 1988 г., но намного хуже Польши (в 1988 г. он был на 10% ниже, чем в России, а в 2005 г. — на 30% выше). По фактическому конечному потреблению на душу населения в сравнении с США (22% в 1988 г.) Россия преодолела спад 1990-х гг. к середине 2000-х (28% в 2005 г.). Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/258225/dve_rossii#ixzz1JDd9ZVNc