«Искусство принадлежит народу». Для реализации этой ленинской идеи в Советском Союзе была создана сеть учреждений культуры, в том числе филармоний. Культура являлась своего рода государственной религией СССР, поэтому она дотировалась из бюджета. Перед советскими художественными институтами не стояла задача зарабатывать деньги, их миссия была просветительской. После крушения СССР филармоническая система 19 лет находилась между жизнью и смертью. Конец этому промежуточному состоянию положил экономический кризис: господдержка сократилась, филармонии начали дрейфовать по направлению к смерти. Об институциональном кризисе российских музыкальных организаций Executive рассказывает доктор философских наук, заведующий отделом Государственного института искусствознания Евгений Дуков.
Executive: Почему тема выживания филармоний обострилась именно сейчас? Какие организационные события происходят ныне?
Евгений Дуков: Мы поняли, что мы беспризорники. И никому не интересны. Наш сектор экономики очень небольшой, и все доводы, что мы работаем на формирование интеллектуальной элиты, власть не трогают. Она считает, что элита при капитализме должна расти сама. Государство пытается предложить новые правила игры с тем, чтобы послать, куда подальше в автономное плавание. Филармонии не одни такие. Все вкупе называется «реформа бюджетного сектора».
Executive: В каком виде филармонии просуществовали с 1991 года до настоящего времени: это были государственные организации?
Е.Д.: По сути это были социалистические государственные театрально-зрелищные предприятия. Основную часть бюджета давало государство, мизер зарабатывали на билетах. Старая власть считала, что классика – идеологические выдержанное искусство, но, в отличие от выдержанного вина, по цене должна быть доступна всем.
Executive: В чьем ведении они были до 2010 года?
Е.Д.: Филармонии находились в двойном подчинении: средства были региональные, зал (если он был), часть музыкальных инструментов и аппаратуры принадлежали местным органам власти, ответственным за управление государственным имуществом, а оперативным управлением занимались областные комитеты регионов, позже они были преобразованы в министерства. Средств, выдаваемых исполнительным органом власти, не хватало. Давали minimum minimorum на зарплату и частично на коммуналку. По старой привычке власть при этом полагала возможным вмешиваться в планирование и могла давать задания, не обеспеченные финансами: «Вы заработайте сами на наше задание, иначе мы бюджет срежем, посмотрим, как вы попрыгаете!». Успешными в экономическом смысле помимо столичных являются Тюменская, Свердловская филармонии, концертно-театральный центр «Югра-Классик» в Ханты-Мансийске. Проблемными являются почти все остальные.
Executive: Насколько проблемными?
Е.Д.: Проиллюстрирую это на примере филармонии, работающей в одной из национальных республик Сибири. В штатном расписании оркестра читаю: «артист первой категории, артист второй категории, пастух». Открываю расписание другого коллектива, вижу то же самое: «артист первой категории, артист второй категории, пастух». Выясняется, что гонорар за выступления в районах коллективы артистов могли получать в натуральной форме: если ни у кого нет денег, то просто баранами. Деньги в этой экономике появляются только на финальной стадии, когда животные покупаются мясокомбинатом или реализуются на рынке. В первой половине 1990-х это была почти общая практика, которая касалась не только культуры. Сегодня некоторые филармонии полагают, что в ближайшем будущем могут оказаться банкротами. Законодательство это позволяет. Риск в меньшей степени угрожает тем, кто работает на экспорт.
Executive: А какой продукт российские филармонии поставляют на экспорт?
Е.Д.: В Европе пользуются успехом народные коллективы, которых в России много. Среди них есть те, которые совершают длительные зарубежные гастроли.
Executive: Могут ли российские филармонии отправить на гастроли в Европу симфонический оркестр, квартет, струнный ансамбль?
Е.Д.: Могут, но чаще это не официальные гастроли и, тем более, не официально коммерческие. Это как бы «серая экономика». Для того, чтобы встроиться в западную концертную систему, коллектив должен быть отличного качества, только тогда он сможет преодолеть сопротивление европейских профсоюзов артистов, которые стоят на страже национальных концертных рынков. Однако, например, наши ансамбли народных инструментов не имеют конкурентов среди европейских коллективов. Но центральным вопросом остается качество оркестров.
Executive: Есть ли такой институт как филармония за рубежом? Или музыкальные коллективы существуют порознь?
Е.Д.: Понятие «филармония» произошло от комбинации слов, означающих «любитель музыки». Есть страны, где этот институт распространен, где-то он встречается реже. Но любители музыки есть везде. Поэтому за рубежом филармонический коллектив – это не столько коллектив определенного жанра, сколько коллектив, нанятый любителями музыки.
Executive: В чьей собственности находятся симфонические оркестры Европы? Каковы их взаимоотношения с государством?
Е.Д.: Из бюджета идет определенное финансирование, из которого формируется одна часть дохода оркестра. Вторую часть коллектив должен заработать сам. Некоторую поддержку оказывают спонсоры. Кроме того, существует муниципальная поддержка: деньги направляется социально уязвимым слоям населения, в результате чего пенсионеры, безработные, малоимущие через свои организации получают субсидии, которые используются для покупки билетов, например, на симфонические концерты.
Executive: Если европейский оркестр в этом году зарабатывает больше, чем в предыдущем, как это повлияет на размер бюджетного финансирования?
Е.Д.: Бывает, оно уменьшается. Профсоюзы стараются, чтобы зарплата музыкантов в разных регионах страны находилась приблизительно на одном уровне.
Executive: Таким образом, европейские оркестры вписаны в систему социального государства. А как обстоит дело в США?
Там двигателем является система образования. Когда ребенок поступает в школу, перед ним открываются перспективы спортивного и художественного развития. Дети участвуют в музыкальных коллективах. Занимаясь музыкой из года в год, ребенок не обязательно становится профессиональным музыкантом, но он включается в систему культурных коммуникаций. В США есть университетские оркестры, в которых играют непрофессионалы, или любительские оркестры небольших городов, в России сегодня ничего подобного нет. В результате американские оркестры являются частью communities, они вписаны в систему американского гражданского общества: «это оркестр моего университета или моего города, в котором когда-то играл я, а теперь играют мои друзья». Соответственно у каждого оркестра есть совет попечителей, волонтеры, помогающие оркестру вести его деятельность, фонд, в котором аккумулируются пожертвования и взносы.
Executive: Вернемся в Россию. Вы сказали, что успешными являются Тюменская и Свердловская филармонии. Давайте сосредоточимся на Екатеринбурге: в чем заключается формула успеха?
Е.Д.: Об этом много говорилось в прессе. Главная идея состоит в том, что руководитель филармонии Александр Колотурский сумел выстроить систему взаимоотношений с властью и региональным бизнесом. И в том, что он сделал симфонический оркестр одним из брендов города.
Executive: Иными словами, он создал в Екатеринбурге элементы американской системы поддержки оркестра местным сообществом?
Е.Д.: В определенном смысле да. Но с некоторыми поправками на нашу российскую реальность.
Executive: Что было главным звеном? Без чего этот проект не заработал бы?
Е.Д.: Отношение к филармонии со стороны бывшего свердловского губернатора Эдуарда Росселя. Изменения произошли прежде всего в его сознании. Если бы этого не было, не было бы и всего остального.
Executive: Руководители других филармоний знакомы с екатеринбургским опытом? Если да, почему они не пытаются построить вокруг филармоний экосистему, подобную той, что выстроил Александр Колотурский?
Е.Д.: Российские филармонии с момента перехода к рынку до настоящего времени находились в промежуточном состоянии: уже не бюджетные организации, но еще не компании, зарабатывающие себе на жизнь. Они откладывали перемены на потом. Сегодня стало очевидно, что далее тянуть с переменами нельзя. Екатеринбургский опыт очень интересен, но это не единственный источник знаний, как выстроить маркетинговые коммуникации филармонии с внешним миром. Филип Котлер в книге «Все билеты проданы. Стратегии маркетинга исполнительских искусств», написанной в соавторстве с Джоанн Шефф, подробно рассказал, что должна делать концертная организация, желающая укрепить свое положение на рынке.
Executive: Что нужно или кто нужен филармонии, для того, чтобы начать процесс перемен?
Е.Д.: Возможно, каждой филармонии, которая действительно созрела для того, чтобы двигаться вперед, нужен консультант, с помощью которого концертная организация осознает направления движения. Я имею в виду корпоративное строительство и формирование экосистемы. Если удастся получить такие кейсы, Союз концертных организаций России, объединяющий филармонии, мог бы транслировать положительный опыт в виде доклада или «инструкции по выживанию». Кроме того, считаю, для филармоний будет полезным сам факт обсуждения проблемы на портале E-xecutive.
Executive: Филип Котлер в своей книге описывает американский опыт концертного маркетинга. Не ближе ли нам европейская модель, в рамках которой институты культуры опираются на поддержку государства?
Е.Д.: Как мне представляется, в ближайшие годы можно рассчитывать только на секвестр бюджетных расходов на культуру.
Executive: Может ли филармония стать компанией?
Е.Д.: Может ли она в сложившихся условиях не стать ею? Филармония должна найти ответы на вопросы: Кто я? Как устроен мой бюджет? Каковы расходы и доходы? Из каких источников я покрываю дефицит? Каков мой продукт? Кто потребитель этого продукта? Каков объем рынка? Как увеличить этот объем? На подобные вопросы отвечают стратегический менеджмент и стратегический маркетинг.
Executive: Не пробовали ли филармонии обратиться в бизнес-школы с запросом организовать для них учебные курсы, тренинги?
Е.Д.: Насколько я знаю, нет. Возможно, бизнес-школы в силу своего опыта понимают, что именно нужно музыкальным организациям, и в этом качестве скорее школы сформулируют предложение, чем концертные организации – запрос. При этом, безусловно, филармонии должны пройти свою часть пути: при отсутствии спроса предложение имеет мало смысла.
Executive: Элвин Тоффлер в книге «Третья волна» пророчит полную «перезагрузку» культурных коммуникаций по причине того, что человечество вступают в новую – постиндустриальную – стадию своего развития. Это системный риск для институтов классической музыки?
Е.Д.: Артефакт культуры не умирает вместе с эпохой. На этом феномене основан арт-рынок. Для филармоний наступление «третьей волны» означает, что нужно уметь встраиваться в новое интерактивное мультимедийное пространство, научиться работать с new media, освоить интернет-маркетинг, освоить каналы коммуникации с молодыми слушателями.
Фото: pixabay.com
Есть очень хорошая дискуссия по этой теме, с участием музыкальных деятелей.
http://www.openspace.ru/music_classic/projects/155/details/15796/?view_comments=all#comments
там много специфических особенностей, о которых мы не в курсе. К сожалению, все участники под никами.
Взяла оттуда краткую историю филармонии в России
...................................................
''Европейская музыка, и прежде всего опера, были с середины 18 века важной частью жизни высшего общества. И уже в конце 18 века в русских поместьях (у Меньшикова, Прокоповича, Кантемира) начинают появляться небольшие частные оркестры, а в первые десятилетия 19 века их число только увеличивалось. Иногда в таких оркестрах соединялись владельцы усадеб, и их гости, вольнонаемные и крепостные музыканты. Так, по крайней мере, было у графов Вьельгорских, прекрасных музыкантов.
Пусть всё это не нашло отражения в изобразительном искусстве, зато упоминания о таких «музыкаьных моментах» можно встретить в литературе, а подробное описание оставил сам Тургенев в «Дворянском гнезде». Да, на Западе социальный статус музыкантов оркестра был издавна, несомненно выше, но так ли он был высок? Ведь и Гайдн, служа у Эстергази, получал зарплату, фигурально выражаясь, по той же ведомости, что и повара, конюхи и прочая челядь.
Я вспоминаю об этом лишь для того, чтобы показать, что почва для развития музыкальной жизни в России вспахана была достаточно глубоко. И плоды не замедлили последовать. Может быть первым из них, и особенно важным для нас стало создание Санкт-Петербургского филармонического общества в 1802 году. В нем впервые объединились и просвещенные любители, и профессиональные музыканты императорской капеллы и других оркестров. Примечательно, что спустя несколько лет первым почетным членом общества стал не кто иной как Й. Гайдн, получивший диплом за несколько месяцев до смерти. А первым историческим деянием Общества стала мировая премьера Торжественной мессы Бетховена.
Пожалуй неоспоримо, что весь 19 век был ознаменован в России стремительным расцветом музыкальной культуры, чему свидетельством не только появление целой плеяды великих композиторов, но и, в частности, расширение музыкального пространства. Особенно быстро эти процессы пошли после создания в 1859 году, по инициативе группы музыкантов во главе с графом М. Вьельгорским и Ант. Рубинштейном Императорского Русского музыкального общества, а несколько лет спустя его отделения в Москве.
Вслед за столицами, такие отделения, как грибы после дождя, стали возникать и в крупных городах, и в даже в совсем небольших. При отделениях начали открываться музыкальные учебные заведения ( к 1917 году в стране было уже около 40 отделений и 5 консерваторий), шла все более активная концертая жизнь.
На мой взгляд очень важно вспомнить, что сложившаяся тогда модель музыкальной жизни было во многих отношениях образцовой. Императорский дом, и прежде всего великие князья и княгини, традиционно покровительствовавшие ИРМО, в основном ограничивали свою заботу материальной поддержкой, не вмешиваясь ни в репертуарную политику, ни в, говоря современным языком, кадровую, а консерватории и училища благодаря неразрывной связи с Обществом, жили полнокровной жизнью. И, что не менее примечательно, наряду с этим уже со второй половины века возникает множество других независимых музыкальных объединений, особенно, конечно, в столицах. Упомяну лишь некоторые: Санкт-Петербургское филармоническое общество «Геликон» (со своим любительским и духовым оркестрами), Общество любителей музыки, Общество камерной музыки, Общество музыкальных собраний в северной столице, Филармоническое общество (со своим училищем), Общество распространения национальной музыки в России, Музыкально-драматический кружок в Москве. (Полный список занял бы слишком много места). Добавим сюда еще по нескольку симфонических оркестров, квартетов, множество хоров. Наконец, нельзя не упомянуть и тот факт, что в каждой из столиц было более десятка концертных залов. Словом, для меня несомненно, что мы пришли к 1917 году как великая европейская музыкальная держава, и только случившаяся тогда катастрофа прервала этот взлет.
…….
Скажу только, что в советское время не появилось и не могло появиться ни одного импресарио или агентства, которое всерьез занималось бы концертным менеджментом. Госконцерт как монополист только продавал наших артистов подешевке своим западным партнерам и пару раз в год приглашал, на государственные деньги, известных гастролеров. Этим же, только в пределах страны, занимались Союзконцерт, Росконцерт и местные их партнеры – филармонии и концертные бюро.
К середине 80-х годов концертная жизнь страны, за исключением крупных городов, стояла на пороге полного развала. Вошла в практику система «дня печати», при которой провинциальные филармонии вообще не проводили концертов гастролирующих артистов. Они просто встречали их на аэродроме или вокзале, ставили печать в путевые документы, подтверждая, что якобы концерт состоялся, выдавали гонорар и отправляли гостей в следующий город. А в это время новомодные местные ВИА устраивали в зале очередной чёс и приносили филармонии искомый доход.
…….
Стоит вспомнить, что за все годы советской власти в стране не было построено ни одного полноценного концертного зала, а многие из воздвигнутых ранее перестали использоваться по их назначению. Поразительный пример: прекрасные залы Благородного собрания в Москве были подарены большевиками профсоюзным бонзам, и если еще четверть века назад туда изредка пускали оркестр радио (ныне им. Чайковского), то сейчас, кроме попсы, там вообще ничего нет. Профсоюзы зарабатывают… Другие московские залы, где когда-то проходили концерты – ЦДКЖ, Дом ученых, Дом художника и т.д., - давно уже выпали из концертного оборота. Летние симфонические сезоны и вовсе исчезли бесследно. Ну, а о засилье низкосортной попсы везде, и прежде всего на телевидении, и говорить не приходится – от этого буквально стонут все – от классических музыкантов до лучших представителей рок-музыки. Но воз все там же… А интернет! Откройте Яндекс, кликните на раздел культуры в новостях, и вы узнаете, кто из «звезд» с кем спит, кто и где справил свадьбу, а одно из сообщений расскажет о совершенно рядовом концерте пианиста № в городе №.
……..
Страна не может встроиться в западную систему филармонической деятельности не потому, что «отечественной системы пока нет», а потому, что мы просто опоздали - как говорится, там уже всё схвачено. Чтобы совершить такой подвиг, надо обладать таким непререкаемым авторитетом во всем музыкальном мире и невообразимой энергией, как неистовый Валерий Гергиев или талантом менеджера, знанием предмета, неукротимой целеустремленностью и целым штатом преданных делу сотрудников, как руководитель Чеховского фестиваля Валерий Шадрин. В музыкальной сфере менеджеров такого рода не видно.
……
Единственный шанс на выход из этой тупиковой ситуации – объединение музыкантов и любителей музыки. Российский Музыкальный Союз нужно начинать не сверху, по приказу, а снизу, с людей, по-настоящему болеющих за дело – будь то музыканты или любители музыки.
Американская система почти полного устранения государства от дел культуры нам решительно не подходит. А вот система, при которой функции государства ограничиваются только материальной поддержкой филармоний, оркестров, ансамблей и пр., да еще непосредственным участием в начинаниях выходящих за чисто художественные рамки, приобретающих общественно-политическое значение – вот такая система представляется мне оптимальной. А ведь именно так функционировало и Императорское Русское Музыкальное Общество! Так не вернуться ли нам к собственным истокам?!''
(участник дискуссии под Ником Iterservice)
На мой взгляд, эффективной могла бы быть следующая система.
1. Филармонии. Это прежде всего инфраструктура. Это площадки на которых могли бы выступать как профессионалы, так и любители. Это еще и репетиционная база. Это площадка, где могли бы собираться все любители музыки. Отдельные филармонии могли бы создать некую некоммерческую организацию, которая помогала бы им решать общие вопросы, и планировать свою деятельность.
2. Любительские оркестры, это некоммерческие объединения, которые могут поддерживаться местными властями. Они во многом обеспечивают деятельность филармоний. Такие оркестры призваны стать ядром сообществ любителей музыки.
3. Профессиональные оркестры, это коммерческие организации. Такие оркестры существуют на коммерческой основе, что, впрочем, не исключает дотаций и спонсоров. Здесь уже огромная роль отводится менеджменту. Хорошая организация и хороший импресарио залог успеха такой организации. Конечно и уровень исполнителей играет роль. Объединение таких организаций - это профсоюз. Такие оркестры могут быть прикреплены к конкретным филармониям. Филармония предоставляет репетиционную базу, некоторый концертный план, а у оркестра возникают обязательства перед ней. Но совсем не обязательно, чтобы профессиональные оркестры были в каждой филармонии.
Да.
Еще одна схема, но как возможность.
Сделать успешный бизнес: Свердловская государственная академическая филармонии, ка Франшизу?
Затем, продавать (знаю, что гос.), но все возможно в этом безумном мире.