От хаоса к экономическому росту

Executive: Через какое время можно будет говорить о том, что Россия перестала накапливать отставание от Запада и начинает сокращать разрыв?

Павел Теплухин: На самом деле, это вопрос не только экономического характера. Дело в том, что мы очень сильно отличаемся от американцев, европейцев, азиатов на микроуровне. И несмотря на то, что во всем мире действует формула «Д-Т-Д’», ее конкретная реализация на практике, взаимоотношения между экономическими агентами, принятая деловая этика различны. Поэтому Китай не похож на Японию, а США не похожи на Бельгию. Сначала может показаться, что социокультурные особенности той или иной страны сейчас не играют серьезной роли в ее экономическом развитии. Однако это не совсем верно.

Исторически сложилось так, что русский человек по своей природе скорее коллективист, нежели индивидуалист. Вспомните общинность, соборность, советские колхозы и т. п. В нашей стране человек подсознательно живет в рамках схемы, по которой сначала нужно думать о Родине, а уж потом о себе. Этот императив, по сути, складывался на протяжении веков, и даже теперь многие активные люди, которые строят российский бизнес, участвуют в общественной жизни, так или иначе в эту схему вписываются. Подобная философия, трудовая этика резко контрастирует с той, которая принята в Америке. Любой американец живет по принципу: сначала я сделаю хорошо себе, а от этого выиграет вся моя страна.

Executive: В таком случае, как подобная общественная философия влияет на развитие бизнеса в России — способствует или, наоборот, тормозит?

П.Т.: Патернализм, который присущ русскому обществу, привел к тому, что в России бизнес делается не «благодаря», а «вопреки». Дело в том, что пассивность людей привела к тому, что наше общество до сих пор живет для власти. В устойчивых демократических обществах ситуация обратная — власть для общества, власть на службе бизнеса. В тех же самых Соединенных Штатах эта служба оформлена институционально. Власть в виде политических партий получает очень серьезное финансирование от бизнеса и, по сути, выполняет те программы, которые нужны бизнесу, которые с бизнесом согласует. Государственный аппарат защищает интересы общества и бизнеса на мировой арене, в международных организациях. Отношение к власти у рядового американца, условно говоря, таково: «Я плачу налоги, и если государственный чиновник позволит себе ограничивать мои права и свободы, я перестану их платить. Или я его уволю». Это реальный менталитет американского общества и бизнеса.

В России ситуация прямо противоположная. У нас все общество и бизнес работают на власть, ради власти, мы подчиняемся ее решениям и фактически зависим от нее во многих наших решениях и действиях. Упрощенная опять-таки формула проста: «Если ты не платишь налоги, мы посадим тебя в тюрьму». В этом существенное, кардинальное отличие нас от Запада. Именно эта система, нашим же обществом порожденная, до сих пор довлеет во всех сферах общественной жизни и не позволяет нам «догнать и перегнать» Америку и страны Европы. На мой взгляд, для того, чтобы эта ситуация изменилась, потребуется смена не одного поколения.

Executive: Какие события в России, в российской экономике, в вашей отрасли за последние два года вселили в вас наибольший оптимизм?

П.Т.: Один из наиболее знаковых процессов в общественной жизни России — это начало формирования правильных, логически и институционально связанных групп: власть, бизнес, общество. Власть всегда была хорошо структурирована, поэтому оптимизм вселяет тот факт, что начинает структурироваться бизнес. Например, появился РСПП как некая организация, представляющая интересы крупных собственников, имеющая возможность лоббирования тех или иных приоритетных вопросов. Появилась серия других организаций: «Опора», «Держава», Клуб 2015. Мир под названием «бизнес» из первоначального хаоса вырос и стал оформляться институционально.

Соответственно, вслед за бизнесом начинает структурироваться само общество. Появился Гражданский форум, Общество потребителей, другие общественные организации, которые занимают сегодня весьма активную позицию. По сути дела, в России постепенно — пусть и не так скоро, как хотелось бы — начинает формироваться необходимая для гражданского общества инфраструктура. Если две вершины треугольника — бизнес и общество станут проявлять совместную активность, выйдут на цивилизованный уровень диалога с третьей вершиной — властью, тогда мы получим правильный треугольник, основанный на идее общественного договора. Рано или поздно появится взаимное доверие, вместо нынешнего отчуждения и подозрительности. Эти процессы уже начались, они заметны, они радуют.

Что касается экономики, то в этой сфере, безусловно, главным достижением является рост. Заметьте, российская экономика «падала» почти 15 лет — начиная с 1985 года. Притом, что Россия — достаточно богатая страна, это очень большой временной лаг. Теперь мы уже третий год «растем» и впереди прогнозируются еще 3-4 года устойчивого экономического роста.

Немаловажен тот факт, что мы не только растем по количественным оценкам, но развиваемся качественно. Россию перестали воспринимать в мире как одну из emerging countries. Мир, наконец, понял, что да, есть emerging countries, а есть отдельно Россия. Так же, как есть отдельно Китай. При всем моем уважении к таким странам, как Латвия, Литва, Азербайджан и др., все же Россия имеет другой статус. И в силу территориального фактора, и в силу демографического — наконец, в силу природоресурсного. Подобное «позиционирование» страны — общая заслуга как власти, как общества, так и бизнеса. В частности, фондового рынка. В отношении последнего я могу с уверенностью сказать, что мы уже перестали коррелировать с emerging markets. Например, ситуация на российском фондовом рынке фактически не связана с таковой в Бразилии. По сути дела, российский фондовый рынок обособился, стал некой «вещью в себе», при этом — не будучи изолирован от внешнего мира. Мы обособились в некую профессиональную касту. И очень ценно то, что собственники в последние два года озаботились такой проблемой, как корпоративное управление. Сфокусированность на ней дала просто феноменальный результат. Например, акции «ЮКОСа», который перестал бороться с миноритарными акционерами и стал вместе с ними бороться за капитализацию, выросли с 20 центов до 10 долларов.

Executive: Какие тенденции, с другой стороны, вас настораживают?

П.Т.: Негативно я оцениваю то, что, несмотря на большой запал, реформаторы в правительстве оказались в меньшинстве. И, судя по всему, начинают сдавать позиции бюрократам, которые имеют больший опыт работы в госаппарате. Это обидно. И это означает, что за дальнейшие реформы — военную, административную, пенсионную — придется или еще серьезнее бороться, или они вообще не состоятся. Быть бюрократом — это тоже профессия, и овладевшие ей госчиновники могут серьезно затормозить те позитивные процессы, которые наметились в обществе.

Executive: Скажите, как выглядят крупнейшие российские компании вашей отрасли на фоне главных игроков глобального рынка по таким параметрам, как капитализация, качество менеджмента, по используемым технологиям?

П.Т.: Единственный критерий, по которому мы отстаем и, очевидно, будем отставать всегда, — это капитализация. Это объективная ситуация, и не в наших силах ее исправить. Если говорить о качестве менеджмента, то в этом параметре мы уже ничем не уступаем западным коллегам. Да, конечно, у нас меньше опыта, да и вообще всегда в любой отрасли есть лидеры, на которых равняются, но существенных различий я не вижу. Мы целиком и полностью адаптировались к современному рынку. С точки зрения технологий продукты, которые мы предлагаем, абсолютно адекватны уровню экономического развития страны. По сути, мы предлагаем ту продуктовую линейку, которую предложил бы любой инвестиционный банк. Например, если бы в России был активный рынок недвижимости, то и фондовый рынок был бы абсолютно другим — шла бы активная торговля закладными. Так что, на мой взгляд, наш бизнес адекватен уровню российской экономики.

Executive: В таком случае, если попытаться сделать прогноз на ближайшие 10–12 лет, какие стадии будут проходить компании вашей отрасли?

П.Т.: На сегодняшний день можно с высокой степенью уверенности говорить о том, что российский инвестиционно-банковский бизнес полностью интегрирован в международный. Поэтому те стадии, которые будут проходить наши компании, вряд ли будут отличаться от глобальных трендов. Последние же таковы, что в мире одновременно идут два разнонаправленных процесса. С одной стороны, образуются универсальные банки — своеобразные финансовые монстры, предлагающие большой пакет услуг и работающие по многим направлениям. Например, Merrill Lynch. С другой — всегда существовали и будут существовать бутиковые варианты, своего рода home office банки, обслуживающие небольшое число клиентов, а зачастую и одну единственную семью — например, банк Рокфеллеров. Точно по такому пути развития пойдет и российский бизнес.

Executive: Заканчивая беседу, хотелось бы поинтересоваться, что, на ваш взгляд, должны делать современные российские менеджеры, чтобы добиться самых серьезных успехов? И есть ли различия в стратегии личного развития для поколения 25-летних и тех, кому уже за 30?

П.Т.: Я достаточно часто задаю сам себе вопрос: чем бы я стал заниматься и как бы достигал поставленных целей, если бы мне было 25. Часто ставлю себя на место тех молодых людей, которые приходят ко мне на интервью с тем, чтобы устроиться на работу. И, по большому счету, ответ всегда один и тот же. В какой-то степени он может быть банальным, однако рецепт один: нужно очень много работать. Еще больше учиться. При этом и то и другое должно приносить удовольствие. Тогда не нужно беспокоиться за карьеру — она сложится удачно.

Через какое-то время Россия будет интегрирована в мировую экономику. По некоторым пунктам она уже является частью глобальной мировой экономики. Поэтому уже сегодня российского образования, пусть и качественного, пусть фундаментального, недостаточно. В современных условиях необходимо получить как минимум два образования — российское и иностранное. Причем это актуально не только для молодых менеджеров, только начинающих свою карьеру, но и для состоявшихся специалистов. Совсем молодым людям я бы посоветовал начинать трудовую деятельность, еще будучи студентом. Причем не нужно разгружать вагоны — нужно работать по специальности. Пусть стажером, пусть бесплатно, но работать необходимо, поскольку ничто так не ценится, как профессиональный опыт. Тогда мечта любого нормального выпускника университета — к 30 годам стать топ-менеджером и заработать миллион — осуществится. Это не какое-то сакральное знание — это объективная, насущная необходимость для нового поколения в России.