В чем смыслы, брат?

Алексей Верижников

Человечество, увы, не может обходиться без больших смыслов. Без оных мы мало бы отличались от стаи шимпанзе, с которыми наш ДНК совпадает на 98%. В стае шимпанзе есть властная иерархия, которая унижает слабых и контролирует доступ к ресурсам и удовольствиям – лакомым кускам еды и сексу. Вполне себе понятный микросоциум с животными/ бандитскими смыслами. Но больших смыслов у шимпанзе нет. Хотя, может быть, мы недостаточно хорошо владеем обезьяньим и эти смыслы плохо считываем – lost in monkey translation?

Особенностью же человеческого существа является то, что, несмотря на зачастую полуживотное существование, оно этих смыслов постоянно взыскует. Вспомним хотя бы пелевинского бандюка из «Generation P» или брата-пулеметчика из «Брата-2»: зачем размещать коммерческий заказ на изготовление «большой идеи» или же почти академически теоретизировать на предмет: «В чем сила, брат?»

В российском социуме на протяжении последних двадцати с лишним лет существовал следующий большой смысл – есть жизнь неправильная наша и правильная не наша. Дальше уже начинаются коннотации идеологических лагерей. Для кого-то неправильная здешняя жизнь – это «рашка, из которой валить надо». Для кого-то – это земля-страдалица, которую довели до жизни такой монголо-татары, большевики, америкосы, масоны, коллективные гайдаро-чубайсы, мигранты,и т.д. (каждый ставит галочку в удобном для себя месте). То есть, все здесь оттоптались, кроме, разумеется, нас самих.

Правильная же жизнь определялась одним емким словом «Запад». Чтобы не упрощать картинку, нужно отметить, что Запад признавали большим смыслом не только одни западники. Все тот же пресловутый брат-пулеметчик, выбравший судьбу невозвращенца («выбрал свободу» в наручниках), рассуждает на фоне небоскребов Чикаго, что все деньги мира здесь, а сила, как известно, в деньгах. Этот аргумент, что Запад – это сила, а сила – это единственное, с чем имеет смысл в этой жизни считаться, разделяли вполне себе автохтонные братки и так называемые «бизнесмены-патриоты». Символом силы являлись предметы длительного потребления, технологически и стилистически превосходящие местные аналоги. Поэтому наша автохтонная братия и предпочитала «бэхи» и «мерины» нашему «УАЗ Патриот».

Для тех, кого мы в широком смысле называем «западниками», – а это не только болотно-навальная оппозиция и два известных интернет-ресурса на букву S – Запад не сводится к замыленным понятиям «демократия», «свободный рынок», «независимое судопроизводство». Для них это набор икон-символов, составляющих «символ веры». А иконы, в общем-то, не декодируют. Их просто ставят в свой домашний иконостас.

В «святцах» российских нерефлексирующих западников находятся следующие мемы-фетиши:

• Нью-Йорк: город сериала «Секс в большом городе», который до сих пор сидит в головах российских менеджеров/менеджериц, как мануал по хорошим манерам и куртуазному поведению.
• Лондон: дорого-богато, «все деньги мира здесь», «Лондонград», «мы здесь своих детей учим, и здесь их будущее».
• Париж: «это наше все, хотя французского не знаем, и знать не хотим».
• Милан: «сюда мы за шмотками ездим».

Сериал «Секс в большом городе» воспринимается российской публикой как мануал по хорошим манерам и куртуазному поведению

К списку еще можно добавить французскую Лазурку, как некий размытый символ гламура и элегантной буржуазности, и Прагу – «все красивое, что может предложить Европа, за недорого».

Понятно, что российские туристы освоили многие направления. Но в статус фетишей, символизирующих «Запад» как большую идею, попали, в основном, вышеуказанные. Причем, «фетишисты» могут вообще никуда не ездить, с дивана не слезать и смотреть «Брат-2», «Бригаду» и «Бумер», или же ездить сугубо в Турцию и Египет.

В головах у людей давно сложилась соответствующая красивая картинка. А нюансы западных электоральных, конституционных или биржевых практик, равно как и размер госдолга и соответствующие импликации, никому, кроме узких специалистов, особо не интересны. Что и правильно – приятнее листать глянцевые журналы и туристические проспекты, нежели вникать в столбцы биржевых новостей или поправки к существующему законодательству.

После малазийского «Боинга» и прочих колоритных вечеров на хуторе близ Диканьки и без того не слишком комфортное цивилизационное взаимодействие Россия-Запад снова выходит на уровень эмоционально нагруженного переругивания: «империя зла» – «сам дурак». Тридцать лет назад такое уже проходили с южнокорейским «Боингом». В конечном счете, все тогда постепенно улеглось, но накал страстей был нешуточным. Обе истории с азиатскими «Боингами» – со многими недоговоренностями. Но истина со времен Понтия Пилата никому особо не нужна. Вместо истины общество оперирует «смыслами». Западное общество по понятным причинам свои большие смыслы пересматривать не будет – коль виноватого назначили, пусть уж в углу постоит. Пересматривать их оно начнет, когда Китай усилится настолько, что некоторую их ревизию все равно делать придется. Но это произойдет не раньше, чем лет через десять. Интереснее то, что нам со своими благоприобретенными смыслами делать прямо сейчас.

Общество наше живет с глубоко расколотым сознанием. Вот какой-нибудь вития из так называемого «патриотического» лагеря клеймит пятую, шестую или уже разворачивающуюся на марше седьмую колонну. Потом выясняется, что у него дети в Лондоне или вилла в Майами. Или то или другое сразу. Причем, Лондон этот он не особо любит, английского не знает, но хочет детям «хорошего будущего». А так называемые «либералы» зачастую кормятся от горячо порицаемого ими государства и до сих пор контролируют финансово-экономический блок правительства. Известная оппозиционная радиостанция известно кем финансируется. А офшор – это, похоже, то место, где русский либерал может пожать руку русскому государственнику и как-то «договориться на берегу», хотя в дефиниции офшора как раз именно берегов-то и не видно. Но не видеть краев – это другая большая тема национального консенсуса и почти готовый смысл. Деофшоризация же России как нацпроект – это культпросвет с монотонным рефреном: «различаем берега», «различаем берега», «различаем берега».

Для людей, далеких от «потоков» и прикрывающих их кучерявых словес, основным смыслом было постепенное приближение к так называемому «цивилизованному обществу» – медленному, на улиточных скоростях, но все равно приближению. При всех возражениях, что «мы теперь сами с усами, и Вашингтонский обком нам не указ», другого видения и осмысления «цивилизованного» общества, кроме как общества западного, у нас пока нет. Ну, нет в обиходе другой ментальной картинки, и все тут. Вот, казалось бы, есть впечатляющие небоскребы в Гонконге и Дубае. Но вокруг них никакой мифологии сопоставимой с небоскребами Нью-Йорка – ибо именно там, в большом городе, неугомонные пятидесятилетние девушки все ищут и никак не могут обрести свое нелегкое женское счастье!

Если на улице спросить нашего соотечественника, какие у него первые спонтанные ассоциации с Китаем, то почти наверняка последует ответ – «некачественные товары». И вряд ли всплывут самая развитая в мире система скоростных железных дорог, самые длинные в мире мосты в открытом океане, самая мощная в мире сухопутная армия с самыми дальнобойными реактивными системами залпового огня. А пресловутые «некачественные товары» – это продукция цехового производства северо-восточного Китая, специально заточенная под российский рынок, ибо «пипл хавает».

Человеческое мышление оперирует штампами, а «смыслы» очень инерционны. В рамках пресловутого «восточного разворота» нужна не просто смена флюгера, а замещение прежних смыслов-икон новыми. Вот, казалось бы, есть экономически развитая Азия с современными высотными мегаполисами (Сеул, Гонконг, Сингапур, Дубай), где тоже «дорого-богато», и куда запросто можно слетать без визы. Но отзывается ли в нашем кипящем возмущением разуме по поводу действий Запада, что-нибудь эдакое на Востоке, чтобы «махнуться не глядя»? Пока не отзывается. Ворчим, что нас обижают, а потом, кряхтя, идем оформлять Шенген. Припасть, так сказать, в очередной раз к объекту любви-ненависти. Со времен Блока мало что изменилось: «Она глядит, глядит в тебя и с ненавистью, и с любовью».

Если не брать два крайних типа, – обсуждающих, как «валить из рашки», и никуда однако не валящих, и «реальных пацанов», за пределы своего «раЁна» не выбирающихся по причине полной ненадобности (есть в Москве жители дальних спальных районов, никогда не бывшие в центре города) – то для неидеологизированного большого слоя сторонников постепенного цивилизационного сближения с Западом выучить худо-бедно английский и овладеть коммуникационным политесом, не предусматривающим сидения «на кортах» и воровства полотенец в гостиницах, казалось достаточной программой-минимум. Не то, чтобы уж нас своими по этой причине стали считать, но чтобы хоть в откровенно чужие не записывали. Но тот факт, что, например, индийцы или пакистанцы, проживающие в Европе, свободно, хоть и с акцентом, говорят по-английски и ведут себя в большинстве случае тише воды, ниже травы (афроевропейцы и арабы – это уже совсем другая история), не делает их для западного человека своими. Поэтому ожидания русских быть понятыми и принятыми оказываются завышенными. И вовсе не потому, что в смысле хороших манер не дотянули – по своему поведению, внешнему виду и запаху гопник с окраины российского миллионника ничем не отличается от гопника с окраины Ливерпуля или Манчестера (там их именуют «чавами» – англ. chav.- E-xecutive.ru). Но английский гопник все равно будет куда более своим, чем российский путешественник с двумя высшими образованиями и беглым английским. Потому что цивилизация-с.

На Западе есть мнение, что Россия не сдала цивилизационный экзамен (не дотянула, не смогла, свернула с правильной траектории). А кто его сдал? Сдала, например, Албания – достойный член НАТО и кандидат на вступление в Евросоюз. Сразу начнутся аргументы, что Албания, конечно, еще та вишенка на европейском торте, но это маленькая страна, и ее куда проще интегрировать по своим лекалам, нежели огромную Россию. Но ведь после Второй мировой озаботились тем, чтобы интегрировать в западное пространство совсем немаленькие, доведенные до полной нищеты войной и проникнутые имперским мышлением Германию и Японию. И ничего, получилось. А Россия делала аккуратный knock-knock в двери НАТО и при Ельцине, и при раннем Путине. А в ответ получили внятное и радушное: ступайте прочь. С тех пор и идем. Теперь на Восток.

Китаю как основному потенциальному «смыслоносцу» удалось многого достичь. Уже сейчас торговая держава номер один в мире. И торгуют совсем не только одним «низкокачественным ширпотребом» - так на мировом рынке смартфонов Lenovo и Huawei уже поджимают Apple и Samsung, а по количеству проданных ПК Lenovo опередила Hewlett Packard. По данным Всемирного Банка за 2013 год, по ВВП по ППС Китай практически сравнялся с США (США – $16,80 трлн, Китай – $16,16 трлн). При ожидающемся в этом году росте ВВП Китая на 7%, а США - на 2%, по результатам 2014 года Китай должен «на полшишечки» обойти Америку.

Что касается ВВП по ППС на душу населения, то у Китая пока скромные $11 904 (данные ВБ за 2013 год). Но нижняя граница благосостояния Евросоюза – а это ВВП по ППС на душу населения Болгарии равный $15 941 – уже в пределах досягаемости. Если нынешний ВПП Китая на душу населения кому-то покажется невпечатляющим, то в качестве бенчмарка, имеет смысл привести данные по Украине (когда-то одной из самых развитых союзных республик СССР, являвшей в советские времена «золотое сечение» науки, промышленности и сельского хозяйства). Ее ВВП по ППС на душу населения составляет всего $8 788. У России ВВП по ППС на душу населения по данным ВБ за 2013 год составил $24 120. Если Китай сохранит темпы роста на уровне 5-7%, то к середине следующего десятилетия по подушным показателям ВВП по ППС он обойдет Россию. А абсолютный размер китайской экономики будет превосходить российский в немеряные разы.

Но чтобы стать полноценным альтернативным смыслоносцем, Китаю нужно будет брать не только смартфонами и луноходами. Нужно будет строить свой китайский Голливуд с планетарным размахом и глобально считываемыми историями. Есть вот индийский Болливуд с колоссальным количеством производимых в год фильмов. Но отклик в сердцах зрителей он имеет только в Южной Азии и на Ближнем Востоке. Есть сопоставимо плодовитый нигерийский Нолливуд. Его с удовольствием смотрит вся Африка. Но и только. А глобально привлекательные смыслы и сюжеты создает и транслирует пока только американский Голливуд.

Болливуд имеет отклик в сердцах зрителей, но... только в Южной Азии и на Ближнем Востоке

Сейчас Китай замахнулся на фильм более зрелищный и насыщенный спецэффектами, чем суперкассовый «Аватар». Построенный на основе китайской мифологии и фольклористики фильм планируется к выходу к 2016 г. Как говорится, поживем-увидим, чем удивят. Но совершенно очевидно, что пока китайцы не выложат на стол железные аргументы, что секс в Гонконге или Шанхае – это секс в большом городе, а не в маленькой деревне, мировой фабрикой грез, а не только мировой фабрикой промтоваров, Китаю не стать.

Наше же «хождение на Восток» неизбежно переподчинением от обкома вашингтонского к обкому пекинскому. Только очень наивные люди могут полагать, что в нынешних турбуленциях мы обретаем бОльшую политическую самостоятельность. Право сильного никто никогда не отменял. И если сила перетекает к другому сюзерену, права вассала от этого не расширяются.

Интересно, как будет проходить трансформация ментальности нынешних радетелей обкома вашингтонского. Отставим за скобками агентов влияния. Они на контракте, и с ними все ясно. Но ведь очень много тех, которые по любви и забесплатно. Их ментальность сформировалась в 1990-е, когда Вашингтон представлялся «сияющим городом на холме», настоящей столицей вселенной, аналогом Рима для античного мира. Бывают случаи, когда люди пересматривают свои юношеские убеждения, а бывает, когда им остаются верны всю жизнь.

Тут есть еще один интересный момент – смыслы зачастую переживают реальность их породившую. Мифология Рима и его «смыслы» надолго пережили саму Римскую империю. Рим был давно мертв, когда в Х веке в полуварварских тевтонских лесах возник симулякр под названием Священная Римская империя германской нации, просуществовавшая аж до наполеоновских войн. Наследниками и преемниками Рима мнили себя также Австрийская, Оттоманская и Российская империи. Да и американская государственная стилистика с Капитолием и орлами является шестой или седьмой производной античных римских «смыслов».

Мы сейчас сталкиваемся с ситуацией, когда потихоньку увядает смысл, являющейся современной реинкарнацией древнего музейного смысла. Но, учитывая скорости увядания последнего, не будем спешить с выводами. Как уже говорилось, смыслы – это не научные дефиниции, а то, что само западает в сердце на уровне бессознательного. Например, с западной классической музыкальной традицией весь русский народ знаком хотя бы на уровне марша Мендельсона. А, вот, что нам навеет Пекинская опера, мы пока не знаем.  

С западной классикой весь русский народ знаком хотя бы на уровне марша Мендельсона, а что нам навеет Пекинская опера, мы пока не знаем