Фонд «Общественное мнение» не использует понятие «средний класс»: этот социальный институт сложился на Западе, и механический перенос термина на российскую почву только запутывает исследователей и общественность. Для обозначения наиболее успешных, продвинутых россиян ФОМ ввел определение «Люди XXI века». К этой категории социологи фонда относят людей, которые:
- Приобщены к информационным технологиям;
- Отличаются активным финансовым поведением;
- Стремятся к осознанному планированию своей жизни;
- Оптимизируют собственное время;
- Заботятся о себе и своем здоровье.
Эти пять характеристик подразделяются на 17 практик, под которыми понимаются привычки, такие как включенность в интернет-коммуникации, пользование финансовыми продуктами, посещение фитнес-центров... В выборку ФОМ включает тех, кто утвердительно ответил на хотя бы шесть из 17 вопросов, отражающих поведенческие стереотипы. О взглядах «Людей XXI века», в состав которых, как полагает редакция Executive, входит большинство участников Сообщества, рассказывает ведущий специалист ФОМ, старший научный сотрудник Института социологии РАН, кандидат социологических наук Роман Абрамов.
Executive: Сколько «людей XXI века» в российском обществе?
Роман Абрамов: От 13% до 17%, в некоторых регионах до 20%. Живут они преимущественно в крупных городах. Есть и в малых, но там их доля меньше.
Executive: В материалах ФОМ эти люди называются социальными инноваторами. Что понимается под инновациями?
Р.А: Инновации для них являются и способом формирования собственного окружения, и способом взаимодействия со средой, прежде всего, в сфере потребления. Современные общества – это преимущественно общества, которые базирующиеся на потреблении. Мы можем от этого отказываться или не отказываться, но потребление является одним из ключевых измерителей. 17 практик, которые мы отобрали, можно назвать инновационными практиками. В выборку попадают те, кто из 17 параметров выбрал хотя бы шесть.
Executive: Но что инновационного в пользовании мобильным телефоном?
Р.А.: Всеобщее распространение мобильных телефонов пришлось на 2002-2004 годы, и это была настоящая революция. Мобильная связь – это распространенная, но относительно новая социальная практика. При этом пользование мобильной связью – не единственный критерий, есть и другие. Социологи обсуждают концепцию цифрового неравенства. Имеется в виду, что разные группы населения имеют неравный доступ к современным средствам коммуникации, это очень сильно дифференцируют общество. Лидируют те люди, которые включены в коммуникационные технологии.
Executive: А в чем инновационность того, что человек заботится о себе, своем здоровье?
Р.А.: В советской физкультурной традиции гражданин заботился о своем здоровье не для себя, а для государства. Он мобилизовывался для того, чтобы выполнять трудовые функции или задачи, связанные с обороноспособностью страны. Сегодня ситуация радикально поменялось. Сегодня это – индивидуалистическая стратегия: человек прилагает усилия для того, чтобы быть в форме, хорошо выглядеть. Среди прочих мотивов им движет стремление лучше выглядеть, чтобы быть более выгодно представленным на рынке труда. Отсюда новые для России практики, такие как посещение фитнес-клубов.
Executive: Насколько социальное самоощущение представителей этой группы отличается от самоощущения тех россиян, которые не приобщены к информационным технологиям, не стремятся, не оптимизируют, не заботятся и т.д.?
Р.А.: По многим вопросам у них есть собственная позиция. Кроме, пожалуй, аспектов, связанных с политическими предпочтениями. Например, они относятся к лидерам страны, к «Единой России» так же как и все основное население.
Executive: По каким именно вопросам мнения ваших респондентов отличаются от взглядов основной массы населения страны?
Р.А.: Они более образованны, чем население России в целом, и потому более критичны. Их раздражает коррупция, они считают, что борьбе с этим злом правительство должно уделять большее внимание. Эту проблему они видят через призму развития малого и среднего бизнеса: многие говорят, что не развивают те или иные проекты, потому что не хотят связываться с государственной машиной. Эта тема очень рельефно проявилась в ходе качественных исследований. Респонденты сравнивают условия для развития предпринимательства в России и в других странах и делают однозначный вывод: «Если бы я жил в Италии, я бы этим обязательно занялся. Там же легко, там никто на тебя не давит – ни местные власти, ни полиция. А здесь – я бы хотел, но не буду, потому что сложно и опасно». Кроме того, респонденты больше, чем общество в целом, опечалены неудовлетворительным состояниям научного, технического потенциала России, бедственным положением основных производственных фондов. Они считают, что правительство должно создавать условия для технологического развития страны. Таким образом, главных раздражителей три: коррупция, отсутствие среды для развития бизнеса, научно-техническая деградация России.
Executive: Они сами ощущают себя в качестве людей современных, продвинутых?
Р.А.: У нас были специальные качественные исследования – интервью и фокус-группы, в ходе которых мы пытались вытянуть из респондентов их представления о современном человеке. Они себя дистанцируют от этого определения: «Ну, нет, современный человек несколько иной, чем мы».
Executive: Иной в каком смысле?
Р.А.: В их понимании современный человек индивидуалистичен, эгоистичен, постоянно стремится к достижению неких рациональных целей. Они себя не ощущают таковыми, потому что для них важны такие понятия как культура, дружба, общение… Иными словами, они уходят от плосковатой, примитивизированной модели современного человека, которая есть в их сознании, от упрощенного стереотипа человека деятельного, рационального. Они не осознают себя индивидуалистами, напротив, считают себя консерваторами, ориентированными на семью. Установка на семейные ценности очень сильна.
Executive: Какой они видят свою роль в российском обществе?
Р.А.: В социологии есть концепция креативного класса. К нему относят очень узкую группу людей, связанных с производством и обработкой информации, глобальную космополитичную элиту. В выборке «Люди XXI века», безусловно, есть представители этого класса, однако наши респонденты не чувствуют свою принадлежность к креативной элите. Им эта миссия отчасти предъявляется в связи с дискуссией о модернизации страны. Но у нас пока нет данных, как они воспринимают приглашение в креативный класс.
Executive: «Люди XXI века», как я понял из вашего рассказа, отличаются от других россиян именно своей расположенностью к инновациям, при этом они не осознают себя опорой модернизации?
Р.А.: На микроуровне они являются инноваторами. Это выражается в том, что они интересуются образовательными программами, в том, что первыми осваивают новые технологии, гаджеты. Человек приобретает какой-нибудь iPhone не только потому что это статусно, модно, но потому что ему интересно посмотреть, как это работает. То же самое можно сказать и о новых форматах бизнеса, которые они разрабатывают из любопытства или стремления к новому. В выборку входит много людей, которые, несмотря на неблагоприятную среду, все же занимаются предпринимательством, а бизнесмен – это человек, который любопытен, но с корыстными целями. Он любопытство конвертирует в прибыль. Что же касается макроуровня, возможно, они не осознают себя в качестве опоры прогресса, потому что оценивают перспективы модернизации страны пессимистичнее, чем население России в целом, и не видят каналы, через которые они могли бы повлиять на ситуацию.
Executive: Строят ли они в таком случае концепцию своего успешного будущего? И, если да, при помощи каких инструментов?
Р.А.: Их будущее связано с обустройством собственной жизни и жизни близких им людей. Они очень озабочены поддержанием качества жизни, сюда входят такие понятия как уровень потребления, возможность для развития профессиональной карьеры, и, конечно, такой важный аспект как, например, безопасность. Что же касается инструментов, то на основании проведенных исследований могу сказать, что «Люди XXI века» очень сильно ориентированы на обучение. Они готовы учиться, с готовностью посещают курсы и тренинги. Это касается и профессиональной деятельности, и хобби. Среди опрошенных много перфекционистов, которые даже в своих увлечениях достигают профессионального уровня: если катаются на горных лыжах, то делают это мастерски. Высокая квалификация воспринимается ими как страховка от поражения. На вопрос «Что вы будете делать в случае увольнения?» респонденты-наемные менеджеры отвечали: «Буду учиться или переучиваться, чтобы снова предложить себя на рынке труда».
Executive: Собираются ли они уезжать или оставаться в России?
Р.А.: Мы проводили исследование в среде молодых ученых, работающих в области естественных наук. Была проблема с набором в эту фокус-группу: люди сидели на чемоданах, уезжали сразу после защиты диссертаций, потому что обладали современными знаниями, востребованными в западной науке. В этой категории были выраженные предпочтения работать за границей. У других «Людей XXI века» таких мотивов мы не обнаружили.
Executive: Каковы культурные запросы той группы населения, о которой мы говорим?
Р.А.: У нас был опрос, который замерял, как мы это называем, культурные практики. Он показал, что «Люди XXI века» более активно, чем население в целом, ходят в музеи и театры и имеют иную структуру медиапобтребления, 70% из группы, о которой идет речь, пользуются кабельным или спутниковым телевидением, которое дает возможность смотреть от 30 до 100 каналов. При этом среди всего населения России абонентов спутникового и кабельного ТВ порядка 30%. Это говорит о том, что респонденты ориентированы на нишевое культурное потребление. Им не хватает федеральных каналов, они ищут что-то другое, и находят каналы, посвященные путешествиям, кино, познанию мира.
Executive: Они уходят с первых каналов из-за низкого качества содержания российского ТВ?
Р.А.: Респонденты не ощущают, что основная продукция федеральных каналов, например, первого канала, это контент, сделанный для них. Они прямо говорят: «Нет, это не для нас». «Люди XXI века» являются активными интернет-пользователями: более 80% из них входят в месячную Интернет-аудиторию России. В общенациональной выборе этот показатель составляет около 30%.
Executive: Готовы ли ваши респонденты к социальной самоорганизации для того, чтобы решать проблемы, которые их волнуют? Например, проблему коррупции.
Р.А.: Здесь парадоксальная ситуация. Можно было бы ожидать, что инновационный класс, который видит ключевые проблемы общества, должен быть политически активным. Но опросы показывают, что это не так. «Люди XXI века» не составляют ядро оппозиционного движения и не отличаются по своей активности от основной массы населения. Они не видят возможности реализовать себя в политике, в публичной деятельности. Карьера, частная жизнь, семья, отдых – вот те сферы, в которых они реализовываются. Тем не менее, они проявляют готовность к самоорганизации тогда, когда возникают проблемы, имеющие прямое к ним отношение. Например, мы найдем «Людей XXI века» среди обманутых дольщиков, которые устраивали акции протеста в 2005-2006 годах, сегодня эта проблема снова обострилась. Или среди участников акций протеста автомобилистов во Владивостоке или других городах страны. Таким образом, протестная активность вызывается ущемлением экономических интересов.
Фото: pixabay.com
Юрий Максименко
CIO, Украина
+19705
Марат Бисенгалиев
Нач. отдела, зам. руководителя, Москва
+564
Владимир Руденко
Директор по маркетингу, Москва
