«Френдизм» как высшая стадия империализма

Закат империй: разные оттенки в игре теней

Один из постулатов либеральной доктрины предусматривает: «отказ от имперского мышления», в конечном счете, приводит к росту благосостояния. В качестве примера обычно приводится послевоенная история Англии и Франции. Мол, поколбасило французов с англичанами с их постимперским синдромом лет эдак тридцать-сорок, а потом зажили себе сыто и спокойно, предаваясь тихим буржуазным радостям. Отсюда вывод: отказывайтесь от активной внешней политики, и сытость к вам придет сама в качестве бонуса за ваше тихонравие и благоразумие.

В этой, казалось бы, убедительной схеме упускаются важные нюансы. Как империя империи рознь, так и каждая постимперская ситуация — явление довольно уникальное:
— Франция и Великобритания и во время своего активного имперского периода, в общем-то, не бедствовали. Так называемое избавление от «колониальной обузы» мало что добавило в общую копилку.
— Испания и Португалии не были богатыми странами в момент обладания обширными колониями. Их потеря также не привела к автоматическому росту благосостояния. Благосостояние же принесло вступление в ЕС и получение трансфертов на развитие от более богатых членов сообщества. В этом смысле небогатая Греция, неотягощенная имперским синдромом и вступившая в ЕС в одном «призыве» с Испанией и Португалией, поживилась плюшками евроинтеграции в той же самой степени, — не меньше, но и не больше — что и изживающие «имперские комплексы» товарки из отсталой Южной Европы.
— Монголия, у которой не стало ни сил, ни амбиций поддерживать былые имперские аппетиты, превратилась не в компактное зажиточное государство, а в абсолютно нищее азиатское захолустье, попеременно становившееся протекторатом для своих более могущественных соседей — Китая, России/СССР, а затем снова Китая.

Что же касается Великобритании и Франции, хотя их иногда и ставят на одну доску в смысле преодоления синдрома имперского мышления, на самом деле, эти две страны представляют собой совершенно разные истории.

Уйти по-английски или «дружить» по-французски?

Великобритания представляет собой довольно уникальный в мировой практике случай не только отрешения от амбиций, обычно присущих крупным значимым государствам, но и фактического отказа от самостоятельной внешней политики с последующим делегированием внешнеполитических полномочий другому государству. Этим другим государством стали США, «старший партнер» Великобритании в рамках концепции трансатлантической англо-саксонской солидарности. По степени отказа от своего внешнеполитического «я», Великобритания, пожалуй, превзошла даже ГДР, самого надежного и лояльного сателлита СССР во время существования Варшавского Пакта.

При этом отказ от амбиций у Великобритании проходил поэтапно. Хотя Великобритания действительно сдала большинство своих колоний без боя, она, тем не менее, довольно активно поучаствовала в противостояниях начала холодной войны, где основным принципом было «если мы не удержим контроль над этой территорией, то его возьмут они». Так, например, в ходе гражданских войн в Греции и Малайзии в конце 1940-х годов прошлого века британские вооруженные силы уничтожили в каждой из этих стран от 30 тыс. до 50 тыс. прокоммунистически настроенных повстанцев.

Когда говорят о «зверствах» Советской Армии при подавлении венгерского восстания 1956 года, — тогда погибло около 3 тыс. венгров — уместно вспомнить, что все это укладывалось в логику тогдашней «игры с нулевой суммой», если только фарисейски не считать убийство «левых» делом сугубо богоугодным, а убийство «правых» — проявлением вопиющей бесчеловечности. Хрущев объяснял жесткие действия СССР в Венгрии ответом по принципу «острие на острие» на Суэцкий кризис 1956 года, где Великобритания, кстати, также успела активно отметиться.

С середины 60-х Великобритания, в основном, отошла от громких и «мокрых» внешнеполитических политических дел (убийство гражданских активистов-католиков в Северной Ирландии все-таки правильнее считать внутренним делом Великобритании, и счет убитых там шел уже на десятки, максимум, сотни людей, а не на десятки тысяч, как раньше).

Последний всплеск собственной «имперской» активности Великобритании был зарегистрирован в 1982 году во время Фолклендской войны. Принадлежность островов считалась спорной, но если взглянуть на карту, то Фолкленды (они же Мальвины) расположены к Аргентине явно ближе, чем к Великобритании. Если следовать непротивленческой логике «деколонизации», в ответ на внезапный аргентинский десант и арест маленького английского гарнизона Великобритании следовало бы утереться, по-толстовски подставить другую щеку, извиниться перед Аргентиной за вековую несправедливость и тихо отбыть восвояси. Вместо этого Англия почему-то направила авиацию и флот более чем за 10 тыс. км от родных берегов и ответила Аргентине тем, что на современном дипломатическом языке назвали бы «непропорциональным применением силы».

Если провести параллели с «пятидневной войной» России с Грузией в 2008 году, то правомочность присутствия в Южной Осетии перед началом боевых действий так называемого «миротворческого» российского контингента тоже может вызвать ряд вопросов. Но коли он там по факту был, как были и англичане на Фолклендах — были вопреки «антиимпериалистической» риторике Аргентины и очевидной географической логике, то было бы странно ожидать, что при нападении на военной контингент крупной, хоть и не находящейся в самой лучше форме державы, та, получив публичную пощечину, не ответит, а скромно ретируется, потупив полный стыда за свое гнусное имперское прошлое взор.

После Фолклендской войны Великобритания участвовала уже лишь в «акциях солидарности» с США, — войны в Югославии, Ираке и Афганистане. Благодарили «старшенького» за масштабную помощь в Первой и Второй мировых войнах, а также за Фолкленды, где США предоставили англичанам обширную логистическую поддержку, а также исчерпывающую разведывательную информацию, полученную с военных спутников наблюдения.

В отличие от англичан, французы прошли через две долгих и кровавых колониальных войны — Вьетнам и Алжир — в тщетной попытке сохранить физическое обладание этими территориями. После поражения они осмыслили ситуацию и, вместо того чтобы впасть в пацифизм и вегетарианство, пришли к выводу, что в современном мире контролировать территории проще и удобнее, чем напрямую ими владеть.

Эту политику Франция эффективно применяла и применяет в своих бывших владениях в Западной Африке. Формально эти франкоговорящие государства управляются своими «суверенными» правительствами. На самом же деле, за нити там успешно тянут французские дипломаты и спецслужбы. Если какой-нибудь местный правитель вдруг решается отойти немного в сторону от «исторически сложившейся и проверенной временем дружбы с Францией», то, как правило, организуется государственный переворот. А иногда французы напрямую присылают несколько батальонов своих десантников и спецназовцев, чтобы лишний раз напомнить, кто является основным покупателем здешних бананов.

Модель отношения Франции со своими бывшими западноафриканскими колониями можно назвать термином «френдизм» (по аналогии с терминологией ЖЖ, где авторитет, популярность и успех каждого юзера определяется количеством имеющихся у него «френдов»). «Френдизм» включает в себя следующие измерения:

• Апелляция к общему культурному и цивилизационному наследию (иногда к общим ценностям).
• Экономические преференции для страны-патрона на территории страны-«френда».
• Обеспечение доступа «френда» к экономической помощи (как правило, так называемые «льготные» кредиты, делающие «облагодетельствованного» по гроб жизни обязанным своему патрону).
• Военная помощь «френду» — обычно в виде предоставления старой списанной военной техники.
• Различные формы военного или полувоенного присутствия (от военных баз до обильной резидентуры спецслужб).
• Всякого рода культурные интервенции, призванные показать, что хоть мы и не одной крови, но по одному букварю в школе учились и одни и те же фильмы в детстве смотрели.
• Обучение местной элиты в высших учебных заведениях страны-патрона, выращивание агентов влияния и придание «френдизму» поколенческой преемственности.
• Дипломатическая поддержка «френду» в случае его вступления в локальный конфликт с сопредельным государством, не входящим в существующий ареал «френдизма» («кто бы ни был виноват, своих папуасов мы в обиду не даем»).
• Прикрытие патроном наиболее одиозных форм поведения своих «френдов» («да, каннибалы, но это часть их культурной идентичности, а сохранение культурной идентичности малых народов — дело святое» — французы действительно были в очень неплохих отношениях с «императором» Бокассой, любившего в прямом смысле пробовать на зуб своих политических оппонентов).

Как и в ЖЖ, качество френдов может быть совершенно различно. Иногда френды создают больше проблем, чем приносят радости общения, а их утилитарное значение бывает крайне невелико. Но вот количество френдов — это статус пользователя. Такая же ситуация сегодня имеет место в геополитике: не только сверхдержавы, но любое мало-мальски значимое государство стремится обзавестись энным количеством френдов, хотя от многих из них практической пользы не больше, чем от котов домашних средней пушистости в призме мясомолочного животноводства.

Любопытно, что в Римской Империи царьки полунезависимых государств, разбросанных по периферии Средиземного моря и являвшихся по сути римскими протекторами, официально именовались «друзьями Рима». Например, «френдами» Рима были библейские цари Ирод Великий и Ирод Антипа, слившиеся в памяти потомков под единым зонтичным душегубским брендом «Ирод». Такой вот привет от античной истории нынешним интернет-реалиям и современной геополитике (кстати, древний Рим от своего иудейского френд-проекта ничего, кроме глобального дискомфорта, так и не поимел — иудейские войны и стремительное распространение христианства по империи).

«Френдизм» vs. неоколониализм

После Второй мировой войны для описания постимперских практик появился неуклюжий термин «неоколониализм». Как это всегда происходило в рамках марксистских теорий, гипертрофировалась экономическая составляющая, мол, главное это «обеспечение доступа западных монополий к местным ресурсам и эксплуатация развивающихся стран за счет установления несправедливых условий международной торговли».

Конечно, доля сермяжной правды в этом была, но все к одной голой экономике не сводилось. Во времена холодной войны весь мир оказался поделенным на «френдов» СССР и США с болтающимся между теми и другими «движением неприсоединения», которое играло на противостоянии двух лагерей и ловило возможности по принципу «и нашим, и вашим».

Что же касается «френдов» двух противостоящих сторон, часть из них действительно являлась ресурсной или геостратегической базой для своих патронов. Но значительная часть проходила по следующей категории: «зафрендить» на свою сторону как можно больше и абы кого, лишь бы на карте мира можно было воткнуть очередной символический флажок, свидетельствующий о сфере влияния — реальной или мнимой — данного антагониста в холодной войне. Так СССР флиртовал с совершенно одиозным режимом Иди Амина в Уганде, а США находились в более чем теплых отношениях с ультраправой диктатурой семейного клана Сомосы, правившего в Никарагуа на протяжении большей части XX века. Сомосе-старшему американцами была дана емкая характеристика, являющаяся квинтэссенцией их дипломатии в странах третьего мира: «Да, это сукин сын, но это наш сукин сын».

Быстро меняющийся мир: биполярный — однополярный — неоднозначно многополярный — снова биполярный

Окончание холодной войны создало временную иллюзию «конца истории» в виде глобального PaxAmericana — соответственно, весь мир предположительно должен был откочевать в число «френдов» США. «Нулевые» принесли очередную иллюзию многополярного мира. На самом деле, мир становится все более и более биполярным (что, наверное, неплохо, поскольку ситуацию «многополярности» в мире мы наблюдали перед Второй мировой войной — ничего хорошего в ней нет). Место, которое когда-то занимал СССР в биполярной модели, все более уверенно занимает Китай, и к 2020-м годам эта модель, видимо, окончательно кристаллизуется. Мир разделится на «френдов» США и Китая, а крупные региональные державы со своей собственной повесткой дня — Бразилия, Турция, Индонезия — будут играть роль, которую раньше играло движение неприсоединения.

Опасающаяся Китая Индия, скорее всего, отойдет к сфере влияния США, если только каким-то образом будет решен вопрос ее противостояния с Пакистаном, который сейчас имеет по отношению к США сложное позиционирование «ненадежного друга/латентного врага». Но тот факт, что США имеют в своих «френдах» одновременно Израиль и Саудовскую Аравию, которые друг друга, мягко говоря, не жалуют, дает некоторую надежду на то, что и в треугольнике США-Индия-Пакистан возможна некая форма консенсуса.

Китай пока «френдит» своих союзников в третьем мире по довольно утилитарному принципу: доступ к ресурсам в обмен на масштабные инфраструктурные проекты. При этом не гнушается и странами-изгоями вроде Судана. Но, идя по проторенной дорожке противостояния СССР-США времен холодной войны, Китай, видимо, скоро начнет довольствоваться простыми заявлениями лояльности вне зависимости от экономической «удойности» покровительствуемых территорий — делаешь «ку» перед Поднебесной империей и становишься ее «другом», а значит и сферой влияния. А там уж каннибальствуй себе потихоньку в своем захолустье в силу местных обыкновений и личных идиосинкразий.

Пикантность новому биполярному миру придаст ситуация, что один из ключевых игроков должен другому огромные деньги (долг США Китаю составляет около триллиона долларов), но при этом является основным рынком сбыта для экспортно-ориентированной экономики второго. Конфликтовать напрямую в такой ситуации, которую можно описать как «танго с плотно прижатыми друг к другу партнерами», крайне сложно. Так что, наверное, как и в случае СССР-США, будет длительный пат с мелким покусыванием друг друга по всей территории земного шара.

Мелкие бесы растущей «френдомании»

С США и Китаем все, в принципе, понятно — скорее всего, повторят знакомый сюжет холодный войны (разве что с той разницей, что Китай является частью глобальной рыночной экономики, коей СССР не являлся). «Френдить» всех будут немилосердно. Если в 1990-х годах для государств второго и третьего ранга «ложиться» под США представлялось единственной разумной стратегией (собственно, в те времена больше было и не под кого — Вашингтон тогда представлялся единственным «сияющим городом на холме»), то к 2020 году они будут находиться в состоянии выбора.

Уже сейчас многие развивающиеся страны, для которых тема «прав человека» является нежелательным компонентом дискуссии при обсуждении предоставления финансовой помощи, делают выбор в пользу Китая. С каждым годом их будет больше. Но и США, понятно, не останутся безучастными к развитию ситуации и сложа руки сидеть не будут. «Права человека» станут пустоватой риторикой, и под американцев, как и во временами противостояния с Советским Союзом, по прагматическим соображениям могут уйти некоторые вполне себе авторитарные режимы (проходила же у них Саудовская Аравия в «друзьях» всю дорогу — и ничего), а Китай вполне сможет включить в свою сферу влияния умеренно либеральные по азиатским понятиям страны вроде Таиланда.

Помимо глобальной битвы гигантов — США и Китая — за удержание старых и приобретении новых «френдов», есть борьба и на более мелком уровне, что, однако, не делает ее менее азартной. Случай не выходящей из постимперской игры старушки-Франции уже упоминался. Хорошие региональные аппетиты по «френдизму» демонстрируют Турция и Индонезия. За лидерство в зоне Персидского залива отчаянно бьются Саудовская Аравия и Иран.

Сейчас не только у крупных, но и у большинства средних и даже мелких государств, есть свои «френдистские» амбиции. «Френдизм» каждого такого «мини-империалиста», простирается ровно настолько, насколько ему позволяет/не позволяет другая сторона, являющаяся объектом мини-экспансии.

В свое время либеральная критика обрушилась на факт раздачи российских паспортов жителям Абхазии и Южной Осетии как на «исключительно провокационную практику». Что «провокационную», то здесь действительно можно подискутировать, поскольку имея в 1990-х годах острую проблему чеченского сепаратизма на своей территории, не представляется абсолютно очевидным, что нужно было активно поощрять сепаратизм абхазский и югоосетинский.

Но, вот, что «исключительно» — это уже большой вопрос. Сейчас активно раздают свои паспорта следующие восточноевропейские государства: 

• Эстония — жителям Печорского района Псковской области РФ. Эстония продолжает считать эту территорию своей. Проживающим там русским эстонский паспорт выдается на заявительной основе, в то время как в самой Эстонии для его получения этническим русским приходится сдавать сложный квалификационный экзамен.
• Болгария — турецким гражданам. Имеются в виду бывшие болгарские граждане мусульманского вероисповедания, которых вынудили эмигрировать из Болгарии в Турцию в социалистический период. Болгарский паспорт — это паспорт ЕС. Так что можно сейчас соседней могущественной Турции козью морду сделать, показав, что и мы де не лыком шиты, и что-нибудь да в этом мире значим.
• Польша — гражданам Украины и Белоруссии, готовым себя идентифицировать в качестве этнических поляков. Если человек по вероисповеданию католик, то украинец ли он, белорус или поляк — вопрос исключительно самоидентификации. Получаемая «карта поляка» подразумевает возможность получения вида на жительство и разрешения на работу в Польше, а также социальных льгот от польского государства и гарантий его покровительства и защиты. Для Польши — это фактор установления культурного и экономического влияния на территориях, которые ей принадлежали до 1772 года.
• Румыния — гражданам Молдовы, а также гражданам Украины, проживающим на территории Одесской и Черновицкой областей. То есть на тех территориях, которые у Румынии были аннексированы Советским Союзом в 1940 году, и которые Румыния продолжает считать «условно своими». Не так, так эдак хотят «должок вернуть» и снова распространить высокую романскую культуру на те дикие места, где когда-то Овидий в ссылке чалился.
• Венгрия — многочисленным этническим венграм, проживающим в Румынии и Словакии, а также венгерским этническим общинам на Украине и в Сербии. Обиженная донельзя после Первой мировой войны Трианонским договором, урезавшим страну более чем в вдвое, Венгрия долго молчала в тряпочку, а сейчас, вот, активно взялась наверстывать упущенное. Поскольку Словакия и Румыния, также как и сама Венгрия, являются членами Евросоюза, то раздача венгерских паспортов — акция сугубо символическая, поскольку границы внутри ЕС никто менять не позволит. Но возрожденное «былое величие», хотя бы на чисто символическом уровне, дело, похоже, также немаловажное.

Как мы видим, все «встают с колен» как могут и «френдят» как умеют. В этом смысле, казалось бы, чем мы хуже Польши или Румынии?

Скажи мне, кто твой «френд»…

Что качество, что количество российских «френдов» — все крайне незавидно. Их внешних — один колоритный Уго Чавес (хотя продавать оружие все же безопаснее ему, нежели Китаю). Из «френдов» на территории СНГ — Белоруссия, Казахстан и Армения. Плюс некоторое, хотя и ограниченное, влияние в Киргизии и Таджикистане, а также попытка влезть в маятниковые осцилляции украинской политики между «западенским» национал-идеализмом и «донецким» прагматизмом.

«Дружба» с Белоруссией — это уже даже не смешно, хотя деваться друг от друга все равно некуда: Белоруссия сможет полностью нормализовать свои отношения с Евросоюзом только при условии ухода Батьки на пенсию, а тот, понятное дело, на такое никак несогласный. Поэтому остается столь же остервенело «дружить» с Россией. Для России опять-таки, сколько не высказывай своего «фи» по отношению к колхознику-Батьке, все равно Белоруссия — это «окно в Европу», через которую идет львиная доля транзитных потоков в страны Евросоюза. Так что договариваться все равно как-то придется.

«Дружба» с Арменией — тоже дело сугубо специфическое. Все завязано на Карабахский конфликт, противостояние с Азербайджаном и боязнь Армении соседней Турции, поддерживающей в конфликте Азербайджан. Не будь этой ситуации, бежала бы сейчас Армения в направлении НАТО практически с грузинскими скоростями.

Казахстан ловко сидит сразу на трех стульях — заявляет о стратегическом партнерстве с Россией, делает должное «ку» перед Соединенными Штатами и перенаправляет свои ресурсные потоки в сторону Китая. Как изменится конфигурация этих трех стульев при преемнике Назарбаева пока не понятно. Но, как говорится, что имеем, то имеем. Вопрос философского свойства: а, может быть, лучше вообще не иметь никаких «френдов», чем иметь таких?

Что Юпитеру, а что быку: релятивизм правообладания

Иногда в качестве примера приводятся Япония и Германия, отказавшиеся после войны от напористой внешней политики, сконцентрировавшиеся полностью на экономическом росте/внутреннем развитии и весьма в этом преуспевшие.

Но здесь есть существенное «но»: между США с одной стороны и Японией и Германией с другой была заключена своего рода сделка. Как проигравшая в войне сторона, Япония и Германия, действительно, были вынуждены принять очень жесткие условия послевоенного мира, ограничивающие их суверенитет и принуждающие направить всю имеющуюся энергию не вовне, а вовнутрь. Но эта горькая пилюля была подслащена с размахом загулявшего кондитера.

Япония и Германия получили от США огромную финансовую помощь в рамках плана Маршалла. Кроме того, США в одностороннем порядке широко открыли свои рынки для немецких и японских экспортных товаров, в то время как Япония и Германия еще долгое время придерживались политики протекционизма во внешней торговле.

США заплатили очень существенную цену за интеграцию своих бывших соперников в систему Западного мира. По отношению же к России, которую в США политическая школа так называемых «триумфалистов» считает проигравшей стороной в холодной войне, ничего хотя бы отдаленно напоминающего «сделку» с Японией и Германией предложено так никогда и не было.

Экономическая помощь, оказанная Западом России в 90-х годах, была совершенно ничтожна. По линии МВФ предоставлялись небольшие кредиты, только увеличивающие внешнюю задолженность страны. Средний размер годового транша МВФ тогда в девяностые составлял порядка 5 млрд $. Для сравнения: в прошлом году во время кризиса маленькая Венгрия и совсем уж крошечная Латвия, объем экономик которых совершенно не сопоставим с объемом экономики России, получили от МВФ по 16 млрд $ каждая.

Что же касается либерализации внешней торговли, то Россия уже около двадцати лет безуспешно пытается вступить в ВТО (недавно в очередной раз было объявлено о «свете в конце тоннеля», но, как показывает практика аналогичных заявлений в прошлом, оптимизм опять может оказаться преждевременным). Также в США до сих пор продолжает действовать принятая в 1974 году и ставшая совершенно абсурдной на данный момент поправка Джексона-Вэника, ограничивающая торговлю с Россией под предлогом отсутствия в ней свободы эмиграции для представителей еврейской этнической общины.

Существует аргумент, что Соединенные Штаты не стали предлагать России вариант интеграции в Западный мир по японо-германскому сценарию, главным образом, потому, что качество человеческого материала в смысле законопослушного работящего населения у нас в стране, увы, далеко не германское, и не японское. Боялись, мол, что проблем оберутся немерено. Тем более что Россия со своими «лихими девяностыми» давала весьма многочисленные поводы для размышлений в подобном ключе.

Но ведь решились же они на интеграцию после войны в Западный мир Турции (Турция была принята в НАТО в 1952 году), несмотря на то, что на тот момент с правовым сознанием и гражданским обществом в Турции было как-то совсем не очень.

На России, в конечном счете, решили сэкономить, оставив ее в положении «вечно наказанной» за неизбывные грехи коммунизма, холодной войны и коллаборационизма с монголо-татарами, не позволяющие ее считать «подлинно европейской страной». В этой ситуации, как только позволили нефтяные цены, не оставалось ничего иного, как, кряхтя и пугая соседей неловкими движениями, «вставать с колен» и отстраивать заново свою сферу влияния.

Капитализация родины

В пресловутом «вставании с колен» в «нулевые» был, безусловно, момент фальшивости и театральности. В основном, все было рассчитано на внутреннее потребление и соответствующий рост рейтингов. То, что при обилии нефтяных денег в армию практически не поступало новых вооружений, достаточно убедительно об этом свидетельствует.

Да и вообще, создается впечатление, что так называемые «либерасты» и «поцреоты» — это все хорошо разученные роли, где за пылкостью медийных баталий скрывается весьма прагматичный консенсус по поводу вневременной и всесословной для нашей страны ценности общества клептократии. Как удачно выразился известный колумнист Леонид Радзиховский, оценивая суть перехода от девяностых к нулевым, «на смену свободе воровства пришла вертикаль воровства».

Да, России все же удалось не перейти рубеж, превращающий ее в несостоявшееся государство (failed state), но ее нынешняя весьма невысокая экономическая и военная мощь, а также предельно слабенький набор «френдов», не позволяют ей стать самостоятельным центром силы в новом мире.

В геополитическом смысле Россия зажата между Западом и Китаем. При этом внятного партнерства никто из двух мировых ключевых игроков на данный момент ей не предлагает. От Запада поступили ни к чему не обязывающие заявления о возможности установления безвизового режима между Россией и ЕС лет эдак через пятнадцать (это если звезды удачно встанут) и туманная инициатива по взаимодействию в области ПРО по принципу «приставного стула для бедных родственников». Китай же все время произносит вежливые фразы о «стратегическом сотрудничестве» с Россией, но за ними, как правило, не стоит ничего, кроме очень жесткого подковерного торга по поводу цен на российские сырьевые товары.

В смысле общей уязвимости, нынешняя геополитическая ситуация России несколько напоминает ситуацию Польши в 1939 году. Зажатая между СССР и Германией, все тридцатые годы Польша активно надувала щеки, что она «великая европейская держава». Чем дело закончилось, хорошо известно.

Если вооруженным силам России, не дай Бог, придется оказаться один на один с кем-либо из своих «вероятных противников», или, по польскому сценарию 1939 года, сразу с двумя из них, то исторический прецедент довольно убедительно свидетельствует о том, что, несмотря на возможное героическое очаговое сопротивление, далее гарантировано последует тотальный разгром всего за две-три недели (ядерный блеф в этом случае вряд ли пройдет — ну, не решится российское руководство на гарантированное взаимоуничтожение из-за потери, скажем, Приморья и Забайкалья).

У России есть в запасе еще лет десять, пока Китай будет продолжать «сосредотачиваться» и вести «ответственную внешнюю политику». Году к 2020-му или около того, скорее всего, произойдет мирный «добровольно-принудительный» аншлюс Тайваня примерно по такому же сценарию, как Германия поглотила Австрию в 1938 году. И вот тогда-то все забегают и засуетятся.

США/НАТО с одной стороны и Китаем с другой всем не определившимся в смысле биполярного «френдизма» странам будет направлено недвусмысленное послание: «С кем вы, мастера культуры?» Не имея достойного предложения ни от одной из сторон сейчас, лет через десять России, возможно, придется выбирать и, если повезет, даже немного поторговаться.

Чтобы подойти к торгам в достойной форме, России за оставшиеся десять лет нужно будет, условно говоря, «выйти на IPO». Программа-минимум «выхода на IPO» должна включить в себя следующие ключевые моменты:

• Поддержание темпов роста ВВП в районе 5% процентов в год на протяжении всего десятилетия.
• Элементарная диверсификация существующей сырьевой экономики хотя бы до бразильского уровня.
• Увеличение доли современных вооружений в армии с нынешних 6% хотя бы до 30-40% (уже сейчас ясно, что заявленные в госпрограмме вооружений 70%– это полная утопия).

От того, сумеет ли Россия «выйти на IPO», будет зависеть во «френды» какого уровня, в конечном счете, запишут Россию США или Китай. Ясно, что в любом случае Россия будет младшим партнером. Вопрос, насколько младшим?

Можно быть младшим, но значимым партнером, каким, например, была Великобритания для США или Япония для Германия в годы войны. А можно оказаться на том уровне «френдизма», на котором сейчас находятся Грузия/Польша по отношению к США или Бирма/Судан по отношению к Китаю. В общем, лозунг двух предстоящих пятилеток таков: «Даешь максимальную капитализацию Родины!»

Материал также публикуется в журнале «Инициативы XXIвека»

Фото в анонсе: Unsplash