Похоже, западная традиция людей искусства осваивать корпуса промышленных предприятий докатилась и до Москвы. Чтобы попасть в мастерскую проекта Mooqla, нужно преодолеть проходную, найти нужный корпус и подняться на второй этаж. В результате упорство визитера будет вознаграждено: пройдя через мастерскую, он попадает в офис с почти домашней обстановкой. У окна негромко жужжит швейная машинка, вдоль стены высится уставленный коробками стеллаж с готовой продукцией, а изящная девушка подстригает волосы необычного вида куклам и наряжает их во вполне взрослую одежду.
Придумывает необычных кукол Полина Волошина. Теперь этот бизнес - совсем не детская игра: она и ее коллектив делают в месяц около 150 кукол 18 моделей стоимостью более $400 в рознице. Если бы в начале 2006 года Полине Волошиной рассказали, что вскоре она с нуля создаст «кукольный» бизнес с ежегодным оборотом более $700 тыс., она, наверное, рассмеялась бы предсказателю в лицо. Выпускница ВГИКа и автор сценариев к отечественным сериалам, она из муки, соли и воды делала кукол для своего маленького сына и не помышляла о покорении мира. И хотя ее бизнес начался с выведения клопов в мастерской, меньше чем через год придуманные ею куклы появились в престижных европейских магазинах. Полина Волошина о неразрешимых задачах, везении и странностях своих кукол - в интервью Executive.Executive: Писать сценарии для телесериалов – не самая плохая работа для недавней выпускницы ВГИКа. Зачем было что-то менять?
Полина Волошина: Ну, в начале 2000-х годов работа телесценариста была не самая простая. В то время сериалы создавались один за другим, поэтому мне приходилось выдавать объемы, несовместимые с жизнью. Писать по 50 страниц сценариев в день та еще работа. Платили мало, гонорары были несоизмеримы с нынешними. Часто «кидали». Подозреваю, что эта традиция жива и поныне. Работодатель искусственно создавал долг по зарплате, используя его как крючок, и я не знаю ни одного случая, чтобы этот долг возвращали. Заслуженных, признанных сценаристов «кинуть» было сложнее, но я в свои 20 с небольшим к числу опытных авторов не относилась. Тем не менее, тогда было лучше работать на ТВ, поскольку кино в России практически не снимали. В общем, лет через шесть работы в таком темпе пришла усталость. Да и постоянные внутрикорпоративные разборки надоели.
Executive: Но если все было так плохо, может, не надо было вообще идти сценаристом на ТВ?
П.В.: А я и не собиралась этим заниматься. Просто совершенно случайно прошла конкурс. Можно сказать, что в сценаристы меня насильно засунули. Такое в моей жизни, надо сказать, происходит частенько. Почему-то судьбоносные решения принимаю не я, а близкие люди, которые наблюдают за мной со стороны. Мне показывают на какой-то проект и говорят: «У тебя получится!» Как ни удивительно, окружающие оказываются правы. Я не из тех людей, которые строят планы, проводят «красную линию» в жизни и отлично понимают, чем они будут заниматься. Всегда действую по ситуации. Все получается спонтанно.
Executive: Неужели получилось шесть лет спонтанно работать на ТВ?
П.В.: Именно. Это было начало 2000-х годов. Тогда снимался первый в России сериал. На тот момент не существовало какой-либо технологии выпуска такого продукта. Все старались и выкладывались на полную катушку, но сериал снимался долго и мучительно. Уже после ухода я узнала, что сериал не только не сняли до конца, но и потом стыдились показывать по ТВ. Короче, первый блин вышел совсем уж комом. Зато потом технологию отработали, ситуация изменилась. Суммы гонораров для сценаристов выросли на порядок. Возможно, останься я в сериальной индустрии, я бы зарабатывала даже больше, чем приносит мой нынешний бизнес. Но там работа не просто тяжелая - там сложно психологически. Телевидение - сфера, где крутятся очень большие деньги. Количество желающих стать ближе к кормушке не поддается исчислению. Взаимоотношения в этой сфере строятся по закону джунглей: выживает сильнейший. Я решила показать зубы, пойти против системы – и меня убрали. Оказалось, что кроме характера нужно иметь еще и соответствующий статус, чтобы разговаривать с конкурентами на повышенных тонах. Если 25-летняя девочка приходит к большим боссам, указывает им на их промахи и выдвигает свои условия, ее не слушают - с ней прощаются. Это система. Сломать ее не получится. Выжить и стать кем-то можно, если есть «крыша». Кто это будет – твой папа, твой брат, твой любовник, твой муж – не имеет значения. Если «крыши» нет, то ты – все равно что сардина рядом с акулами.
Executive: Принято считать, что для запуска собственного бизнес-проекта нужна изрядная доля уверенности. Как-то это не вяжется с вашими словами об отсутствии «красной линии».
П.В.: На мой взгляд, начать свое дело можно и без «красной линии». Во мне, например, напрочь отсутствует дух авантюризма, но есть азарт и желание выполнить невыполнимое. Достаточно поставить себя в жесткие условия. Со мной такое уже происходило. Когда я ушла с телевидения, у меня банально не было денег. И тут мне предлагают «кукольный» проект. А я не умею делать кукол и даже не представляю, как их делать. Вообще. Но есть задача: наладить производство и придумать нечто такое, чтобы все ахнули. Это вызов. И вот когда тебя вот так берут на «Слабо?», включаются какие-то неведомые механизмы. Появляется желание показать результат.
У меня нет никакой определенности в том, чем мне хочется заниматься. По большому счету, я берусь за любой проект – и творческий, и нетворческий. Вместо кукол это могли бы быть автомобили, недвижимость, пиар… Ты начинаешь продумывать, чем, например, вверенный тебе коттеджный поселок будет отличаться от аналогичных по стоимости, чтобы люди выбирали для проживания именно его. Можно идти в область связей с общественностью, заниматься имиджем политиков, продумывая все в деталях. Можно идти в телевидение и в кино. Умение что-то придумать и интересно все преподнести – это годится для всего, чем бы ты не занимался.
Executive: Тогда каким образом кухонные эксперименты с куклами трансформировались в самостоятельный проект?
П.В.: Наверное, это из разряда чудес. Я говорю об этом абсолютно серьезно, поскольку верю, что удача - это как минимум 50% успеха бизнеса. Расчет развития ситуации в нашей стране мало что решает: просчитать все, что происходит с бизнесом в России, невозможно. Куклами на продажу я не занималась никогда. Когда появился человек, захотевший вложить деньги в «кукольный» проект и доверить этот проект мне… Это как любителю лепить машинки из пластилина предложить начать производство настоящих автомобилей. Естественно, вместо того, чтобы подумать «Ах, как же мне повезло!», я подумала «Что же я буду делать?!» С одной стороны, нужно быть идиотом, чтобы отказаться от того, чтобы в тебя вложили деньги, а с другой – это все-таки ответственность. Ты ж действительно не умеешь! Ты понимаешь, что твои кухонные опыты с куклами из муки, соли и воды нужно перенести в производственную плоскость. Ясно, что нужна технология, да вот только как ее разработать? Нет ни учебных пособий, ни профессионалов под рукой – ни-че-го! И спросить не у кого: у тех производств, что есть в России, совсем другой принцип работы. Но я все же согласилась. Скорее, не я согласилась, а он мне сказал на первой встрече в мае 2006-го: «Давай сделаем такой проект». Я ответила: «Давай».
Executive: Почему инвестор захотел, чтобы проект возглавили именно вы?
П.В.: Я до сих пор о его причинах так и не знаю. Конечно, есть предположения, но насколько они правильные, сказать сложно. Инвестор проекта – бизнесмен до мозга костей, жесткий и даже несколько циничный. Он ничего обо мне не знал. То ли ему кто-то что-то рассказал, то ли он сам на меня вышел. Может, читал мой блог… Как он сделал выводы и принял решение – не знаю. Но тем не менее.
Executive: То есть, идея делать куклы принадлежала ему?
П.В.: Конечно. Я и подумать не могла о том, чтобы из кукол, слепленных на кухне, можно сделать бизнес.
Executive: Вы можете назвать имя инвестора?
П.В.: Нет.
Executive: Как складывался подготовительный этап?
П.В.: Наша первая встреча произошла в мае 2006-го. Затем он появился в июле, в промежутке между разъездами по всему миру, и спросил: «Ты чего-нибудь делаешь?» Я ответила, что нет. Он сказал: «Странно. Мы же с тобой все решили. Делай!» Я говорю: «Я ничего не умею». Во время его очередного визита в Россию - это было в августе – он решил взять ситуацию в свои руки и предложил арендовать мастерскую, чтобы я поняла, что все-таки должна начать. Почему-то мне до последнего момента думалось, что это такая хохма. Но когда зашла в арендованное под мастерскую помещение, то все осознала. Помещение было большое (как мне на тот момент показалось), только после ремонта, и располагалось в пределах Садового кольца – такой серьезный вызов. Правда потом оказалось, что повсюду были клопы, но они в арендную плату не входили и достались нам бонусом. Я вернулась домой, вся искусанная клопами, и подумала: «Все равно непонятно, с чего начинать». Тем не менее, бизнес начался. Пусть и с выведения клопов. А там пошло-поехало. Я делала что-то, что считала необходимым. Вопросов была масса. Из чего делать кукол? Будет ли это пластик, если да, то какой и где его брать? Какое будет оборудование? Какая технология? Какие шарниры? Из чего куклам делать волосы? В общем, на подготовительный этап ушло очень много времени.
Executive: А как решали вопрос с подбором персонала?
П.В.: О, с этим было еще сложнее. С обычными бизнесами ведь как? Открываешь сайт типа Job.ru и находишь соискателей по понятным тебе критериям. Мне же было совершенно не ясно, как сформулировать требования к кандидатам. Даже когда обзванивала знакомых в надежде подобрать людей, то буквально на пальцах все объясняла. Уж не знаю, как меня понимали. Но произошло второе чудо. Люди, которых я искала, все-таки нашлись. Конечно, они понятия не имели, как делать кукол, но сумели перенести свои знания в новую область. У меня как у человека, который всю жизнь зарабатывал написанием текстов и никогда ни к какому производству не имел отношения, это в голове не укладывалось. Оказывается, технология изготовления шарнирных кукол оказалась достаточно близкой к ювелирной: те же инструменты, те же процессы. Но до этого надо было дойти. Конечно, если бы я знала, то сразу искала бы ювелиров.
Executive: То есть, сложилась та самая ситуация вызова?
П.В.: Подобные проекты интересны своей новизной: предстоит сделать что-то, чего раньше не было. Это как изобрести велосипед, но не простой, а с претензией. Вот китайцы производят продукты без претензий. Они покупают оригинальное изделие, разбирают и стараются скопировать. Мы тоже могли заказать шарнирных кукол из Америки, разобрать их, понять особенности конструкции, но получившийся продукт не был бы оригинальным. Мне же принципиально интересно изобрести свой велосипед. В этом отношении оказалось плюсом то, что я особо в куклы-то никогда не играла. Не любила. Я механизмы люблю – машины, самолеты, вертолеты, роботов. В детстве мне нравилось смотреть, как ремонтируют машины. Меня это очаровывало. При этом автомобиль я не вожу, хотя неплохо в них разбираюсь. Такой вот мальчуковый взгляд. Наверное, поэтому в моих куклах главное – именно механизм. Как-то раз увидела шарнирных кукол, мне стало интересно. Идея вызревала довольно долго, и, в конечном счете, когда мы начали производство, то нарушили, кажется, все существующие каноны. «Ошибки» привели к неожиданному повышению качества. Появилась кукла, которая не попала в один ряд с аналогами, а создала свою нишу и перешла из категории бытовых вещей в категорию вещей совсем иного качества. В магазинах, где продаются муклы, они стоят в отделах дорогих подарков. Оценщик лондонского универмага Harrods вообще назвал их произведением искусства.
Executive: А как вы сами их позиционируете?
П.В.: Есть куклы для игры, с ними все ясно; есть куклы арт-класса - они стоят за стеклом и служат украшением интерьера. Мукла получилась универсальной. Проходя мимо, владелица может пересадить ее, например, со стола на монитор компьютера, пригладить волосы, поправить одежду на ней. Мукла привносит в повседневную жизнь девушки некий элемент игры. Постепенно хозяйка в это втягивается, ей становится интересно. Мукла вообще разрабатывалась с расчетом на игру. Мы очень долго выбирали пластик, чтобы он дорого выглядел, был приятен на ощупь и не бился при ударе. Чтобы не было острых осколков. И если дать ребенку фарфоровую куклу никому не придет в голову, то мукла провоцирует на то, чтобы с ней играть: она подвижна. Ну а если создаешь провокацию, то уж сделай так, чтобы оправдать все надежды того, на кого эта провокация нацелена. Поэтому прочности мы уделили особое внимание.
Executive: Вы проводили с муклами краш-тесты?
П.В.: Изо всех сил кидала их об стену. Пол для краш-теста не подходит. В мастерской он деревянный, а дерево смягчает удар: при падении на паркет не всякий фарфор разобьется. А стена кирпичная. Можно было, конечно, просто продавать кукол и особо не париться. Но когда ты делаешь маленьким тиражом сложный для фальсификации авторский продукт, когда тебя отлично знают, ты за свою продукцию отвечаешь. Мукла прочная, с ней действительно можно играть. Конечно, если она попадает в руки детям, это ее не спасает. Все-таки мукла - подарок не детский. Муклы интересны в основном взрослым девушкам, от 20 и старше. При этом мукла не выглядит как «Барби». Держать «Барби», допустим, на рабочем месте в офисе, не годится – не поймут. А мукла позиционируется как дорогой подарок. И выглядит соответствующе.
Executive: Среди клиентов или ваших знакомых много коллекционеров, которые бы собирали исключительно мукол?
П.В.: Точно не знаю, но, думаю, такие есть. Как ни удивительно, много заказов приходит с севера. Коллекционеры, которые собирают кукол как таковых, могут купить у нас одну – просто потому, что мукла – это нечто новое и необычное в кукольной индустрии. Но есть конкретно коллекционеры мукол. А первые крупные партии вообще купили Газпром и Русал. Видимо, сотрудницам в подарок.
Executive: Кто придумал название «мукла»?
П.В.: С названием отдельная история. Задолго до того, как начался проект, я услышала песню «Кукла-мукла» группы «Кооператив Ништяк». Я об этом коллективе ничего не знала, но кто-то из знакомых, кто был в курсе моих кухонных опытов с куклами, прислал ссылку. Наверное, мне ее прислали потому, что первые изготовленные мною девочки были немного… гм… странные. Я-то песню послушала и забыла, но слово «мукла» осталось где-то в подкорке. Потом это же название предложил дизайнер Артемий Лебедев. Видимо, слово «мукла» так плотно засело в подкорке, что я сразу же согласилась. А буквально пару недель назад на одной из афиш я увидела название группы «Кооператив Ништяк» и сразу все вспомнила. Впрочем, это не умаляет вклада Тёмы, который придумал назвать моих кукол муклами.
Executive: На сайте студии Лебедева Mooqla.ru есть в портфолио…
П.В.: Студия разработала фирменный стиль, сделала дизайн сайта и дизайн упаковки. Когда в Интернете про мукол стали писать, то, конечно, упоминали Артемия Лебедева. Многие подумали, что муклы – это его рук дело, а я – просто исполнитель его идеи. Тёму не любят как успешного человека, а он еще по-барски кичится тем, что всегда на шаг впереди всех. Каждый скептик считает своим долгом уколоть его. Как персонаж Тёма мне очень симпатичен, хоть мы с ним близко и не дружим. Его компания создала для бренда антураж.
Executive: Сотрудничество продолжается?
П.В.: В гораздо меньшей степени, но тем не менее. Они выполнили наш заказ по разработке сайта и фирменного стиля. Муклы также продаются через их интернет-магазин.
Executive: Сколько мукол удается делать в месяц?
П.В.: Сто-сто пятьдесят. Каждая модель ограничена тиражом в 50 экземпляров девочек из летней коллекции и в 300 экземпляров – из зимней. Сейчас у нас производятся 18 моделей мукол.
Executive: Истории для каждой муклы довольно мрачные. Кто их придумывает?
П.В.: Писательница Линор Гаралик. Я ей в общих чертах обрисовала задачу, она придумала школу, имена и истории для всех девочек. Часть текстов сделали копирайтеры Лебедева. Потом я «причесала» все тексты под единый стиль.
Executive: Помогает ли в раскрутке проекта интернет и ваш статус «тысячницы» в Живом Журнале?
П.В.: Думаю, что не особо. Сам интернет сначала, конечно, помог: первые покупатели приходили как раз из Сети. Первичная информация и отзывы распространились через интернет и через блоги. Сработало сарафанное радио. С помощью социальных медиа, по сути, был охвачен весь мир. Но потом, когда муклы стали продаваться в оффлайне, оказалось, что многие покупатели в магазинах про мукол ничего не слышали. Так что Сеть – это просто инструмент для передачи новостей. Информация расходится волнами: если я вешаю у себя в ЖЖ одну фотографию, она кочует по сайтам и блогам на протяжении примерно двух недель.
Executive: Вы упоминали о том, что пытались зайти с муклами в лондонский Harrods. Проявляют ли интерес другие магазины за рубежом?
П.В.: Муклы есть в парижской Galerie Lafayette и, конечно, в магазинах Москвы.
Executive: Неужели в престижные магазины удалось проникнуть беспрепятственно?
П.В.: Есть один парадокс, который мне, с одной стороны, интересен как явление, но с другой стороны крайне не нравится. Если делать проект, построенный на провокации (а в нашем продукте такая провокация есть, причем абсолютно явная), то провокация становится интересна покупателям, но начинает пугать продавцов. Например, в одном из крупнейших московских универмагов сначала согласились продавать мукол, а потом узнали историю каждой девочки и отказались. Какие-то девочки, какая-то школа, какие-то таинственные обстоятельства… Похоже на патологию, рассудили в магазине. И решили с патологией не связываться.
Executive: И часто так происходит?
П.В.: С настороженностью и опасением сталкиваешься везде. В то же время всем понятно, что людям интересны таинственные и даже пугающие вещи. Ты стоишь перед выбором. Можно, конечно, сделать так, чтобы понравилось всем. Тогда ты вынужден наступать себе же на горло, но главное - нарушать свою стройную концепцию и становиться в один ряд со множеством аналогов. Хотя, с другой стороны, «Барби» сколько времени на рынке? И все время ее хают: и история попсовая, и устарела она, и пропорции у нее не те. Критики найдутся на любой продукт. Тем не менее, от того, что один магазин откажется ее продавать, «Барби» никак не пострадает. Даже если ее запретят продавать в целой стране, сильно хуже все равно не станет. А у нас бизнес маленький. Если какой-то крупный магазин отказывается, для нас это уже чувствительно. Везде есть цензура. Вот у меня куча идей, но вот пройдут ли они цензуру – другой вопрос.
Executive: Что это за идеи?
П.В.: Я уже начала писать дневники девочек для того, чтобы разместить их в Сети. Можно в пику историям о Гарри Поттере выпустить книгу про школу в Миллвер-Оакс и ее обитательниц. Или одна из следующих коллекций – девочки, которые жили в этой школе 100, 200, 300, 400 лет назад. Как всегда, для каждой – своя таинственная история. Одна утонула в озере, вторая упала с лошади и сломала шею, третья повесилась, четвертая погибла от таинственной болезни… Получится коллекция девочек-привидений из разных эпох. Литературная составляющая – все же ближе к сериалу «Твин Пикс», нежели к «Гарри Поттеру»: мистическая, наполненная необъяснимыми чудесами, мрачная, но не готичная. Из этой затеи можно сделать коммерческий продукт, но, чтобы продукт действительно получился, нужны, видимо, совсем другие усилия и затраты на продвижение. Магазины, скорее всего, скажут: «Продавать куклы мертвых девочек? Да вы с ума сошли!» Вот наши муклы продаются в детском магазине «Винни» на Рублевке. Представьте: приходит мама, которая покупает одну из наших девочек в красивом платье, а потом возвращается домой, по визитке заходит на сайт и читает, что купленная кукла – призрак девочки, которая повесилась триста лет тому назад. Это же ужас, скандал! Даже в суд могут подать. Рынок к таким вещам еще не готов. Специального магазина, где мукол новой коллекции можно продавать с пометкой «Мертвая девочка», в России нет.
Executive: Ну, актуальная коллекция получилась вовсе не мрачной…
П.В.: Это наш реверанс в сторону коммерции. Коллекция называется Mooqla Fashion , девочки в ней выглядят как настоящие модели. Они стильные, наряжены в сложную и дорогую одежду и очень похожи на настоящих девушек с подиума – такие же худые, изможденные, только постарше, чем из прошлой коллекции. Но я все равно сделала их странными, чтобы уж совсем от идеи не отступать. Конечно, они странные в гораздо меньшей степени, чем могли бы получиться. Важная деталь: в историях девочек на сайте ничего не говорится наверняка. Только намеками. Все преподнесено так, словно их подозревают в каких-то грешках, но доказательств нет как нет. На уровне домыслов. А вот с привидениями сложнее. То, что девочки умерли – это факт. Вот их призраки.
Executive: Компания Mattel делает неплохой бизнес на торговле аксессуарами для «Барби». На ваш взгляд, в России с муклами такая игра стоит свеч?
П.В.: У нас есть коллекции одежды для мукол. Наряды продается отдельно. Но есть проблема с доставкой. Представьте, что все эти платья-трусики едут в другой город экспресс-почтой. Стоимость пересылки, например, в Сургут, довольно высока. Хотя фанаток это не пугает. Нам еще очень далеко до Америки, где доставка развита лучше и стоит дешевле. Нам далеко до «Барби», которая в Штатах продается в каждом захолустном городке со всякими аксессуарами. С мелкими вещами сложно. Их трудно продавать. Кроме Москвы и Питера, пожалуй.
Executive: Вы еще не отказались от планов по мировому господству?
П.В.: У меня есть желание развить бренд, сделать его российским аналогом Пикачу. В свое время о Пикачу кроме японцев никто не знал, а потом покемонами заболел весь мир.
Executive: На ваш взгляд, это возможно?
П.В.: Думаю, да. Главное – заинтересовать, спровоцировать и поймать актуальный тренд, что мы уже, собственно, и сделали. Я сознательно делала мукол с такими странными лицами, а не с шаблонно-красивыми. Это ж скучно! Я старалась сделать атипично красивых девочек. Муклы очень худые, с живым взглядом, совершенно фарфоровой кожей - они похожи на моделей, образы которых используют в своих рекламных кампаниях модные бренды. Представим фантастическую ситуацию – Dior или Chanel снимают рекламу своих духов и в качестве модели выбираю муклу. Или Dolce&Gabbana делают для мукол коллекцию одежды. Это необычно, такого еще никогда никто не делал. А для модного дома еще и экономия – гонорар муклы существенно меньше, чем гонорар настоящей модели! На основе кукольных историй можно писать мистические книжки, снимать кино, расширять коллекцию аксессуаров. Это абсолютно возможно, но пока не рассматривается – нет четкой видимости того, как это сделать.
Может, произойдет очередное чудо, такое же, как чудо их появления. Например, возникнет другая компания, которая сможет вывести бренд на международный рынок. Если я правильно помню, с «Гарри Поттером» произошла аналогичная ситуация. Джоан Роулинг и не думала, что ее книга станет началом поттеромании. Тем не менее, понимание того, что идею можно развивать, есть. Но это несколько другие суммы, другие вложения. И тогда можно выпускать серии книг, делать фильмы по этим книгам, печатать комиксы, продавать под брендом Mooqla одежду и аксессуары для настоящих девочек и т.д. И вот тогда можно создавать отдельную вселенную. В принципе, бизнес-модель очень похожа на ту, что используется, например, у компании Disney, когда некий кинематографический или мультипликационный персонаж становится отдельным брендом.
Executive: А странноватый имидж мукол не станет к тому препятствием?
П.В.: Мукольная история – она вообще несколько странная. Тем не менее, в мире мукол прослеживается соответствие с тем, что происходит в мире женщин – аноректичность, нескладность, какая-то подростковость… В настоящей fashion-индустрии это тоже есть. Мы ловко подхватили эталон. Мукла отвечает современным канонам женской красоты, которая стала очень странной, нетрадиционной. Это не всем нравится, но это тенденция. Тренд плюс мистические истории – отличная основа. Те же «Барби» и куклы фирмы Bratz - все они уже устарели. «Барби» - это вообще девушка из 80-х: блондинка, карьера, успешность, Кен рядом. Bratz – это Америка 90-х: безумные прически, стиль R’n’B. А вот мукла оказалась актуальнее некуда. Я, кстати, об этом совсем не думала, когда их создавала. Но тем не менее. Соответствие тренду рассмотрели глянцевые журналы, а не мы. Потом был момент, когда мукол стали покупать девушки, пытающиеся соответствовать этому образу. Для них мукла – это воплощенная тенденция, которую можно подержать в руках. Их собственная Кейт Мосс. Мы совершенно на это не рассчитывали. Я рисовала в голове нечто более утонченное. Но мы оказались на пике тренда. Нас теперь только с ним и ассоциируют. Такая история…
:-)) КуклА-муклА! Кажется, я знаю, откуда это выражение! Так называют в Азербайджане молодых женщин в начале карьеры. Тяжко солидным бизнес-мачо признать, что у красивых девушек бывают умные мозги. Вот и пытаются в разговорах между собой уменьшить вес женского интеллекта.
Муклы ( как я их вижу) - это девочки подростки, от 13 до 17 лет, с огромным количеством шуршащих тараканов в голове. Попадая в жестокий мир взрослых, они адаптируются с трудом. Мистика, странные фантазии,открытое неприятие фальши, перепады настроения, эпатаж, уверенность в собственной уникальности и скованность одновременно - разве мы не наблюдаем такое поведение тинеджеров в реале?
Очень смелая яркая идея, Полина! Да не коснется кризис ваших девочек!