Собеседник Executive.ru – Дмитрий Быков. Писатель, журналист и сценарист. Автор нескольких романов. Лауреат многочисленных литературных премий. На вопрос портала «Два слова» о том, с каким жанром он идентифицирует себя, Дмитрий Быков ответил: «Поэт, время от времени пишущий прозу, чтобы не сойти с ума, когда не пишутся стихи. Потом, есть вещи, которые в стихи не лезут, но сказать о них хочется. А журналистика меня кормит, позволяет ездить, держит в курсе и в тонусе, а сверх того – это отводной канал для публицистики, которая испортила бы стихи или прозу».
Еxecutive.ru: Есть ли в России элита в ортега-и-гассетовском понимании этого слова?
Дмитрий Быков: Сложный вопрос. Хосе Ортега-и-Гассет, как вы помните, подразумевал под элитой новую аристократию, не сословную, но интеллектуальную, противостоящую «массам» и в этом смысле почти сверхчеловеческую, т.е.стоящую на следующей эволюционной ступени. Отчасти процесс выделения этой элиты – или новой аристократии – стал темой едва ли не главной книги братьев Стругацких «Волны гасят ветер», где прокламировано разделение человечества на людей и люденов. Людены – реакция человечества на кризис «полдня», на засилье массового человека, на примитивность всеобщего довольства и т.д. В этом смысле Россия всегда была фабрикой такой интеллектуальной элиты, поскольку отторжение реальности, сила отвращения к ней тут у всех мыслящих людей чрезвычайно сильна. Впрочем, такая уж реальность: Господь нарочно ее такой создал, чтобы человек от нее тем сильней отталкивался и на этом становился подлинным люденом. Но есть и квазиэлита, которая считает новой аристократией именно себя: это люди, в девяностые годы внезапно ставшие обладателями невообразимых, нерационально больших состояний. Они действительно вознеслись очень высоко и очень быстро – и, пожалуй, приобрели на этом опыт, превосходящий обычные человеческие страсти. Думаю, никакой конкистадор, никакой Наполеон не взлетал столь высоко и столь, в общем, незаслуженно. Так что у этой элиты, пресытившейся уже всем, что может предложить мир, действительно есть сверхчеловеческая усталость и сверхчеловеческие амбиции, сколь бы сильно я ни презирал всю эту публику. Противны только ее потуги на интеллект – в этом-то смысле она как была, так и осталась довольно инфантильна. Какая из этих элит подлинная? Думаю, черты подлинного аристократизма есть и в российских одиноких интеллектуалах (не путать с прекраснодушной и болтливой интеллигенцией), и в сравнительно молодых олигархах. На пересечении этих социумов существуют пока только Михаил Ходорковский, Платон Лебедев и некоторые их (скрытые) единомышленники. Я бы рад назвать элитой, скажем, Эдуарда Лимонова, но совесть не позволяет. Впрочем, я и себя к ней не причисляю, хотя очень хочется.
Еxecutive.ru: Если есть, почему она не строит институты собственного воспроизводства, а, по вашему выражению, «сидит на чемоданах»? Если она сидит на чемоданах, элита ли она?
Д.Б.: См. выше. Те, кто сидят на чемоданах, – не элита, а верхушка среднего класса, люди плоские и малоинтересные.
Еxecutive.ru: «Гуглизация сознания» (стремление избавиться от «лишних знаний», поскольку ответы на все вопросы могут быть найдены в интернете): это реальный риск или надуманный?
Д.Б.: Абсолютно реальный, и эта ситуация сдвигает мировое образование к системе Джона Дьюи: упор делается не на знание фактов, а на понимание, где их взять. Иное дело, что я вообще никогда не одобрял отягощение собственной памяти слишком большим количеством фактов: надо не знать, а быстро соображать. Сам себя все чаще ловлю на том, что забываю простейшие реалии, потому что могу их взять в сети, – но, слава Богу, на качестве памяти как таковой (запоминание стихов, интервью без диктофона и т.д.) все это пока не сказывается.
Еxecutive.ru: Полагаете ли вы, что массовое воспроизводство идиотизма – это действительная цель нового образовательного стандарта или «так получилось»?
Д.Б.: Ну, тут не разграничишь: тот факт, что нынешним властям на выходе желателен идиот, по-моему, очевиден даже для сторонников этих самых властей. А сознательно или подсознательно они следуют этому императиву – вопрос, по-моему, десятый, интересный лишь для будущего (надеюсь, сугубо общественного) трибунала. Такой трибунал, по-моему, остро необходим, хотя решения его должны иметь сугубо моральную силу.
Еxecutive.ru: В чем причина общественной апатии россиян?
Д.Б.: В бессмысленности силовых противостояний, а шире говоря – в аморфности самой власти. Мы зеркало нашего врага. Наш враг – энтропия, бесструктурность, и оппозиция ему тоже может быть только бесструктурной, сетевой. Что мы и видим. Любая твердая организация утонет в нынешнем российском киселе, или солярисе, или болоте. Прошло время выходить на площадь – пора выстраивать альтернативы. В этом смысле россияне отнюдь не пассивны, скорее наоборот.
Еxecutive.ru: А в чем природа нарастающей агрессии в обществе?
Д.Б.: В закрытости, в тщетности всех усилий, в минимизации всякого рода отвлекающих обстоятельств – вроде публичной политики, скажем. Вертикальной мобильности нет. Значимого улучшения нет. Человек работает всю жизнь ради нищей старости и сознания полной бессмысленности всего: в нашем климате, который тоже ведь не способствует оптимизму, нужны хоть какие-то стимулы жить и работать. А с этим в нынешней России полный швах: мешают все, не помогает никто. И вообще как-то очень бесчеловечно и скучно все устроено, а власть постоянно отмазывается от любых претензий, чувствуя себя почему-то в шоколаде. Почему? Почему в шоколаде-то, вот я чего не понимаю!
Еxecutive.ru: «Страна застыла в равновесье хрупком, и хорошо, коль больше станет в ней бесспорным человеческим поступком». Тот, от кого вы ждали поступка, не совершил его. Но с заявлением выступила помощница судьи. Что это было? Сбой в системе? Начало прозрения? Или…
Д.Б.: Если вас интересует мое личное мнение, то это грамотно организованный, своевременный вброс. Но тот факт, что женщина на это пошла, отлично зная, какому давлению подвергнется, – тоже весьма красноречив.
Еxecutive.ru: Актуален ли нынешний институциональный порядок? Или Совет безопасности ООН, ЕС, Давос и другие институции живут в одной реальности, а площади Магриба – в другой?
Д.Б.: Магриб, конечно, в другой реальности, но не думаю, что наше правосознание и общественная зрелость так уж далеко ушли от магрибских. Роднит нас с Тунисом и Египтом одно: людям надоело быть туземцами, их достала стагнация, им скучно существовать в стране без прогресса, без достижений, без событий. Это нерациональное «достало» оказывается сильней экономических и социальных поводов к восстанию. Все попытки убедить Давос, что население стабильно, довольно и дружелюбно, по-моему, были тщетны и скорее забавны.
Фото: facebook.com
Также смотрите:
+206
Игорь Семенов
Финансовый директор, Москва
+1561
Алексей Матвеев
Генеральный директор, Москва
