Как изменились подходы к бизнес-планированию на фоне кризиса? В каких отраслях сегодня можно реализовать удачные проекты? Что делать с «бизнес-недостроем»? Практические рекомендации независимого консультанта, выпускника Manchester Business school Михаила Ободовского в интервью Executive.ru.
Executive.ru: Прежде всего, хотелось бы понять общую ситуацию, настроения в бизнес-среде. Опираясь на собственные данные, можете ли вы отметить основные тенденции на рынке? По сравнению с началом 2014 года наблюдается рост или снижение числа оцениваемых вами бизнес-планов?
Михаил Ободовский: Количество запросов на составление или рецензию бизнес-планов сократилось в разы, даже выражение интереса упало на порядок. При этом начало 2014 года было еще вполне ординарным, и даже украинский кризис ровно год назад еще не вызвал заметного напряжения. Оно возникло позже, примерно к началу лета, а затем только росло.
Одновременно, массовым стал другой клиентский запрос, ранее бывший весьма редким: как спасти бизнес с вот таким бизнес-планом. Приобретает популярность и другой тип запроса: стоит ли продолжать инвестировать в бизнес, находящийся в инвестиционной фазе, или же разумнее закрыть проект, списав убытки?
В самой тяжелой ситуации сейчас находятся люди, бизнес которых «просит каши» (от слова cash). То есть, находится в инвестиционной фазе или уже запущен, но не достиг еще точки безубыточности. Это происходит потому, что у вас, как бизнесмена, в этот момент уже есть издержки, причем, издержки постоянные (например, расходы на строительство завода или склада). Возникает вопрос: что дешевле? Завершать инвестиционный этап, вкладывая дополнительные средства, искать покупателя на неработающий актив или просто забросить этот проект, списав убытки? Еще одно очень сложное состояние: инвестиционная фаза идет, но уже сейчас ясно, что инвестиции окажутся выше запланированных, так как все дорожает, и последующие доходы будут ниже тех, которые указаны в бизнес-плане.
Executive.ru: Вряд ли есть единственно правильный ответ на эти вопросы, но, тем не менее, можете ли вы дать совет бизнесменам, оказавшимся перед подобным выбором?
М.О.: Гораздо проще продавать работающий бизнес, чем продавать «недострой». Даже если вы продаете его гораздо дешевле, чем собирались. Необходимо четко просчитать, сколько средств вам еще необходимо вложить в проект и сколько вы сразу сможете получить, продав его. Условно говоря, если вам осталось вложить 10 млн руб., после чего бизнес будет реализован за 15 млн руб., то имеет смысл их инвестировать. Подчеркну: это справедливо даже в том случае, если вы предварительно уже вложили в проект, скажем, 90 млн руб. Потому что надо понимать, что эти 90 млн рублей не будут возвращены. Возможно, никогда. Один из основных принципов принятия подобного непростого решения – это руководствоваться правилом «прошлого нет».
Executive.ru: Тогда немного о настоящем… Какие отрасли экономики в настоящий момент являются предпочтительными для тех, кто только создает бизнес, или для потенциальных инвесторов? Как изменились эти предпочтения за последний год?
М.О.: Об этом, очевидно, стоит спрашивать потенциальных инвесторов. Я иногда консультирую такие компании, но моя выборка не может считаться достаточной по размеру или репрезентативной. Я думаю, что инвесторы по-прежнему заинтересованы в технологических стартапах, но это специфический вид предприятий, в них есть особенности, которые серьезно отличают их от «нормальных» бизнесов.
Существенные изменения по сравнению с периодом годичной давности связаны с тем, что год назад подавляющее большинство бизнес-планов касались запуска B2C предприятий, сейчас же эйфория веры в рост расходов домохозяйств сошла на нет, доля бизнес-планов B2B стала очень значительной. Еще сейчас пытаются запустить не такие бизнесы, как раньше, они стали более изощренными, скажем так.
Executive.ru: Начиная с третьего-четвертого кварталов 2014 года, заметно возросла стоимость заемных ресурсов. Как сильно это повлияло на реализацию известных вам бизнес-планов? Вообще, насколько гибким является такой инструмент планирования, как бизнес-план? Может ли он быть оперативно изменен, подстроен под новые условия?
М.О.: Изменение финансовой модели, входящей в любой бизнес-план, при изменении стоимости кредитной ставки, занимает секунды и является едва ли не наименьшей проблемой из тех, которые возникли сейчас. Изменились и другие величины, которые в явном виде использованы в бизнес-планах, например, средние чеки покупателей, их тоже требуется менять, но и это не самая большая трудность, это все арифметика. Намного сложнее корректно отразить то, что в ряде сегментов существенно поменялась картина конкуренции. Объемы сегментов сжались драматически, следует ожидать совершенно другой реакции существующих бизнесов на появление нового конкурента. В результате приходится планировать принципиально другой уровень маркетинговых расходов нового предприятия, так как стоимость захвата доли рынка выросла. Дополнительной трудностью является то, что сейчас удлиняется период между запуском нового бизнеса и его выходом на безубыточность. Продолжительность периода от момента запуска бизнеса до достижения точки безубыточности должно быть параметром бизнес-плана, но я регулярно встречаю, что скорость роста объема бизнеса на начальном этапе постулируется и оказывается фиксированной. Чуть отвлекаясь, могу сказать, что это едва ли не самый трудно обосновываемый параметр бизнес-плана.
Еще одной особенностью нынешней ситуации является то, что за последние несколько месяцев начались очень существенные изменения цен на всех рынках. Потребители это видят по резко меняющимся ценам на товары на полках магазинов, но это только отражение «глубинных» скачков цен. В результате бизнес-планы перестают быть актуальными еще до того, как завершается их подготовка, так как используемые в них параметры уже требуют обновления.
Executive.ru: Как изменились за последнее время сроки окупаемости проектов, заложенные в бизнес-планах? Условно говоря, если раньше новый бизнес при прочих равных условиях мог выйти на окупаемость, например, через два-три года, то сегодня этот срок увеличился?
М.О.: Короткий ответ: да, увеличился. Длинный ответ: сейчас такие бизнесы просто не станут рассматривать, неопределенность слишком велика, чтобы загадывать на сколько-нибудь продолжительный срок. Те бизнес-планы, которые еще поступают на рассмотрение, имеют существенно сокращенную инвестиционную фазу. Как ни смешно это звучит, но сейчас реализуется мечта властей о модернизации экономики: в условиях неопределенности мало кто строит заводы, а вот интернет-сервисы создают более или менее охотно.
Executive.ru: По вашим оценкам, какова должна быть сегодня рентабельность проекта, чтобы его владелец мог всерьез рассчитывать на привлечение заемного финансирования по текущим ставкам? Понятно, что банки не горят желанием кредитовать стартапы, но, тем не менее...
М.О.: Банки и раньше не горели таким желанием, так что тут особенных изменений нет. И дело даже не в ставках – банки просто обладают очень ограниченными навыками в оценке бизнес-планов. Банк может проверить то, что содержание бизнес-плана отвечает какому-то шаблону, что показатели доходности финансовой модели его устраивают. Намного сложнее проверить обоснованность параметров, заложенных в финансовую модель. Например, интернет-магазин утверждает, что его склад будет собирать 50 заказов в час – как банк может определить, реалистично это или нет, где найти сравнимый показатель? Намного проще выдать еще 100 потребительских кредитов, не правда ли? И это не какая-то российская особенность, так во всем мире. Именно поэтому стартапы привлекают финансирование специальных фондов – там имеется отраслевая экспертиза.
Относительно ожидаемой доходности, я бы говорил о том, какие проекты рассматриваются для предоставления финансирования вообще, и рекомендовал бы на некоторое время забыть о банковском финансировании стартапов. Банки не в том состоянии сейчас, чтобы пускаться в неизведанное.
Executive.ru: Можете назвать примеры удачных проектов, реализуемых в последнее время?
М.О.: Нет, не могу, но повторюсь, моя выборка не настолько велика. Я совершенно уверен, что есть успешные технологические стартапы – они весьма устойчивы к состоянию внешней среды, так как мало что закупают, их затраты довольно стабильны: зарплата команды разработчиков составляет львиную долю общих затрат, ну, аренда офиса, если требуется, вот, по сути, и все. Рынок сбыта их продукта – весь мир, зачастую продукт создается, чтобы быть проданным еще в качестве технологии кому-то из гигантов IT. Может ли обычный финансовый инвестор, не имеющий отраслевой экспертизы, распознать такой проект? Не думаю.
Понятно, что из-за резко возросшей стоимости кредитных ресурсов и неопределенности будущего российского рынка мало кто захочет вкладываться в проекты, предполагающие создание крупных производств и/или имеющие продолжительную инвестиционную фазу. Потребительский спрос снижается, поэтому такие проекты тоже не выглядят перспективными. К сожалению, власти выбрали политику затыкания дыр в бюджете, основанную на отнимании у бедных, а не у богатых. Вместо введения прогрессивной шкалы подоходного налога, то есть изъятия части доходов, которая обычно идет на накопление, власти решили отобрать понемногу у всех, в результате до потребительского рынка не дойдут довольно значительные средства.
Executive.ru: Какой бизнес сегодня может быть интересен с точки зрения сроков его окупаемости и рентабельности?
М.О.: Я вижу потенциал в двух индустриях. Во-первых, это автомобильная, но, конечно, не производство автомобилей – заводы останавливаются один за другим, а два смежных рынка: торговля подержанными автомобилями и автосервис. Причины роста первого понятны, со вторым тоже все ясно: средний возраст машин в автопарке будет в ближайшие несколько лет расти, стало быть, количество поломок на одну машину тоже будет расти, спрос на услуги сервиса вырастет. Кроме того, рынок неэффективный, тот, кто сумеет повысить его эффективность, сможет рассчитывать на очень крупный куш.
Во-вторых, есть один рынок: медицинские услуги населению. Хотя власти и утверждают, что доступность бесплатных услуг не сокращается, просто врачи перераспределяются по специальностям, в это верится примерно так же, как в то, что инфляция за 2014 год составляет 11,4%. Другое дело, что очевидного пути создания бизнеса на этом рынке без серьезных вложений не видно, но перспективы там огромны.
Если бы я выбирал бизнесы для инвестиций, то я бы рекомендовал два типа бизнесов: во-первых, B2B бизнесы, сокращающие постоянные издержки бизнеса-клиента. Например, я считаю, что снижение спроса сейчас подстегнет переход компаний на 3PL решения. Аутсорсинг вспомогательных бизнес-процессов тоже весьма будет востребован – небольшие компании из Москвы, скажем, вполне согласятся на обслуживание бухгалтерами из Екатеринбурга, если это позволит сэкономить сколько-нибудь заметные деньги. Во-вторых, во многих индустриях имеются достаточные производственные мощности, но их утилизация слаба. Например, что сделал Uber – обеспечил то, что такси не простаивает в ожидании пассажира, в результате стоимость поездки снизилась. Uber'ы в других индустриях необходимы, и их перспективы очень радужны. Осталось их создать.
Михаил Юрьевич, как Вы относитесь к перспективности производства например мебели в России на отечественном сырье?
Дмитрий, я не автор статьи, кстати хорошей. Но отвечаю на ваш вопрос.
Производство мебели в РФ - не однородный рынок. Есть спальни для жён олигархов, есть типовые кухни и прихожие. Есть Начальные встройки, которые девелоперы рекламируют как ''Квартиры с отделкой''.
Элитку - пропустим.
Вы не заметили, что сейчас только ленивые не предлагают остекление балконов и встройку?
Что нужно для производства встройки из ДСП и ДМФ?
- Нарисовать типовой проект (никто ничего нового не выдумал)
- Оборудование: раскройка - облицовка фасадов и торцов - сверловка - стяжки. ВСЁ! Один из примеров: http://www.stanki.ru/catalog/oborudovanie_dlya_proizvodstva_mebeli/
- Нанять ангар и работяг, запустить бизнес.
- Начальные затраты примерно 2,5 млн. руб.
Может сработать там, где нет уже массы конкурентов.
Этим бизнесом активно занимаются либо кто уже сидел, либо кто их охранял (это не шутка :))
Вохровцы научили зеков, и сами научились работать с деревом.