Берегитесь, Китай!

Вы полагаете, что центр мира расположен в районе Средиземного моря? Ваши сведения устарели. Может быть, он там и находился в период расцвета Европы, но сейчас он сдвинулся в регион, который европейцы высокомерно назвали Дальним Востоком. О развитии Китая, о том, какие опасности таит Срединная империя для инвесторов, Executive рассказывает руководитель Центра стратегических исследований Китая Российского университета дружбы народов, академик РАЕН, доктор исторических наук, профессор Алексей Маслов. 

Executive: Насколько быстро развивается экономика Китая?

Алексей Маслов: Обычно авторы публикаций пытаются впечатлить читателей колоссальными масштабами роста ВВП страны. Но я к этим цифрам отношусь осторожно, их надо каждый раз выверять. Во-первых, китайский госкомстат приводит те цифры, которые слегка отличаются от запланированных: плюс 1-2% ежегодно. Официальная статистика настолько стабильна и хороша, что вызывает определенные сомнения. Во-вторых, если мы посмотрим на экономическое развитие китайских регионов, увидим колоссальные различия. Есть быстро развивающиеся южные провинции и города, такие как Гуанчжоу, Шэньчжэнь, где темпы роста составляют 11-12% ежегодно и сохраняются даже в период кризиса. Есть другие, чей пик экономического развития пришелся на 2007 год, затем последовала фаза плато, после чего некоторое замедление. Например, южная провинция Фуцзянь, провинция Хунань и другие. Есть области, которые постоянно балансируют между плюсом и минусом, например, северо-западные районы, граничащие с Тибетом. Они никогда не имели мощной экономической базы, ее сейчас создают с нуля. В их число входит Сычуань, в которой проживает более 140 млн человек - больше, чем во всей России. В границах Сычуань темпы роста отдельных территорий могут различаться от +9% на востоке до -2% на западе. Поэтому «средняя температура по больнице» вычисляется с большим трудом. Только с учетом всех региональных особенностей можно делать прогноз о развитии китайской экономики в целом. Китай действительно растет, в 2009 году правительство заявило, что ВВП в 2010 году вырастет на 8%, это чуть ниже предыдущих лет – в 2007 году рост ВВП составил 13%, в 2008 – 9%. Однако уже в первой половине 2009 года рост составил 7,1% (отдельно во втором квартале – 7,9%). При этом Китай стал единственным государством среди десяти крупнейших стран мира, в экономике которого был отмечен рост.

В 2008 году ВВП КНР превысил $4 320 млрд, а его объем на душу населения составил $3266. Нередко экономическое развитие Китая ассоциируют лишь с развитием шанхайской, пекинской или гуанчжоуской агломераций. При этом принято считать, что Китай – аграрная страна. Это уже не совсем так, в 2008 году более 43% населения проживало в городах, и ежегодный прирост городского населения составляет 2,7%. Сам же аграрный сектор Китая очень зависим от стихийных бедствий – так было в истории, так есть и сейчас. Провинция Сычуань, в свое время пострадавшая от землетрясения, в 2009 году испытала на себе последствия наводнения. Там выпадает колоссальное количество снега, который мешает всходам. Подобные стихийные бедствия в некоторых регионах дают отрицательные темпы развития. К концу 2008 года в Китае насчитывалось 40,07 млн сельских жителей, живущих за чертой бедности. Существует огромный разрыв между доходами на душу населения между городскими и сельскими жителями: $2310,54 против $697,07, после уплаты налогов и сборов. Все это обостряет ряд социальных противоречий.

Executive: Каковы финансовые ресурсы экономического роста Китая?

А.М.: Иностранные инвестиции - второй по важности и по величине фактор развития Китая. Первый - это, конечно, экспорт: более 40% товаров, произведенных в стране, экспортируется. Однако из-за сокращения зарубежного спроса в 2008 году китайский экспорт вырос только на 17,2%, в то время как в 2007 году - на 25,7%. Во многом из-за этого прирост добавленной стоимости промышленной продукции упал с 18,5% в 2007 году до 9,5% в 2008 году. И тем не менее, например, Deutsche Bank вообще прогнозирует 15% рост экспорта Китая в первом полугодии 2010 года.

Колоссальный рост экспорта показывают «национальные окраины», которые за счет этого пытаются преодолеть традиционное отставание от центральных регионов. Так, в 2008 году внешнеторговый оборот Синьцзян-Уйгурского автономного района достиг $22,2 млрд при росте на 62%, что на 44,2 процентного пункта выше среднего уровня по стране.

Страна пытается найти баланс между этими двумя факторами. КНР интересуют иностранные инвестиции, но в то же время правительство разработало ряд жестких мер по защите национальных экономических интересов. По сути, это ограничительные меры, и когда Китай присоединился к ВТО, эти барьеры должны были быть сняты. Они и были сняты, но таким хитрым образом, что, фактически, остались на месте. Если вам кажется, что вы можете приехать в Китай и после консультаций с экспертами инвестировать в местную экономику полтора-два миллиона долларов, то это не так. Вы можете вложить деньги, но, скорее всего, вы их очень быстро потеряете.

Executive: Из каких стран приходят инвестиции?

Сегодня основные инвестиции в экономику Китая, судя по официальным цифрам, делают Япония и США. Затем идет Германия, после нее еще одна страна, которая официально не фигурирует в качестве иностранного инвестора, – это Тайвань. Торговля с Тайванем, с точки зрения КНР, – это внутренняя торговля, тайваньские инвестиции китайская статистика рассматривает как движение денег внутри страны. Более того, сегодня Тайвань выходит во внешний мир через Китай. Это происходит из-за жесточайших мер, которые КНР наложил на тайваньскую активность за рубежом. Очень многие китайские инвестиции в страны Европы или Африки, в том числе сделанные госкорпорациями, имеют тайваньское происхождение.

На конец 2008 года свыше 8500 внутренних инвесторов вложили $183,97 млрд в экономику зарубежных стран и районов, а активы китайских предприятий, зарегистрированных за границей, превысили $1 трлн. В целом объем китайских прямых инвестиций возрос на 111%, по сравнению с предыдущим годом. Все это – попытка китайского государства воспользоваться кризисом в мире для скупки иностранных активов. В целом, по состоянию на конец 2008 года, в 174 странах и районах мира зарегистрировано свыше 12 тыс. предприятий с участием китайских инвестиций, 71% из них находятся в азиатском и европейском регионах.

Executive: В чем состоит стратегический замысел политики КНР в отношении Тайваня?

А.М.: Материковый Китай в состоянии ввести такие ограничительные меры, что Тайвань вообще не смог бы выходить на внешние рынки. Например, заблокировать деятельность тайваньских банков. Но Китаю не выгодно банкротить Тайвань. Китай смотрит на остров как на место своего будущего присутствия. Ему интересней получить Тайвань, как ранее Гонконг, то есть как готовый бизнес-центр, где не надо ничего создавать заново. Поэтому Китай, с одной стороны, все время раздражает Тайвань то военными учениями, то какими-либо выступлениями, а с другой стороны, показывает: если вы хотите торговать и не лезете в политику – добро пожаловать, действуйте через наши каналы. Тайваньский частный бизнес очень позитивно на это откликается. Тайваньские деньги надолго задерживаются в Китае - например, целые районы в провинции Фуцзянь построены на эти средства.

Executive: Инвестирует ли в КНР китайская диаспора?

А.М.: Сегодня в Китай начинают приходить достаточно большие инвестиции из стран ASEAN. Китай и страны ASEAN завершили основные переговоры по заключению соглашению о зоне свободной торговли, которая будет создана в 2010 году. По состоянию на конец 2008 года объем инвестиций стран ASEAN в Китай был равен $52 млрд, что составило 6% от всех иностранных инвестиций, привлеченных Китаем. Это деньги китайцев, проживающих на территории Индонезии, Малайзии, которые, по сути, контролируют экономику этих государств. Это либо взаимообразные инвестиции, поскольку Китай, частично перебазирует свою промышленность на территорию Малайзии и Индонезии, либо просто прямые инвестиции, покупка активов китайских предприятий зарубежными китайцами. Китай и сам активно продвигается в эти страны - так, в 2008 году прямые инвестиции Китая в ASEAN достигли $2,18 млрд, что на 125% больше, чем в 2007 году. В 2008 году товарооборот между Китаем и ASEAN достиг $231,12 млрд, увеличившись на 13,9%, по сравнению с предыдущим годом. Это в пять раз больше, чем объем торговли России и КНР.

Executive: Вы сказали, что неопытные инвесторы могут потерять деньги, вложенные в китайскую экономику. Почему?

А.М.: Иностранцам трудно разобраться во всех обстоятельствах и полностью предусмотреть риски. До сих пор существуют ограничительные меры для иностранных инвесторов в ряде областей экономики. Например, предприятие, целиком основанное на иностранном капитале, или СП может быть создано только в производственной сфере. Вы можете наладить производство, а вот рекламную кампанию должны поручить китайской фирме. При этом ограничена деятельность консалтинговых, юридических компаний, которые, конечно, очень востребованы иностранцами, потому что без консалтингового агентства вы в Китай просто не сможете прийти. С другой стороны, есть ряд регионов, где есть преференции для создания таких компаний, например, шанхайский район Пудун.

Executive: Однако крупные западные компании смогли разобраться в этих трудностях и проникнуть в страну?

А.М.: Китай декларирует, что иностранные компании, которые инвестируют много и при этом не стараются вывести весь капитал с территории страны, однозначно будут получать преференции. Из крупных фирм, ведущих бизнес в КНР, можно перечислить Nokia, Motorola, Siemens, ABB и массу других. Эти иностранные компании очень хорошо выучили правила игры. Сделав инвестиции, они привозят очень небольшое число своих специалистов, нанимают китайский персонал и обучают его. Siemens вообще создала так называемый Siemens city под Пекином, там есть школа, университет, вся инфраструктура обучения. Таким инвесторам местные власти дают очень большую свободу. При этом Китай не запрещает напрямую, но ограничивает инвестиции в стратегически важные области – например, в сталелитейную промышленность, я уж не говорю о военной промышленности.

Executive: Какой статус имеют подразделения западных гигантов на территории КНР?

А.М.: Многие компании становятся франчайзинговыми партнерами. Самый простой пример – это Coca-Cola, которая является китайской компанией, так же как и Evian, и многие другие. В некоторых случаях Китай выкупает активы у иностранцев, например, машиностроительные компании или заводы по производству автомобильного оборудования. Это условия заранее отражаются в договоре. Иностранцы вкладывают деньги, создают производственную линию. Через некоторое время Китай покупает это по заметно большей стоимости, потому что он получает технологии, связи, производство и обученный персонал. За счет этого Китай решает свою самую главную проблему: стране остро не хватает квалифицированных кадров в таких областях как технологии, внешняя торговля, образование, менеджмент, право… Поэтому КНР на деньги, полученные от экспорта и от внешних инвесторов, стремится покупать специалистов. Как развивается китайское образование – это отдельная тема. Китай также стал активно привлекать на работу иностранных менеджеров, знакомых с западными рынками. Только в Шанхае на конец 2008 года число менеджеров-иностранцев высшего звена достигло 22036 человек против 5128 в 2006 году.

Executive: Когда Китай поставил перед собой цель воспринимать чужой технологический опыт?

А.М.: Сегодня страна готова активно перенимать западные технологии, маркетинговые методики, финансовые схемы, но при этом крайне слабо перенимает западную бизнес-этику и ценности западной культуры. Однако долгое время Китай западные технологии не воспринимал вообще. Это было стандартом китайского восприятия мира. Китайцы считали, что Поднебесная находится в центре мира, и поэтому не обращали внимания на другие страны ни в экономическом, ни в политическом отношении. Поскольку, если ты психологически находишься в центре – все остальное вторично, периферийно по отношению к китайской культуре. Это понимание мироустройства дожило до 1990-х годов. В 1980-е годы началось разрушение этой концепции. Оказалось, что западные технологии, которые считались вторичными в течение многих тысячелетий, могут заметно продвинуть Китай вперед. В результате китайское государство стало поощрять своих граждан на пиратство в отношении зарубежных технологий.

Executive: Каким образом?

А.М.: Формально Китай присоединился к большинству договоров и конвенций о защите авторских прав. Естественно, вы нигде не найдете «постановления о развитии пиратства». Просто государство закрывало глаза на нарушение чужих авторских прав. Эта политика была первым фактором, позволившим Китаю начать освоение чужих технологий. Вторым фактором был промышленный и технологический шпионаж, это уже подтвержденные данные. Китайцы развернули систему промышленного шпионажа в отношении всех стран, имеющих развитые технологии, в это число вошли и США, и Россия. Выкрадывалось или покупалось за бесценок все, по принципу «потом пригодится». При этом использовались самые разные методики. Например, где-нибудь на территории Китая под исполнение гимнов открывался «Российско-китайский институт физики». Туда приглашали работать наших ученых с Дальнего Востока, из Новосибирска, им платили зарплату, лаборатории выполняли проекты. Через некоторое время институт закрывался, на его месте создавался «Российско-китайский институт химии». Китай ротационным способом прогнал через подобные «институты» многих российских и украинских специалистов и получил доступ к некоторым из достижений Советского Союза.

Executive: В китайской культуре есть понятие авторских прав?

А.М.: Китаец не хочет понимать, что он уводит чью-то интеллектуальную собственность. Копирование без соблюдения авторских прав существовало в Китае в течение тысячелетий. В стране было принято копировать произведения великих художников, ставить на них печать великого художника – первоначального автора – и не указывать, что это копия. Например, бралась ваза династии Тан VII века до н.э. и точным образом воспроизводилась в XVII веке, через тысячу лет: по той же самой технологии и с той же расцветкой. Вазу искусственно состаривали. Ставилось клеймо династии Тан. Это была точная копия, мы бы назвали ее репликой. И это не считалось подделкой: «Вам нравится эта ваза. Я сделал такую же, воспроизвел стиль и дух художника. Вам понравилось, вы можете ею пользоваться. Что здесь плохого?» Охрана авторских прав отсутствовала.

Институт copyright начинается с понятия личности, индивидуального права на то, что сделал именно я. Конфуций же говорил: «Я не создаю, я лишь повторяю изученное». И любой китайский философ, а следом и технолог, будет говорить, что лишь повторяет изученное. Посмотрите, как подписываются сегодня авторы китайских книг по технологиям: «составитель». Конечно, есть художественные произведения, указан автор, но в большинстве научных публикаций фигурируют «составители».

Executive: Китайцы – нация составителей?

А.М.: Существуют американские исследования, авторы которых доказывают, что китайцы технологически не креативны. Они, дескать, лишь могут не столько создавать, сколько усовершенствовать. Как только какая-то технология приходит в Китай, происходят три очень важных события. Во-первых, оптимизация производства этой технологии. Во-вторых, упрощение производства, порой ведущее к снижению качества продукции. В третьих, усовершенствование модели. Продукт приобретает новые качества. Сегодня многие технологии, которые Китай купил или увел из других стран, в обновленном виде приходят на западные рынки.

Executive: Какова роль государства в технологическом обновлении страны?

А.М.: Когда Китай хочет получить какую-нибудь очень большую и сложную технологию, включающую производство образцов, продажу, дилерскую сеть, он готов пойти на крупные государственные инвестиции, которые нередко могут осваиваться частичными китайскими компаниями. Классический пример - покупка IBM компанией Lenovo в 2004 году. Тогда говорили, что Китай купил символ западного бизнеса. При этом он получил патенты, дилеров, сеть обслуживания и так далее. Это принципиально новый этап - уже не воровство технологий, как прежде. Сегодня многие удивляются тому, что в период кризиса китайцы проявляют интерес к производствам на Западе, которые находятся в бедственном состоянии. Но Китай покупает производство не для того, чтобы получить прибыль, а для того, чтобы получить готовую технологию. Чтобы разобрать ее на части и рассмотреть.

Executive: Что будет с бизнесом, когда его разберут на части и рассмотрят?

А.М.: Экономика Китая построена не на основе «кооперативной модели», когда китайцы вместе с иностранной компанией-партнером делают совместное выгодное дело, а на основе «вытесняющей модели», выталкивания. Как кукушонок выбрасывает из гнезда других птенцов, Китай вытесняет партнеров с рынка. Не буду приводить громкие примеры, опишу ситуацию без имен. Китай допускает на свою территорию западную компанию, та строит крупный завод по производству наладонных компьютеров. Проект включает операционную систему, технологию сборки, сбытовую сеть. Западная фирма очень рада удевешлению производства. После того как китайская сторона поняла, как устроен товар и как он продается, у завода начинаются проблемы. Повышаются арендные ставки, появляются не предусмотренные ранее требования. В конце концов компания-владелец понимает, что сохранять завод на территории КНР невыгодно, но переместить его не так просто, и она продает завод Китаю. Тут же на западный рынок выходит товар под похожим брендом. Либо под совсем новым. Некоторые такие истории получили огласку, другие – нет. Сегодня знаменитая марка Thomson, другие бренды на рынке электроники принадлежат Китаю. Поэтому самая большая опасность в сотрудничестве с Китаем состоит в том, что вас могут вытолкнуть с рынка. Китай именно этим и занимается, он захватывает сферы бизнеса целиком.

Executive: Знают ли об этом в Siemens city?

А.М.: Китай создает себе прекрасный имидж: «Вы только вложите доллар, завтра получите два». И какое-то время инвесторы действительно получают приличную прибыль. Система отъема предприятий работает очень медленно и очень тонко. Идет индивидуальная работа, перекупка менеджера, раздается колоссальное количество обещаний. Нельзя сказать, что раздаются взятки. Нет, просто китайцы могут создать такую ситуацию, когда вам с ними работать приятнее, чем со своими бывшими хозяевами. В результате многие крупные западные фирмы, разместившие активы в Китае, оказались заложниками КНР. Они думали, что, резко понизив себестоимость производства, повысят прибыль на Западе. А в результате по прошествии некоторого времени Китай им говорит: «А зачем вы нам нужны, если мы можем сами производить, мы знаем, куда вы продаете, нам известны все каналы поставки, и, самое главное, мы обладаем деньгами?» Не будем забывать, что за каждой крупной китайской сделкой, в том числе в области технологий, стоит государство, ресурсы которого, теоретически, бесконечны. И когда некая китайская компания со смешанным капиталом покупает западную или австралийскую корпорацию, за спиной покупателя находится государство. В этом тоже заключается опасность: с кем бы вы ни говорили в Китае, вы всегда говорите с государством, у которого есть финансовые, политические ресурсы, недоступные частному предпринимателю.

Executive: Как быстро растет в стране слой собственников?

А.М.: Темпы роста объема инвестиций со стороны населения за первую половину 2009 года достигли 34%. В стране начитывается около 6,9 млн частных предприятий (рост по сравнению с предыдущим годом 5,31%), их объем зарегистрированного капитала с оставил 12,81 трлн юаней, увеличившись на 9,11%. Мелкие собственники в Китае не исчезали в самые худшие годы, об этом почему-то мало кто знает. Частная собственность в деревне, мелкое кустарное производство были разрешены даже в период правления Мао Цзэдуна. Это был один из факторов быстрого развития китайской экономики в 1990-е годы. Китай, в отличие от России, сделал максимум, чтобы мелкие предприятия встали на ноги. Например, малый бизнес с ежегодным доходом менее $100 тыс. был просто освобожден от налогов, такой порядок сохранялся до 2007 года. Маленькие компании должны были подавать заявительную налоговую декларацию. Их могли проверить и серьезно наказать, если они занижали доходы, и действительно проверяли и наказывали. Одной из проблем китайской экономики было большое количество бедных собственников: у них была, например, земля или маленький магазин, но не было денег для развития. Кредит взять невозможно, потому что гарантировать возврат нечем. Первое, что сказал Дэн Сяопин, когда в конце 1970-х началась китайская перестройка, это «Обогащайтесь!». От него в ту пору ждали, что он будет говорить старыми лозунгами, а он переломил ситуацию. Он сказал гражданам, что быть богатым – это хорошо. Главное – не надо воровать у государства. Правительство дало населению максимальные послабления. Были даны указания прощать очень многие налоговые ошибки. Но были поступки, за которые строго наказывали: коррупция, строительство финансовых пирамид и невозвращение государственных кредитов без разумного на то объяснения.

Executive: А что могло считаться разумным объяснением невозврата кредита?

А.М.: Ну, например: я кредит не вернул, зато купил за рубежом предприятие.

Executive: Частные собственники инвестируют через фондовую биржу?

А.М.: Рынок ценных бумаг в КНР существует, есть Гонконгская, Шеньженьская и Шанхайская биржи, там котируются акции крупных компаний с участием государства или иностранного капитала. Вход на биржу мелкому частному инвестору юридически разрешен, но в реальности затруднен по многим причинам. Пакеты акций эмитентов не размыты, они сосредоточены в руках нескольких крупных держателей, объем free float невелик. Модель фондового рынка КНР ближе к Европе, чем к США.

Сегодня для содействия росту частных инвестиций китайское правительство принимает ряд мер, наример, снижение налогового бремени для предприятий, введение потребительского налога на добавленную стоимость, уменьшение ограничений на выпуск облигаций предприятий, усиление финансово-налоговой поддержки предприятиям

Executive: Государство вмешивается в деятельность биржи?

А.М.: Формально нет, а в реальности очень жестко контролирует, если кто-то из иностранцев вдруг начинает активно скупать ценные бумаги китайских предприятий. На самой крупной в Китае Шанхайской бирже, которая была создана как образчик для всей Азии, государство может вмешаться в любой момент, прямо или косвенно. Государственный контроль имеет место не только в пространстве биржи, но и за его пределами. Примером может служить ограничение инвестиций в сталелитейную промышленность. В 2004 году одна из корпораций в провинции Цзянси при поддержке местных властей и банков начала строительство колоссального завода по производству стали. Такие объемы металла не были нужны китайской промышленности, поэтому вмешалась центральная власть. Местные чиновники были наказаны, дело получило огласку. Реакция была неожиданной: представители местных властей других провинций вместе с банками стали затевать строительство металлургических комбинатов, потому что решили, что это очень выгодно. Сталелитейные заводы начали плодиться по всему Китаю. Центральные власти ограничивают – местные разрешают. В итоге производство стали в Китае с 2004 по 2007 год выросло с 300 млн т до 600 млн т. В ответ цены в мире в 2007 году упали на 16%.

Китайцы не очень изобретательны в плане инвестиций в новые бизнесы. Если кто-то создал успешный ресторанный бизнес, на той же улице открываются точно такие же рестораны, происходит тиражирование. Я был свидетелем того, как в одном городе открылся ресторан, где подавались блюда из ослятины. Ресторан стал модным, туда ломились чиновники и предприниматели, он стал получать прибыль. Через два месяца на этой улице было семь или восемь абсолютно одинаковых ресторанов, где не было посетителей. Чтобы избежать подобных ситуаций, китайское государство пытается сдерживать инвестиции, приводящие к демпингу.

Фото: pixabay.com