Почему с американским MBA не страшен мировой кризис?

У вас не бывает сюрпризов на работе, возникающих из-за пробелов в знаниях? Значит, вам пора расти дальше иным путем. Расширяйте сферу своих компетенций, углубляйтесь в неизвестные вам области бизнеса, нарабатывайте новые важные деловые связи. Как? Например, через бизнес-школу. После продолжительной деятельности в сфере маркетинга и продаж в Procter&Gamble и образовательной компании Kaplan Михаил Мягков начал ощущать, что перерос границы узкого специалиста и уперся в профессиональный потолок. Пришло понимание, что новые знания могут открыть возможности работы в другой сфере или в другой стране. На тот момент он даже не подозревал, в каком новом профессиональном статусе окажется после учебы в американской бизнес-школе. Личной историей о том, как найти «свое место» в профессиональном плане, Михаил поделился с Executive.ru.

Executive.ru: Почему ваш выбор основывался на американских школах?

Михаил Мягков: Потому что все, кто успешно продвигается в карьере, хотят выбрать ту школу, которая даст больше возможностей саморазвития и возможностей. Я общался с выпускниками топовых бизнес-школ, лично посетил несколько кампусов, познакомился с их руководством и преподавателями. В итоге в мой шорт-лист вошло три школы: Kellog school of management, Harvard business school и в The Wharton School of the University of Pennsylvania. Причем каждая школа – по своим субъективным причинам: в Kellog очень сильная маркетинговая школа, Harvard – репутация лидера рынка, бренд, традиции, многолетний опыт, инновационные методики преподавания. В Wharton училось очень много моих знакомых, которые давали исключительно положительные и восторженные отзывы. Поступить мне удалось в Kellog и Wharton. Выбрал Wharton, так как именно там чувствовал себя комфортно – почти как дома.

Executive.ru: Какой вы увидели школу во время приезда на кампус?

М.М.: Я увидел огромный продуманный механизм. Я не был шокирован, но немного дезориентирован был. Одна из главных особенностей – эффект 100% вовлеченности. Сама учеба – это минимум, который предлагается слушателям. Кроме похода в класс, с первого дня студенты вовлечены во всевозможные мероприятия школы: сами организуют клубы, конференции, договариваются со спикерами, организуют поездки, налаживать личные связи, становятся членами приемных комиссий (так было на момент моего обучения – 2007-2009 годы) и т.д. На моей памяти, например, была даже организация недельной поездки в Антарктику, ориентированной на сплочение команды. На подобные мероприятия в школе есть запланированные перерывы длиной в неделю.

На втором году обучения мне посчастливилось поработать в приемной комиссии Wharton – посмотреть, как работает этот механизм. Могу с уверенностью сказать, что поступление – чрезвычайно конкурентный процесс. В среднем, как правило, принимается один из 10-12 человек, из которых все соответствуют высоким требованиям, выдвинутым школой (например, по GMAT нужно иметь в среднем 720-730 баллов). Чтобы попасть в приемную комиссию, нужно было пройти строгий отбор. Смотрят на вашу успеваемость – если хорошо, значит, вы можете потратить время на что-то еще. Спрашивали, как я вижу процесс приема, кто те люди, кого я хочу видеть среди слушателей школы. Когда допустили к работе, сначала я читал личные папки студентов, потом мне доверили собеседования с кандидатами. Но итоговой решение было не за мной – студенты могут только давать рекомендации.

Executive.ru: Ваше обучение попало на кризисные 2008-2009 годы…

М.М.: Да, такое совпадение вышло случайно. Было чертовски интересно находиться в американской бизнес-школе во время крушения Lehman Brothers, американского 163-х летнего инвестиционного банка, бывшего на тот момент одним из ведущих в мире финансовых конгломератов. И наблюдать растерянность профессоров, которые только вчера рассказывали об инвестиционном банкинге, основываясь на «нерушимом» образце... Тяжело пришлось многим моим одногруппникам в плане поиска работы. Многие, получившие предложения от банков и крупных компаний, потом получали отказы, и им приходилось начинать поиски заново. В итоге у всех все было в порядке, но стресс был сильный.

Executive.ru: Какие уроки вынесли из обучения на MBA?

М.М.: С точки зрения экономики и финансов я открыл для себя новый мир знаний и новые возможности. Если прежде я мыслил оперативно – как работает бюджет в рамках маркетинга и продаж, то изучение корпоративных финансов, рефинансирования или курсов торговли на бирже показало, как много есть финансовых инструментов для улучшения, выстраивания, увеличения бизнеса. Я научился принимать решения, основываясь на аналитическом мышлении – раньше я пользовался только интуицией, личным опытом, консультациями с экспертами. Я понял, как важно уметь и как сложно овладеть техникой налаживать коммуникации с людьми и строить деловые связи. В США это умение особенно оттачивается, так как там своя особенная культура делового общения, работающая по определенным кодам. Самый простой пример: важно понимать, что многие вещи не говорятся прямо, а, скорее, намеками, прямолинейность может быть воспринята как излишняя агрессивность и отсутствие такта. Поэтому, если вы умеете договориться с американцем, вы знаете правила и умеете по ним играть – вы умеете договориться со всем миром.

Executive.ru: Как устроен процесс трудоустройства в бизнес-школе?

М.М.: Есть две индустрии, которым ежегодно требуется много выпускников – это консалтинг и финансы (инвестиционные банки, фонды прямых инвестиций и т.д.). В Wharton для них созданы специальные условия: эти два типа работодателей четко знают, какой прежний опыт кандидата является оптимальным, и школа предоставляет им полную информацию о студентах. Кроме этого люди идут в FMCG, технологические стартапы, фармацевтические компании и т.д. Процесс трудоустройства можно разделить на структурированный и неструктурированный. Первый – когда школа организует серии информационных и неформальных встреч (спикеры, обеды-ужины, дискуссии) с потенциальным работодателем, во время которых, несмотря на «неформальность» компании формируют мнение о студентах. Тут очень важен ваш коммуникативный навык и, как я уже говорил, знания кодов общения. Потому что в таких компаниях – мировых гигантах различных отраслей рынка – действует негласное правило, что «людей на работу нанимают люди». Просто послать по почте резюме недостаточно. Нужно найти подход к руководству компании, наладить личную и деловую связь и доказать, что именно вы – тот, кто им нужен. Только тогда вы будете иметь шанс попасть в данную компанию: когда дело дойдет до собеседования, вас как кандидата должны знать «глубже», чем на одну страницу резюме.

Ну, а неструктурированный подход – это когда выпускники самостоятельно ищут работу в любой точке земного шара. Например, среди компаний, которые не хотят приезжать на кампус и постят свои вакансии на сайте школы.

Executive.ru: Как складывалась ваша карьерная карта после MBA?

М.М.: Вначале я работал в Boston Consulting Group в Нью-Йоркском офисе, где консультировал компании по всему миру в секторе FMCG, технологий, финансов такие компании, как Citibank, Pepsico, Bloobmberg, и другие похожие на них. Мой рабочий приезд в Москву совпал по времени с запустившимся в России процессом стандартизации ЕГЭ. Я заинтересовался и стал изучать, что вообще происходит в России в области образования. Это связалось с моим прошлым опытом в Kaplan, и я осознал, что образование – это та сфера, в которой мне хотелось реализовать себя, но уже в ином статусе, нежели до MBA. Я увидел огромный потенциал в том, что Россия старается быстрыми шагами дойти до уровня мировых стандартов, попасть в ТОП международного рейтинга вузов. После тщательного анализа подготовки к экзаменам различного уровня (ГИА, ЕГЭ, вузовские и т.д.) я сделал вывод, что первоклассных профессионалов по подготовке к экзаменам на рынке в России практически нет. Это определило мою дальнейшую карьеру – мы с партнером создали компанию MAXIMUM и поставили задачу сделать из нее бренд, которому можно доверять. Благодаря школьным и рабочим контактам нам удалось собрать специалистов из разных стран. В данный момент мы ориентируемся на подготовке школьников к ЕГЭ, но видим более широкие перспективы в будущем.

Executive.ru: Трудно было в кризис покинуть крупную компанию с ее стабильностью и надежностью и начать свое дело?

М.М.: Были ли опасения? Конечно, да. Когда в мире бушует кризис, а вы работаете в компании-мировом лидере, вы понимаете, что за вами стоит огромная машина с ее брендом, капиталом, опытными людьми, и она так просто не сломается. Начинать свой бизнес в это время – крайне рискованное предприятие. Но уровень вовлеченности, интереса, азарта, желания просто зашкаливал, он был гораздо выше того, что было в моей прежней трудовой деятельности. В больших компаниях вы делаете специфическую работу, вы ограничены в своих функциях, порой должны действовать не так, как считаете правильным вы, а в рамках корпоративной политики. Несмотря на то что мои прежние работодатели – знаменитые всему миру бренды, я ни разу не чувствовал себя на своем месте. В BCG я особо остро ощутил, что в цепочке «владелец – топ-менеджер – консультант» я нахожусь в хвосте, а хотелось в начало.

Executive.ru: Вам в работе помогает MBA?

М.М.: Помогает, начиная с самого момента задумки своего дела. В первую очередь, как работать с финансовой точки зрения: как строить бюджет, нужно ли и откуда привлекать инвестиции, какими финансовыми инструментами пользоваться... Помогает в тандеме с опытом работы, который я получил благодаря школе в сфере консалтинга. Я работал с генеральными директорами и топ-менеджерами самых крупных мировых компаний. Умение налаживать отношения и общаться очень важно сейчас, когда я встречаюсь с партнерами – с представителями Министерства образования, Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» и других вузов. Благодаря наработанным связям MBA помогает мне в работе ориентироваться на опыт других стран. Например, я хочу знать, как работает образовательная дисциплина и как устроен образовательный рынок в Чили, как связаться с какой-то компанией в этой области и получить ее опыт, - я обращаюсь к своему знакомому в этой стране и оперативно получаю нужную мне информацию. Это очень важно, так как во всем мире из-за высокой конкуренции разрабатываются очень эффективные преподавательские технологии, которые крайне прогрессивны. Мы отбираем то, что релевантно для России.

Executive.ru: Каковы, на ваш взгляд, плюсы и минусы существующего ЕГЭ?

М.М.: Сама концепция ЕГЭ – это возможность сравнить багаж знаний каждого школьника в огромной стране по единым стандартам. Но сегодня в России одним ЕГЭ стараются решить слишком много проблем. Этот экзамен является одновременно и выпускным, и вступительным. Если посмотреть на опыт Запада, то там система оценки более сбалансирована. Есть эквивалент ЕГЭ, который более направлен на определение умений аналитического мышления, умение решать задачи, справляться с проблемами. А есть аттестат – результат школьных экзаменов с индивидуальным подходом, которые более глубоко проверяют знание предмета, понимание и ориентирование в теме. С такими данными у вузов есть полноценное портфолио выпускников. Поэтому я считаю, что либо сам ЕГЭ должен измениться, либо должен прибавиться еще один вид аттестации. Конечно, понятно, что принятие таких изменений потребует не одного года работы.

Executive.ru: Наличие на рынке компаний, аналогичных вашим, подтверждает, что в школе к ЕГЭ готовят плохо?

М.М.: Если посмотреть на весь мир, то даже там, где существуют лучшие образовательные системы, всегда есть индустрия дополнительной подготовки. Почему? Потому что такие компании предлагают более индивидуальный подход и настроены на успех каждого. Как коммерческие элементы они более гибкие и быстрые в разработке и принятии новых методов подготовки, новых технологий, делают более глубокие исследования в данной сфере. Школа же, по своему определению, - большой организм по передаче знаний, который коммуницирует, транслирует, воспитывает. Школа не может быть индивидуальным тренером для каждого «олимпийского спортсмена», которыми, по сути, являются все выпускники 11 классов. Мы более узконаправленны: готовим именно к тому, что будет на экзамене, к предстоящему стрессу. На этом предэкзаменационном этапе мы даем школьнику больше, чем школа.