Джеймс Стюарт, «Война за империю Disney» , - М.: «Альпина Бизнес Букс», «Альпина Паблишерз», 2006
Купить книгу в интернет-магазине
Действующие лица: клан Дисней
Уолт Дисней (1900-1966)
Лилиан, его жена (1899-1997)
Дайана Дисней-Миллер, их старшая дочь
Рон Миллер, в прошлом генеральный директор компании Disney, муж Дайаны
Шэрон Дисней-лунд, их младшая дочь (1936-1993)
Рой О. Дисней (1893-1971)
Эдна, его жена (1890-1894)
Рой Э. Дисней, их сын
Майкл Д. Эйзнер, генеральный директор (1984- ) и председатель совета директоров The Walt Disney Company (1984-2004)
Фрэнк Уэллс, президент и главный операционный директор The Walt Disney Company (1984-1994)
Майкл Овиц, президент The Walt Disney Company (1995-1997)
Джеффри Катценберг, председатель студий Walt Disney (1984-1994)
Многие жаловались на то, как трудно было работать с Эйзнером, но можно ли жаловаться на успех? Феноменальный список побед студии Paramount привлекал все большее внимание прессы. После того как «Язык нежности» завоевал пять Оскаров, Эйзнер и Диллер стали героями восторженных статей в Newsweek, The Wall Street Journalи Business Week. Журнал New York опубликовал их фотографии на обложке и статью под заголовком «Самые яркие звезды Голливуда», написанную Тони Шварцем. В ней Эйзнер и Диллер представали как жесткие руководители, с которыми непросто работать («Paramount сначала дает тебе зеленый свет, а потом говорит: «Только попробуй не снять этот фильм»). Но вместе с тем статья провозглашала студию как «ведущую в Голливуде; проще говоря, Paramount лучше, чем любая другая студия, поняла, как делать фильмы, которые нравятся публике». Это также была одна из первых статей, в которой руководителей студии поднимали на звездный уровень, прежде доступный только актерам и режиссерам.
«Единственное, что ты не можешь делать плохо в этом бизнесе, — говорил Эйзнер Шварцу, — это выбирать материал. Да, нужно сокращать убытки, избегать стереотипов, не гоняться за звездами и не платить немыслимые гонорары. Но знаете что? Если вы нашли отличный материал, все остальное перед ним бледнеет... Да, замечательно иметь хорошую систему маркетинга, которая, я считаю, у нас самая лучшая, но она не нужна вам, чтобы продать «Инопланетянина», и, конечно, не поможет, если вы продаете «Пиратский фильм» (один из немногих провалов в послужном списке Paramount). Этот бизнес зависит от 10 до 12 принятых решений в год. Они очень важны. Все остальное уходит на второй план». Другими словами, имеют значение творческие, а не деловые или финансовые решения руководителей студии, с которыми может справиться любой обладатель диплома МВА.
Вот цитата из воспоминаний Дона Симпсона, в то время одного из самых успешных продюсеров студии Paramount, ответственного за такие удачные проекты, как «Танец-вспышка», которая характеризует Эйзнера-творца в процессе работы: «Мы вошли в зал заседаний совета директоров в девять часов утра. Там находилось, может быть, одиннадцать человек. На тот момент у нас в разработке не было ни одного проекта, что, собственно, составляет фундамент нашего бизнеса. Эйзнер сказал: «Сегодня мы должны отобрать двадцать проектов, даже если нам придется сидеть здесь до самой полуночи. Если хотите, можете уйти, но тогда не трудитесь возвращаться». Несколько человек посмотрели на него как на сумасшедшего. Но к: 17:30 у нас уже было пятнадцать проектов».
Шварц вспоминал такой эпизод: он ужинал с Барри Диллером, когда тот «вскользь» упомянул, что собирается пойти в кинотеатр на ночной сеанс, чтобы посмотреть, как зрители реагирует на «Индиану Джонса». Шварц решил к нему присоединиться, и когда они подъехали к кинотеатру, Эйзнер и его жена уже были там. На следующий день Шварцу в отель позвонил «неизвестный»:
«Я знаю, вы вчера ходили в «Вествуд» вместе с Диллером, — сказал мне аноним. — Вы, конечно, понимаете, что Диллер пошел туда, чтобы произвести на вас впечатление? Его не интересует реакция аудитории. Эйзнер же в этом отношении сущий маньяк. После того как вы расстались, он побывал еще в двух кинотеатрах. Вы упускаете хороший материал».
Анонимом был Майкл Овитц, основатель агентства Creative Artists, известный уже тогда, а в скором времени ставший самым влиятельным голливудским агентом. Эйзнер попросил его позвонить Шварцу и подкинуть ему идею, что для успеха Paramount Эйзнер сделал гораздо больше, чем Диллер.
***
Овитц и Эйзнер познакомились, когда Эйзнер был еще руководителем программ на канале ABC, а Овитц пытался безуспешно продать ему одну телеигру. Овитц привел тогда Эйзнера в страшное раздражение, послав его жене роскошный букет цветов, в чем Эйзнер увидел подобострастную попытку повлиять на его решение. И все же он не мог сдержать восхищение настойчивостью Овитца, а Джейн не возражала против букета. После того как Эйзнеры переехали в Голливуд, обе семьи подружились и регулярно ужинали вместе в «Пальм» или других ресторанах, которые предпочитала голливудская элита. Часто Эйзнер приезжал на ужин прямо из своего офиса на Paramount и с великим удовольствием жаловался на Барри Диллера, который, по его словам, был «ужасным человеком», «аморальным» и, хуже всего, «даже не приезжал на работу раньше одиннадцати часов».
Вместе со статьей об Эйзнере и Диллере New York опубликовал колонку о Джеффри Катценберге, где его сравнивали с верным псом — «призовым ретривером» — Эйзнера и Диллера. Это прозвище пристало к нему надолго. Однако там ни словом не упоминался Марти Дэвис, председатель совета директоров Gulf+Western, компании-владельца Paramount. Эйзнер еще не знал, что в Голливуде существует только одна вещь хуже дурной славы — это добрая слава, особенно если она задевает твое начальство. А Дэвиса статья привела в ярость.
Эйзнер едва был с ним знаком. Дэвис относился к разряду руководителей, с которыми Эйзнер никогда напрямую не сталкивался, но он был готов разделаться с любым подчиненным, чей успех мог представлять угрозу его собственной власти. Дэвис долгое время находился в тени Чарльза Блудорна, который превратил Gulf+Western из скромной компании по производству сахара в серьезную корпорацию, занимающуюся горнодобывающей промышленностью, издательским делом (Simon&Schuster) и индустрией развлечений. Дэвис был бесцеремонным, невоспитанным и зачастую грубым человеком. Он знал финансовую сторону дела и мало понимал и не уважал творческую. После того как в 1983 году Блудорн скончался от сердечного приступа в своем доме в Доминиканской Республике, Дэвис унаследовал его кресло. И вот теперь из его офиса на верхнем этаже здания Gulf+Western в Нью-Йорке Диллеру поступили указания избавиться от Эйзнера.
Не меньшее негодование вызвало у Дэвиса внимание, которое журнал уделил Катценбергу. Во время поездки в Нью-Йорк Катценберг встретился с Дэвисом впервые после того, как тот стал председателем совета директоров Gulf+Western. Он ожидал похвалы, но вместо этого Дэвис обрушил на Катценберга всю свою враждебность в отношении голливудских руководителей. «Вы испорчены слишком большими деньгами»,— заявил он, а также обозвал Катценберга «маленьким Сэмми Гликом»[i]. После того как Катценберг доложил об этой странной стычке Эйзнеру, тот встретился с Диллером и потребовал рассказать, что же происходит. Устав от всех этих тайн, Диллер сказал Эйзнеру, что Дэвис требует его увольнения. В это было трудно поверить, учитывая успех Paramount. «Марти идиот, но это истинная правда», — сказал Диллер.
Эйзнер переговорил с Катценбергом о создании собственного дела по производству фильмов и телевизионных программ, и они даже разработали бизнес-план. После стольких лет, проведенных в тени Эйзнера, Катценбергу было лестно, что его наставник так высоко его ценит. «Не волнуйся, — сказал ему Эйзнер, — что бы ни случилось, мы с тобой — партнеры навсегда».
Открывались и другие возможности: можно было, например, перейти на канал CBS или в Capital Cities/ABC, но возвращение на телевидение не вдохновляло Эйзнера. Вместе с Овитцем они разрабатывали план приобретения студии American International Pictures, которую Эйзнер намеревался переименовать в Hollywood Pictures. А потом, навещая сыновей в лагере «Кивейдин» в августе 1984 года, он узнал 6 том, что Рой Дисней вышел из совета директоров компании Disney, и набрал его номер. «Ты все еще хочешь сотрудничать с Disney?» —спросил Рой, когда перезвонил Эйзнеру в ответ.
***
В 1980-е годы, эру шальных корпоративных налетчиков, Рой Э. Дисней менее всего походил на человека, способного возглавить переворот в совете директоров. Тихий и застенчивый от природы, со странным чувством юмора, Рой редко выступал на заседаниях совета директоров компании Disney. Вместе с Эйзнером они входили в попечительский совет Калифорнийского института искусств, учебного заведения, основанного Уолтом и Роем-старшим (братом Уолта и отцом Роя-младшего) и содержавшегося на завещанные ими средства. На этих собраниях Эйзнер ни разу не слышал, чтобы Рой произнес хотя бы слово. Внешне он походил на своего дядю Уолта и был единственным наследником мужского пола в семье, но в иерархии семьи Дисней уже давно уступил пальму первенства Рону Миллеру, красавцу футболисту, женившемуся на дочери Уолта Дайане. Однако сдержанная манера Роя маскировала и другие качества, унаследованные им от своих предков: решительность, настойчивость и сильную волю, граничащую с упрямством.
Несмотря на то, что Рой был крупнейшим индивидуальным акционером компании Disney, владеющим примерно 3% ее акций, семейство Уолта, включая Миллера, контролировало в совокупности около 11% акций; поделенных между вдовой Уолта Лиллиан, Дайаной и Шэрон, а также различными фондами, что фактически позволяло им контролировать компанию. Кроме того, теперь, когда председателем совета директоров стал Уокер, это тоже не укрепляло положение Роя, так как однажды Рой-старший пытался его уволить. И Уокер, и Миллер не скрывали, как низко они ценят Роя, идеи которого в отношении фильмов постоянно отвергались, и, кроме того, его не допускали к принятию решений.
Для Роя переломный момент наступил в 1977 году, спустя год после того, как Миллера избрали руководителем студии. Адвокат и партнер Роя Стэнли Голд посоветовал ему уйти из компании и продолжить работу с Disney в качестве независимого продюсера. Невысокий, плотный, подвижный, пышущий энергией и агрессивный по натуре Голд был полной противоположностью Роя. Его вес напрямую зависел от последней диеты. Его речь была обильно пересыпана ругательствами. Он рос в довольно стесненных условиях на юге центральной части Лос-Анджелеса, посещал муниципальную школу в Беркли, затем Калифорнийский университет, потом учился на юридическом факультете Оксфордского университета и, наконец, в Университете Южной Калифорнии. Когда Голда приняли на работу в адвокатскую контору Gang,Tyre&Brown в качестве нового партнера, ему поручили, помогать Фрэнку Уэллсу, одним из клиентов которого был Рой Дисней, бывший соученик Уэллса по колледжу Помона.
После того как Уэллс ушел из фирмы в правление Warner Bros., ответственность за поддержание интересов Роя легла на плечи Голда. Хотя он мало походил на утонченного Уэллса, Рой ценил в нем качества, которых не было у него самого. Первой сделкой, заключенной Голдом в новом качестве, стало приобретение ранчо в Орегоне для Питера Дэйли, брата Пэтти Дисней, и его детей. Постепенно Голд расширял круг поручений, выполняемых для Роя, и со временем организовал компанию Shamrock Holdings для управления его активами. Скоро Рой уже рассказывал Голду обо всех своих проблемах, и не только финансовых, таких как падение курса акций Disney, но и о своих опасениях в отношении Миллера и судьбы студии.
Рой и Голд встретились с Уокером, чтобы обсудить уход Роя и договориться о небольшом продюсерском контракте. «И что ты хочешь снимать, Рой? — саркастически поинтересовался Уокер. — «Глубокую глотку»?»
Рой был шокирован упоминанием порнофильма, Голд же бросился в бой: «Мы просто не хотим снимать «Любимого жука» по пятнадцатому разу», — подразумевая диснеевский фильм 1968 года о «фольксвагене-жуке» по имени Херби, последний удачный фильм, снятый на студии.
Рой всегда знал, что Уокер его не любит и не уважает. Ему также было известно, что именно Уокер окрестил его «племянником-дурачком». Он просто не понимал, зачем Уокеру понадобилось его оскорблять.
4 марта 1977 года сорокасемилетний Рой уволился из компании, написав перед этим открытое письмо, отразившее его разочарование: «Творческая атмосфера, которой так долго славилась компания и которой она до сих пор гордится, на мой взгляд, исчезла, — писал он. — Это уже не то место, где я и, возможно, другие смогут реализовать свои творческие возможности. Живые картинки и связанные с ними новые идеи всегда были источником вдохновения для компании; однако нынешнее руководство продолжает снимать и переснимать одно и то же кино: получая все меньше и меньше признания и прибыли от кассовых сборов... Для компании больше не имеет значения ее творческое наследие. Скорее она гонится за кратковременной выгодой... в ущерб долгосрочному художественному планированию».
Когда новость о его уходе стала достоянием общественности, Рой получил сотни звонков от людей, желающих узнать о его дальнейших планах, в том числе и от Майкла Эйзнера. Поскольку Рой был немного знаком с ним по попечительскому совету Калифорнийского института искусств, он перезвонил ему в гостиницу «Миддлбери», где останавливался Эйзнер.
***
К 1984 году компания Disney вполне созрела для какого-нибудь враждебного поглощения. Акции компании после кратковременного взлета до 123 долларов за штуку в 1973 году, последовавшего после открытия во Флориде парка «Уолт Дисней уорлд», резко упали с введением эмбарго на арабскую нефть и к 1984 году застыли на отметке 50 долларов. Несмотря на то что официально Уокер ушел на пенсию в 1982 году, передав свои полномочия генерального директора Миллеру, он по-прежнему оставался председателем совета директоров и блокировал почти все нововведения, предлагаемые Миллером и другими руководителями компании. Когда они хотели поднять стоимость парковки в «Диснейленде», которая составляла смешную сумму в один доллар за машину, Уокер запретил это делать. «Стоянка—это первое, что видит посетитель, — доказывал он. — И Уолт хотел, чтобы все думали, что этот парк—лучшее место на Земле». Точно так же нельзя было трогать и цены на входные билеты. «Мы должны сохранять их на достаточно низком уровне, — утверждал Уокер, — чтобы гости чувствовали, что не переплачивают».
В то же время расходы на тематические парки постоянно росли. Одна из последних идей Уолта — «Экспериментальный прототип общины будущего» (Epcot) в парке «Уолт Дисней уорлд» во Флориде—обошлась компании в 1,2 миллиарда долларов, в три раза дороже сметы, даже после того, как оригинальная концепция Уолта города под куполом — своеобразной «живой картинки будущего» — воплотилась в одну из обычных всемирных ярмарок, и это тогда, когда искушенная публика уже ими пресытилась. Последняя из всемирных ярмарок, прошедшая в 1981 году в Ноксвилле, штат Теннеси, стала настоящим провалом — идея изжила себя. Рой отказался присутствовать на грандиозном открытии парка Epcot в октябре 1982 года.
Одна из причин, по которой студия художественных фильмов компании Disney ни разу не добивалась успеха со времен «Любимого жука», заключалась в том, что Уокер не верил в маркетинг и рекламу. «Трон», дорогостоящий научно-фантастический фильм с компьютерными эффектами, вышел на экраны всего через несколько недель после премьеры «Инопланетянина» и «Энни». Конкурирующие студии потратили на рекламную кампанию астрономическую по тем временам сумму — по 10 миллионов долларов каждая. Уокер же отказался повысить крошечный маркетинговый бюджет, цитируя Уолта, что единственная известность, которая чего-либо стоит, дается бесплатно. Даже когда «Трон» занял катастрофическое шестое место по кассовым сборам по итогам уик-энда, Уокер по-прежнему отказывался увеличить рекламный бюджет, настаивая, что фильм спасут передаваемые из уст в уста отзывы зрителей. Большую часть из затраченных на его производство 17 миллионов долларов пришлось потом просто списать.
Кроме того, Disney продолжала исповедовать старомодные представления о семейных ценностях, невзирая на борьбу за гражданские права, движение феминисток, сокращение числа традиционных семей и растущее число разводов. Компания Disney ни за что не хотела производить фильмы категории R, на которые дети до 17 лет допускались только в сопровождении взрослых. В том же году, когда вышел «Трон», непристойный и нарочито поверхностный фильм «Порки» собрал 70 миллионов долларов. Уокер пообещал, что, если публика не желает смотреть приличное семейное кино, ассоциирующееся со студией Disney, компания просто перестанет снимать художественные фильмы. В 1983 году она выпустила только три игровые картины.
Влияние Уокера в качестве арбитра того, «как поступил бы Уолт», казалось всеобъемлющим. Однако Миллер пытался выбраться из этой смирительной рубашки для творчества, пробивая новый бренд Touchstone Pictures для выпуска более рискованного кино, ориентированного на взрослую аудиторию. В 1962 году они с Дайаной, Уолтом и Лиллиан смотрели «Убить пересмешника» в домашнем просмотровом зале Уолта. Когда фильм закончился, все были потрясены, и Уолт сказал: «Хотел бы я делать такое кино». Даже Уолта уже сковывал диснеевский бренд. Как выразился он однажды в порыве откровенности: «Я потратил всю свою жизнь на создание образа того, что такое Walt Disney. Но это не я. Я курю, я пью и делаю прочие вещи, о которых мы пытаемся заставить публику забыть». И Миллер поклялся, что рано или поздно начнет снимать на студии Disney фильмы для взрослых.
Уокер сопротивлялся этому годами. «У нас свой имидж», — настаивал он. Но когда Миллер стал генеральным директором, Уокер смягчился. Миллер основал Touchstone Pictures и попытался влить в студию немного свежей крови. Свой выбор он остановил на Майкле Эйзнере.
Учитывая его успех на студии Paramount и известность, Эйзнер был подходящей кандидатурой для любой студии, кроме Disney, которая традиционно не приглашала людей «со стороны». Но Эйзнер уже делал на студии Paramount два проекта, во время работы над которыми обращался к Disney за дополнительным финансированием: «Попай» режиссера Роберта Олтмана с Робином Уильямсом в главной роли и средневековую фэнтези «Победитель дракона». Оба фильма оказались сложными в прокате и в итоге принесли убытки. Однако Миллеру понравился Эйзнер, особенно его чувство юмора и творческое чутье, и он пригласил его и Джейн пообедать с ними в «Ма Мейзон», ресторане Вольфганга Пака, повара знаменитостей. Дайана нашла Эйзнера обаятельным, только слишком нетерпеливым. После обеда они стояли у дверей ресторана, ожидая, когда подадут их машины. Эйзнер усмехнулся и наклонился к Дайане: «Хочу задать вам один вопрос. Так его...»
Дайана оборвала Эйзнера: «Я знаю, что вы собираетесь сказать. Нет, папу не заморозили». Ей и в голову не могло прийти, что он спросит ее об этом слухе, будто тело ее отца использовали для экспериментов по криогенике; ей казалось это неправдоподобным, как и то, что Элвис жив. На самом деле Уолта кремировали после смерти от рака легких в 1966 году.
Несмотря на эту неприятную ноту в конце вечера, в целом он прошел хорошо. Миллеру Эйзнер тоже понравился. Они еще несколько раз встречались, и Миллер предложил ему перейти в Disney и возглавить производство кинофильмов и телевизионных программ. «Рон, — ответил Эйзнер, — у меня сейчас на Paramount больше власти, чем у тебя в компании Disney. Я снимаю в три раза больше картин, и дела мои идут отлично. Поэтому если я и перейду в Disney, то только в качестве президента компании и главного операционного директора. Ты можешь быть председателем совета директоров и генеральным директором. Таким образом, я буду работать на тебя». •
Миллеру идея понравилась; на следующий год Уокер намеревался уйти с поста председателя совета директоров. Однако он понимал, как трудно будет уговорить Карда Уокера пригласить аутсайдера на пост главного операционного директора Disney. Несколько дней спустя он позвонил Эйзнеру, чтобы сообщить, что Уокер отверг идею: «Ты не знаешь тематических парков».
«Заниматься парками можешь ты», — сказал Эйзнер. Тогда Миллер предложил встретиться втроем, вместе с Уокером.
Когда Эйзнер приехал на студию, Миллер и Уокер только закончили спорить о «Всплеске», первом художественном фильме, вышедшем под брендом Touchstone. «Всплеск», конечно, не был вторым «Убить пересмешника», но у Миллера в разработке находились более серьезные проекты: «Деревня» с Джессикой Лэнг и «Путешествие Натти Ганн» с Джоном Кьюсаком.
И все-таки «Всплеск» молодого продюсера Брайана Грейзера и режиссера Рона Ховарда определенно был прорывом для Disney. Дэрил Ханна играла там роскошную русалку. И хотя длинные белокурые волосы искусно прикрывали ее обнаженную грудь, слухи о фильме и его содержании вызвали тревогу среди членов совета. Наконец Уокер вызвал Миллера на ковер. «В последнее время я много слышу о «Всплеске». Могу я посмотреть его?»
—Разумеется, — ответил Миллер. После просмотра Уокер позвал Миллера к себе в кабинет:
— Это потрясающий фильм, — сказал он. — Если мы вырежем всего шесть или семь сцен...
Миллера это вывело из себя: «Кард, ты просто не понимаешь, в чем тут дело».
Он сказал о своем разочаровании Эйзнеру и о реакции Уокера. Когда он присоединился к ним, атмосфера по-прежнему была напряженной. Казалось, Уокер не возражал против идеи нанять Эйзнера на должность президента компании, но держался он, тем не менее, холодно. После того как они оговорили условия потенциального найма, Уокер сказал с легким презрением в голосе: «Полагаю, что людям вроде вас нужно, чтобы об этом сообщили в пресс-релизе». Эйзнер уставился на него в недоумении. «Люди вроде вас» — намек на его еврейское происхождение? Ходили слухи, что Дисней отличался антисемитизмом. Эйзнер в это не верил. Скорее, по его ощущениям, для Уокера он олицетворял Голливуд, от которого Disney всегда старалась держаться подальше. Для Уокера Голливуд был скопищем вульгарных, безвкусных, ищущих известности людей, вне зависимости от их религиозной или национальной принадлежности.
«Вы открытая компания, — ответил Эйзнер, — поэтому вам нужен пресс-релиз».
После встречи он сказал жене: «Думаю, они не готовы к моему приходу». Такова версия событий, позднее опубликованная Эйзнером в его автобиографии (и рассказанная мне в ходе интервью). Рон Миллер, однако, утверждает, что этот рассказ «выдумка», что Эйзнер никогда не встречался с Уокером и Уокер никогда не говорил ничего о пресс-релизе или «людях вроде вас». Все остальное, говорит Миллер, приблизительно соответствует реальным событиям, пересказанным им Эйзнеру в телефонном разговоре.
Произошла или нет описанная Эйзнером встреча, но под давлением аргументов Миллера в защиту его кандидатуры Уокер наконец уступил. Они позвали управляющего делами, чтобы уладить детали. «Мы сейчас звоним Эйзнеру и приглашаем его на должность президента и главного операционного директора», — объявил Миллер.
Управляющий был шокирован. «Вы не можете этого сделать. Эта работа должна достаться кому-нибудь из компании».
Уокер стукнул кулаком по столу. «Именно! — сказал он. — Мы не можем этого сделать».
Когда Эйзнер и Джейн приехали домой, зазвонил телефон: «Ничего не получится, — сказал удрученный Миллер. — Кард говорит: «Мы не можем этого сделать».
Миллер почувствовал себя отмщенным, когда «Всплеск», вышедший на экраны в марте 1984 года, собрал в прокате более 69 миллионов долларов, поставив новый рекорд Disney в игровом кино. Но было уже слишком поздно менять представление о компании как о недооцененной и плохо управляемой. В тот же день, когда фильм «Всплеск» вышел на экраны, Рой Дисней направил в адрес компании короткое письмо с пометкой «конфиденциально и лично»: «Настоящим сообщаю о своем уходе в отставку с поста директора Walt Disney Productions». Они со Стэнли Голдом решили попытаться захватить контроль над компанией, минуя совет директоров.
Менее чем через три недели корпоративный налетчик Сол Стейнберг проинформировал компанию, что владеет более 6% ее акций и планирует довести их число до 25%, формально поставив компанию на кон и сделав ее доступной для агрессивного поглощения. Поскольку совет директоров выкупил у Стейнберга свои акции по заниженной цене и их стоимость упала, Рой увеличил свою долю почти до 5% . После того как поползли слухи, что Рой может сам предпринять попытку захвата контрольного пакета акций или развязать войну за власть и изгнать руководство, совет директоров, Уокер, Миллер и Рэй Уотсон (еще один член совета) наконец пришли к выводу: им лучше заключить с назойливым «дурачком» племянником, которого они так долго считали слабаком, нечто вроде мирного договора. Они согласились, что Рой может вернуться в совет директоров и привести с собой двух союзников: Голда и шурина Роя Питера Дзйли. Ему гарантировали пост вице-председателя совета директоров. Теперь Рой и его союзники занимали три из одиннадцати мест в совете: не большинство, разумеется, но достаточно, как они думали, чтобы влиять на принятие решений.
Вслед за этим Голд встретился с Миллером, чтобы обсудить с ним возможность предоставления Рою должности на студии, а также руководящей позиции для Фрэнка Уэллса. «Рон, тебе потребуется сторонняя помощь», — сказал ему Голд.
«Я пытаюсь получить ее», — ответил Миллер. Он еще раз позвонил Эйзнеру и сказал, что стремится возобновить переговоры о переходе Эйзнера в Disney в качестве главного операционного директора. На этот раз Эйзнер пообещал привести вместе с собой Катценберга. «Я разговаривал с Майклом Эйзнером, и мы близки к заключению сделки».
«Так заключи ее», — посоветовал Голд.
Но на следующий день Голд перезвонил ему: «Рон, подожди, не подписывай пока ничего с Майклом. Просто потерпи пару дней».
Миллер предположил, что Голду нужна эта пауза, чтобы продолжить свои интриги в пользу Уэллса. В тот же день Миллер позвонил Эйзнеру. «Они пытаются силой пропихнуть ко мне Фрэнка», — сообщил он. «Да кому нужен Фрэнк Уэллс?» — ответил Эйзнер. Но для Миллера время уже вышло. Поскольку другие корпоративные захватчики тоже накапливали доли в акционерном капитале компании и опасность поглощения не ослабевала, Голд убежденно доказывал, что лучшей защитой станет смена руководства компании. Миллер и сам себе навредил, когда разошелся с Дайаной из-за романа с другой женщиной. Конечно же, это не могло служить примером пропагандируемых Disney семейных ценностей, и хотя впоследствии Миллер и Дайана снова сошлись, это стоило ему поддержки его тещи Лиллиан и всего семейства Уолта в критический момент для его карьеры. Когда Уокер наконец подал в отставку, титул председателя совета достался не Миллеру, а Рэю Уотсону, который занимался в основном строительством и консультировал Уолта при создании «Уолт Дисней уорлда» и мало что понимал в кинобизнесе. 17 августа совет назвал имена директоров, не работающих непосредственно в компании, которые должны были вынести вердикт о состоянии нынешнего руководства. Видимо, не понимая, что он сам будет объектом внимания комиссии, Миллер поддержал это решение.
После окончания заседания одному из членов правления, Филиппу Хоули, председателю совета директоров сети универмагов «Картер Хоули Хейл» в Лос-Анджелесе и давнему другу Рона и Дайаны, выпала обязанность сообщить Миллеру, что комиссия уже фактически приняла решение — просить его об отставке. Миллер был потрясен. Он вышел из комнаты, потом вернулся с Уотсоном, которого считал своим союзником. Миллер спросил, правда ли то, что сказал Хоули? Ответом ему было молчание. Миллер разрыдался.
— Что мне делать? — спросил он, когда немного успокоился.
—Думаю, тебе стоит поручить защиту своих интересов хорошему адвокату, — ответил Уотсон. — Потому что сам ты слишком добросердечен, Рон.
***
После возвращения из Вермонта и телефонного разговора с Роем Диснеем Эйзнер встретился со Стэнли Голдом и Фрэнком Уэллсом дома у Голда в Беверли-Хиллс вечером в воскресенье. Именно Уэллс предложил обратиться к Эйзнеру по поводу его перехода в компанию Disney. «Что бы ты ни собирался делать кроме этого, заполучи Майкла Эйзнера, — посоветовал Уэллс Голду. — Этой компанией должен управлять он. Эйзнер того стоит. У него отличный послужной список. Ты должен сделать все возможное, чтобы заполучить его, а я тебе помогу».
Голд сказал, что, по его мнению, и Уэллс, и Эйзнер должны войти в компанию, первый — в качестве главы администрации, а второй — творческого руководителя. Как конкретно будет осуществляться это взаимодействие, было неясно. После опыта работы под руководством Диллера на студии Paramount Эйзнеру не хотелось еще раз оказаться на вторых ролях. Что ж, зато Уэллс не возражал против того, чтобы подчиняться Эйзнеру. Хотя Эйзнер говорил, что ему не терпится перейти в компанию Disney в качестве генерального директора, он одновременно ссылался на недавние статьи в Los Angeles Times, из которых следовало, что их автор, Кэтрин Хэррис, имеет свои источники в совете директоров. Эйзнер подозревал, что оповещает прессу сам Голд. Он предупредил, что не потерпит утечек информации в компании, которой намеревается управлять: «Я хочу, чтобы ты пообещал мне, Стэнли, что никогда не нарушишь тайны, касающейся вопросов, обсуждаемых на совете». Голд сказал, что его это условие вполне устраивает, и категорически отрицал свою причастность к предоставлению Хэррис информации.
Рэй Уотсон сначала прохладно отнесся к идее пригласить Эйзнера, но Голд постарался убедить его в целесообразности союза Эйзнер — Уэллс. Однако некоторые члены совета все же сопротивлялись. Они хотели видеть во главе компании более опытного ветерана кинобизнеса, такого как Деннис Стэнфилл, бывшего главу Twentieth Century Fox. Двумя неделями позже Эйзнер встретился с Уотсоном, чтобы заручиться его поддержкой. В обществе скромного и уравновешенного Уотсона, исповедовавшего принцип управления на основе всеобщего согласия, он чувствовал себя спокойно. Оказалось, что они оба интересуются архитектурой. Потом Эйзнер рассказал, какое впечатление произвел на него фильм «Пиноккио»; когда он вместе с женой Джейн и сыном Бреком смотрел его в открытом кинотеатре в нью-йоркском Бронксе. «Вам нужно менять направление в кино и на телевидении, — сказал Уотсону Эйзнер. — Вы сейчас находитесь в том же положении, что и Paramount перед моим приходом туда, а еще раньше — ABC. Существуют огромные возможности для повышения производительности. Disney — по-прежнему уникальный бренд, еще не исчерпавший себя».
На следующий день Уэллс позвонил Эйзнеру, чтобы рассказать о своей собственной встрече с Уотсоном. Тому не очень нравилась идея совместного управления, поэтому Уэллс решил уступить пальму первенства Эйзнеру. «Сейчас вам нужнее творческое начало», — заявил он Уотсону. А Эйзнеру сказал: «Думаю, работу ты получил». В беспощадном мире Голливуда, где каждый был готов перегрызть другому глотку, готовность Уэллса пожертвовать более высокой должностью в его пользу произвела на Эйзнера глубокое впечатление.
Уотсон написал своим коллегам по совету директоров, что, наняв человека с репутацией и послужным списком Эйзнера, «мы сразу получим ощутимые результаты и покажем миру, что действительно намерены изменить лицо нашей компании», и, таким образом, сможем отвести от себя угрозу новых враждебных поглощений. Несколькими днями позже Уотсон позвонил Эйзнеру, чтобы сообщить: совет собирается снять Миллера и будет рекомендовать на его место Эйзнера, а Уотсон пока останется председателем совета директоров. Это вполне устраивало Эйзнера, учитывая, что он получал единоличную исполнительную власть.
На этой же неделе в Лос-Анджелес приехал Марти Дэвис, босс Эйзнера из компании Gulf+Western, и буквально на следующий день вызвал Майкла, чтобы обсудить с ним условия продления контракта с Paramount. Еще до того, как Дэвис начал что-либо говорить, Эйзнер сообщил: «Думаю, мне вот-вот предложат работу в качестве президента и генерального директора компании Disney». Было приятно вот так опередить Дэвиса и уволиться самому, после всех гадостей, что он услышал про себя от Диллера. Дэвйс был застигнут врасплох: «Ну что ж, не буду вам мешать».
Пока Эйзнер встречался с Дэвисом, на студию приехал Миллер. Он предстал перед Роем, Голдом и другими членами совета директоров Disney, зная, что сейчас его официально освободят от должности. «Неужели вы ничего не хотите мне сказать? — спросил он. — Не хватает мужества?»
Ответом было гробовое молчание.
«Я очень разочарован, — продолжал Миллер. — Я отдал жизнь этой компании. Я никогда не работал в другом месте. Я добился определенных успехов, и, считаю, мы сделали значительные шаги в нужном направлении. То, что сейчас происходит, я воспринимаю как откровенное предательство». Миллер свирепо посмотрел на Роя, который, как обычно, молчал. Затем он повернулся к Голду: «Тебе тоже нечего сказать, Стэнли? Ты обычно так много говоришь: Это ведь твоя затея?» Голд тоже ничего не ответил. Когда Миллер вышел, совет единогласно проголосовал за его отставку.
Затем совет приступил к вопросу о замене Миллера. На столе перед членами совета лежала записка Уотсона с рекомендацией на пост Эйзнера. Голд ожидал, что Уотсон тут же предложит кандидатуру Эйзнера и совет подтвердит его назначение. Вместо этого другой член совета, Фил Хоули, предложил создать отборочную комиссию для рассмотрения широкого круга кандидатов, добавив, что необходимо, чтобы человек, пришедший на замену Миллеру, обладал «корпоративным опытом». Это был открытый намек на тот факт, что Эйзнер никогда не руководил компанией в одиночку. «О'кей, — сказал Уотсон. — Отлично». Голд был потрясен. Старая гвардия еще раз перехитрила всех.
На студии Paramount Эйзнер ждал звонка от Уотсона. Часы шли, а звонка все не было, и он уже начал волноваться. Наконец Уэллс позвонил:
— Как ты себя чувствуешь?'
— Как я должен себя чувствовать?
— Тебе никто не позвонил?
И Уэллс сообщил ему, что Миллера уволили, но имя преемника так и не назвали. У Эйзнера перехватило дыхание. Он уже сожалел, что поговорил с Дэвисом. Повесив трубку, Майкл вышел из студии и направился к Голду, в офис компании Shamrock. «У него не хватает смелости тебе позвонить, — пояснил Голд, рассказав о том, как Уотсон без споров принял предложение Хоули. — Никакого решения относительно тебя так и не приняли».
— Что ты имеешь в виду? — спросил Эйзнер скептически. — Вчера вечером Рэй сказал мне, что я нанят.
— Я не знаю, что сказал тебе Рэй, но решение не принято. Примадонна еще не спела последнюю арию.
Вечером Эйзнер пошел на ужин, устроенный Диллером у себя дома в честь Дэвиса. Это была горькая пилюля — выказывать почтение человеку, с которым, как он думал, расстался навсегда. Вдобавок ко всему Диллер, отозвав Эйзнера в сторонку, признался, что уходит из Paramount на один из руководящих постов в компании Fox. Когда на следующей неделе новость о Диллере стала известна всем, Дэвис вызвал Эйзнера и Катценберга в Нью-Йорк.
После того как он рассказал Дэвису о приглашении в Disney, Эйзнер, разумеется, не ждал, что ему предложат должность Диллера. И все же он был потрясен, когда после приезда в Нью-Йорк Катценберг позвонил ему в два часа ночи. В отель, где остановился Катценберг, только что доставили завтрашний номер Wall Street Journal со статьей, сообщавшей, что Фрэнк Манкузо, возглавлявший отдел маркетинга Paramount, заменит Диллера на посту председателя совета директоров. В статье приводились слова Дэвиса о его недовольстве «долей рынка» Paramount и провальной работой на телевидении по размещению новых программ. Эйзнер понял, что его уволят в ближайшее время.
Когда он встретился с Дэвисом на следующий день в полдень, пресс-релиз, сообщавший о его отставке, уже был подготовлен. Эйзнер принес с собой копию своего контракта, в котором предусматривалась значительная компенсация и погашение его кредита на строительство дома общей суммой в 1,55 миллиона долларов, в случае если после ухода Диллера ему не будет предложен его пост. Дэвис с готовностью согласился, добавив, что все, что ему нужно, — это подпись Эйзнера под пресс-релизом. Но Эйзнер подписывать отказался.
— Я хочу получить чек на всю сумму, которую вы мне должны, — сказал он.
— Я не могу выписать чек в такой спешке, — настаивал Дэвис.
— Не смешите меня, — возразил Эйзнер. — Я вернусь через час. — И вышел из кабинета.
Через двадцать минут он получил свой чек и подписал пресс-релиз. Выйдя из здания компании, Эйзнер пошел пешком к Парк авеню, где находилось главное здание «Кремикал Банк», услугами которого с давних пор пользовался он сам и его родители. Там Майкл депонировал чек и попросил, чтобы деньги были немедленно переведены на его счет. Он волновался, что Дэвис сделает попытку отозвать чек.
На следующей день Эйзнер и Джейн вернулись в Лос-Анджелес самолетом недолго просуществовавшей роскошной авиалинии «Риджент Эйр». Тони Шварц из журнала New York по своим каналам узнал, что Эйзнер с женой улетают в Лос-Анджелес, и умудрился заказать себе место через проход от их кресел. Эйзнеру понравилась предыдущая статья Шварца, и после секундного колебания он решил отвести душу. В результате появилась статья-продолжение под названием «Самые популярные звезды Голливуда-2: За кулисами событий, перевернувших Paramount и потрясших весь киномир».
Вскоре Эйзнер на себе ощутил, каково это — быть низложенным с престола. Однажды вечером Майкл Овитц зашел к нему домой, когда Эйзнер позвонил в ресторан «Мортон», чтобы заказать столик, а в ответ услышал: «Свободных мест нет». «Давай я позвоню», — предложил Овитц и спокойно зарезервировал для него место.
«В Голливуде ты интересен, пока у тебя есть работа», — прокомментировал Эйзнер.
Однако он не собирался оставаться безработным надолго и немедленно начал вместе со Стэнли Голдом строить планы о возобновлении переговоров с Disney. В ответ на сомнения совета относительно деловой хватки Эйзнера Голд снова предложил кандидатуру Уэллса, который был юристом и обладал более солидным опытом в кинобизнесе. Эйзнер по-прежнему категорично отвергал идею совместного руководства, однако соглашался на вариант, при котором он был бы председателем совета директоров и генеральным директором а Уэллс — президентом компании и главным операционным директором и оба отчитывались бы напрямую перед советом. Голд позвонил Сиду Бассу, включив громкую связь, и Эйзнер изложил свои соображения:
«Компании, подобные Disney, всегда организуются творческими личностями, — начал Эйзнер, — но со временем их основатель умирает, переключается на что-то новое, или его устраняют от дел. Неизбежно у власти оказываются бизнесмены-управленцы, и они сосредоточиваются на сохранении того видения, которое и сделало компанию выдающейся. Но сами они не генерируют творческие идеи и в результате окружают себя аналитиками и бухгалтерами, пытаясь контролировать творческих людей и урезать расходы. Они всячески противятся изменениям, новым инициативам и изобретениям. Со временем компания костенеет и умирает. Конечно, важно следить за финансовыми показателями и не ставить на кон больше, чем можно себе позволить, — все эти условия мы соблюдали в Paramount. Но в творческом бизнесе нужно иногда захотеть рискнуть, а порой и потерпеть поражение, потому что иначе ничего нового не произойдет. Если вы хотите управлять бизнесом только на основании цифр, я могу это понять. Но тогда не связывайтесь с творческой организацией, какой является Disney».
Когда Эйзнер закончил, последовала короткая пауза, а затем Басе сказал: «Вы правы. Мы на вашей стороне».
Поддержка крупнейшего держателя акций едва ли имела решающее значения для совета, но это уже был шаг вперед; теперь Голд и Рой могли развязать реальную борьбу за власть и угрожать заменой некоторых членов совета. Чтобы еще больше укрепить положение, Бассы выкупили практически все акции Disney, какие только были на открытом рынке, увеличив свою долю с 5,5 до 8,6% всего за неделю.
Эйзнер обратился также к наследникам Уолта, в частности к Миллеру, с которым его связывали неплохие отношения еще с тех пор, когда Миллер сам пытался привлечь его к руководству компанией. Заручившись поддержкой Бассов, Эйзнер заехал к Миллерам на их виллу в Энчино. Миллер, неожиданно оказавшийся безработным, сидел на заднем дворе своего дома. Он с радостью поприветствовал Эйзнера, который сказал, что надеется получить поддержку семьи Дисней.
— Что они тебе предлагают? — спросил Миллер.
— Зарплата у меня будет такой же, как была у тебя, — ответил Эйзнер (500 тысяч долларов в год).
— А доля в компании?
— 500 тысяч акций.
Миллер был поражен. За все время пребывания на посту он получил в общей сложности лишь 25 тысяч акций.
— Майкл, они в жизни тебе этого не дадут, — уверенно возразил он. — 500 тысяч акций — астрономическая цифра.
— Ну, надо же с чего-то начать. Миллера умилила дерзость Эйзнера.
— Итак, ты меня поддержишь? — переспросил Эйзнер.
— Знаешь что, Майкл? — ответил Миллер. — Моя поддержка тебе не понадобится.
Главным препятствием оставался бывший генеральный директор Кард Уокер, который рыбачил где-то в Аризоне. Уокер по-прежнему враждебно относился к Рою и его союзнику Голду, поэтому на встречу с ним полетел Уэллс. Он оказался идеальным эмиссаром для консервативного Уокера. Эйзнер нравился Уокеру ничуть не больше, чем прежде, но перед ним вырисовывалась малоприятная картина. «Похоже, мы поставили не на ту лошадку», — сказала его жена Пэтти Дисней, подразумевая Миллера, которого поддержал Уокер. На сегодняшний момент, как подчеркивал Уэллс, если они с Эйзнером добьются успеха, а Уокер поддержит их, он сможет сохранить за собой место в совете и соответствующие привилегии: полеты на самолетах компании, мероприятия в тематических парках, премьеры, просмотры и, разумеется, директорское жалованье. Уокер не только согласился поддержать его и Эйзнера, но вызвался представить их кандидатуры в совете.
Уэллс позвонил Рою с борта самолета, возвращающегося в Лос-Анджелес. «Есть!» — только и сказал он.
Заседание совета было назначено на 22 сентября 1984 года. Эйзнер пригласил своих друзей, Ларри Гордона и Майкла Овитца, к себе домой, чтобы вместе с ними и Джейн подождать окончательного решения. Все нервничали и болтали ни о чем. Наконец в полдень раздался звонок. «Прими мои поздравления, — сказал Гол д. — Ты принят».
— Откроем бутылочку, чтобы отметить? — предложил Овитц. — Есть в доме шампанское?
Эйзнер повернулся к жене: «Где вино, что мы купили на Рождество?» Он вышел и вернулся с бутылкой красного вина. Когда Эйзнер начал открывать ее, Овитц прервал его: «Подожди! Дай посмотреть!» Это было «Шато Петрюс» 1982 года. «Нельзя же вот так просто открыть его и выпить, — возразил он. — Такому вину нужно дать подышать».
Эйзнер закатил глаза и выдернул пробку.
Гордон и Овитц еще не ушли, когда Эйзнер позвонил своему адвокату Ирвину Расселу, чтобы оговорить последние условия соглашения о найме. — Мне все равно, какая будет зарплата, — сказал Расселу Эйзнер, — но добудь мне все акции и опционы, какие только сумеешь.
В результате Рассел договорился с Disney о пакете даже более роскошном, чем тот, который Эйзнер описывал Миллеру: базовая зарплата в 750 тысяч долларов плюс дополнительный бонус того же размера при подписании контракта; ежегодный бонус в размере 2% от прибыли компании, превысившей 100 миллионов долларов (наибольшая прибыль, которую Disney когда-либо зарабатывал в течение года), а также опционы на покупку 510 тысяч акций Disney по цене 57 долларов за акцию (цена на момент заключения контракта). Как Эйзнер и хотел, именно опционы делали этот контракт таким потенциально прибыльным.
Во второй половине дня Эйзнер и Уэллс отправились на обед, организованный Роем в клубе «Лейксайд гольф». Уже в конце обеда Эйзнер обратился к Рою: «Теперь, когда все решено, чем бы ты хотел заняться?» О своем будущем в компании Рой не очень задумывался, но под влиянием момента сказал: «Почему бы не отдать мне отдел анимации? Для вас анимация—это что-то загадочное, а я отлично знаю и процесс, и сотрудников».
«Хорошо», — согласился Эйзнер. Они с Уэллсом думали о закрытии отдела, но если Рой хочет, что ж, отлично.
Вечером Голд и его жена устроили небольшой праздничный ужин у себя дома на Альпина-драйв в Беверли-Хиллс. Присутствовали Эйзнеры, Уэллсы, а также Рой, Пэтти и банкир-инвестор, консультировавший Shamrock. Все находились в приподнятом настроении, хотя не всем нравилась итальянская граппа, излюбленный аперитив Голда. Эйзнер раньше не встречался с женой Роя и, по контрасту со сдержанным Роем, она показалась ему резкой, откровенной и необычайно яркой. Пэтти ясно дала понять, что к переменам в руководстве Disney она причастна в не меньшей степени, чем ее муж, и Эйзнер мысленно сказал себе, что ее нельзя недооценивать, как, впрочем, и самого Роя.
Когда обед подходил к концу, Голд поднял тост за новое руководство компании. Уэллс вручил присутствовавшим часы с изображением Микки Мауса, на которых было выгравировано «22 сентября 1984 года», дата решающего собрания совета.
— Спасибо вам, — обратился он к Рою и Голду. — Мы знаем, что, если бы не вы, нас бы здесь сейчас не было.
— Если мы когда-либо разочаруем вас, просто скажите об этом, — добавил Эйзнер. — Вы дали мне эту работу. Я этого никогда не забуду. Если когда-нибудь я утрачу ваше доверие, дайте мне знать, и я тотчас уволюсь.
[i] Сэмми Глик, герой вышедшего в 1941 году романа голливудского сценариста Бадда Шульберга «Чем занимается Сэмми Руна», прототип еврея-карьериста. — Прим. пер.
Фото: pixabay.com
