Босс всегда прав, или Как объяснить этические проступки среди руководителей

Terry L. Price, Assistant Professor, Jepson School of Leadership Studies, University of Richmond, Virginia, USA

Одна из удивительных черт этических проступков руководителей заключается в том, что очень часто аморальность принимаемых решений, действий или политики не вызывает сомнения (Longenecker, 1993). К сожалению, такая ситуация характерна для руководства почти везде — в государственном, частном и некоммерческом секторах. Например, этические вопросы, касающиеся отставки Майка Эспи из администрации президента Клинтона, «застали врасплох его друзей, которые пытались объяснить, как такой известный политик мог оказаться замешанным в злоупотреблении своим служебным положением с корыстными целями» (Shogren and Miller, 1994). То же самое, когда Кларк Клиффорд, бывший советник трех президентов Соединенных Штатов, адвокат одной очень известной компании, входящей в список Fortune 500, завершил свою карьеру будучи обвиненным в этическом проступке, близкие ему люди были «по-настоящему потрясены, когда узнали, что такой уважаемый человек был замешан в таком отвратительном грязном деле» (Segal, 1998). Наконец, чтобы нам не казалось, что известные благотворительные организации защищены от этических проступков в своих стенах, давайте вспомним, что Уильям Арамони был вынужден оставить пост президента компании United Way по подозрению «в хищении многих тысяч долларов из фонда организации, что позволило ему вести роскошный и распутный образ жизни» (Fulwood, 1995).

Соответственно, когда мы узнаем об этическом проступке со стороны руководства, мы зачастую пытаемся искать объяснение поведению данного руководителя, а отнюдь не пробуем дать моральную оценку того, что было совершено. И это несмотря на то, что в большой степени теория морали уделяет внимание вопросам, связанным с подходящей характеристикой этического успеха. В попытке ответить на эти вопросы теоретики делают попытки определить те черты решений, действий или политики, которые делают эти решения, действия и политику морально хорошей или морально правильной. Создается впечатление, что этический успех можно усилить с помощью более полной характеристики того, что требует мораль. Однако на практике скорее возникает вопрос не о том, как следует вести себя руководителям, а о том, почему они поступают тем или иным образом. Почему руководители совершают этические проступки тогда, когда всем очевидно, как они должны вести себя?

Этот вопрос относится к сфере общей идеи психологии морали, и, таким образом, он тесно связан с более общими вопросами, касающимися этических проступков. Фактически можно считать, что психология морали, лежащая в основе этических проступков, является неотъемлемой частью объяснения этих проступков. Из этого следует объяснение, что этические проступки — по своей сути, акты сознательные (волевые), а не когнитивные. Мы поступаем аморально просто потому, что вынуждены делать нечто, что выходит за рамки морали, а не потому, что мы не сведущи в требованиях этой морали. Это объяснение хорошо подходит для вышеперечисленных случаев моральных проступков руководителей. Мы часто склонны говорить о руководителях, совершивших моральные проступки, что они знали о том, что поступают аморально, но тем не менее все же они совершали эти поступки. И все же, несмотря на распространенность подобного мнения, я считаю, что «волевое» объяснение человеческой аморальности не является достаточным для объяснения моральных проступков руководителей. Простое наложение объяснения сознательности человеческой аморальности на круг руководителей игнорирует тот факт, что само по себе руководство несет в себе специфические когнитивные факторы, которые могут привести к этическим проступкам. Руководители могут также начать верить в то, что требования морали к ним не относятся. Основная цель данной статьи заключается в том, чтобы привлечь внимание к упомянутым когнитивным проблемам и объяснить, почему руководители особенно восприимчивы к ним.

Во второй главе излагается «волевое» объяснение неэтичных поступков руководителей в соответствии с тем, как это сформулировано в работе Людвига и Лонгенекера. Данные авторы прибегают к «волевому объяснению» для того, чтобы придать смысл тому, что «многие этические нарушения, свидетелями которых мы были в последние годы, являются результатом желания и готовности поступиться личными принципами — и это не столько вопрос этики, сколько добродетели и отсутствия внутренней силы и смелости». В третьей главе определяются два вида когнитивных аспектов морального поведения: ошибки по содержанию морали и ошибки по ее рамкам (пределам). Это важное различие, так как правдоподобность «волевого» объяснения имеет недостаток, который заключается в том, что здесь представлена лишь одна версия когнитивного объяснения, согласно которому руководители, совершившие неэтические поступки, сделали ошибку из ряда содержания морали. Если когнитивное объяснение моральных проступков охватывает более широкий спектр, чем это делает «волевое» объяснение, то в этом случае приведенный выше аргумент может терять свою силу. В четвертой главе данной статьи выдвигаются дальнейшие аргументы в пользу когнитивного объяснения этических проступков руководителей. Это основывается на вычленении особенностей среды руководителей, что в большей мере соответствует результатам анализа проступков руководителей. В заключении этой главы указывается, какое значение имеет когнитивное объяснение для нас, для того, как и что мы думаем о руководителях, о процессе руководства и о привилегиях, обычно сопутствующих ему.

II. «Волевое» объяснение этических проступков руководителей

В своей наиболее внушающей доверие формулировке «волевое» объяснение этического проступка имеет такую подоплеку: человеческое поведение в большей части эгоистично. С этой точки зрения на человеческую мотивацию, мораль борется не с невежеством, а с личным интересом. Соответственно, основываются ли наши поступки на моральных принципах, в огромной степени зависит от того, в какой мере мы рассчитываем на то, будет ли раскрыто наше аморальное поведение и если оно будет раскрыто, то будет ли подвергнуто наказанию. Если эта точка зрения правильна, то тогда люди склоны совершать аморальные поступки тогда, когда они имеют все основания считать, что им невыгодно поступать в соответствии с нормами морали. Один из героев сочинения Платона «Республика» хорошо иллюстрирует подтверждение этой точки зрения, рассказывая историю о пастухе Жиге. История гласит, что в услужении лидийского правителя был пастух. Однажды случилась страшная гроза и землетрясение. В том месте, где этот пастух пас своих овец, в земле образовалась трещина. Его это потрясло, и, заинтригованный, он спустился вниз в расщелину. И там, помимо всяких чудес, которые описываются в этом рассказе, он увидел бронзовую лошадь, в боках которой было что-то, напоминающее окна. Заглянув в такое окно, он увидел там лежащее тело, по размерам превосходящее человеческое. На теле ничего не было, только на пальце было надето золотое кольцо. Пастух снял это кольцо и выбрался из расщелины. На очередном ежемесячном заседании, где он докладывал королю состояние дел в своем пастушьем хозяйстве, Жига надел это кольцо. Сидя среди других подданных, он случайно повернул кольцо оправой вниз. Как только он сделал это, он стал невидимым для других, которые, считая, что он уже ушел, продолжали сидеть и разговаривать… Когда пастух все понял, он тут же сделал так, чтобы его отправили на доклад к королю. Прибыв во дворец, он соблазнил жену короля, напал с ее помощью на правителя, убил его и захватил власть в королевстве (Book II).

Смысл здесь заключается в том, что поведение Жиги отражает поведение всех нас: если аморальное поведение не сулит нам никакой опасности, каждый из нас поступил бы так же, как и Жига. По понятной причине многие читатели не захотят согласиться с такой версией «волевого» объяснения. Но тем не менее фактор эгоизма имеет важное значение для осмысления проблем руководства. Наиболее важным, быть может, является то, что власть может давать возможность отстаивать собственный интерес без оглядки на мораль. Часто отдельные руководители полагают, что им нет необходимости поступаться собственными интересами, что большинство из нас связывает с аморальным поведением. Здесь и скрывается одна из моральных опасностей руководства. Можно сказать, что у руководителей слишком много соблазнов.

Более слабая версия «волевого» объяснения обнаруживается в интерпретации авторами Людвигом и Лонгенекером «синдрома Батшебы». Опираясь на библейскую историю о Давиде и Батшебе, эти авторы пытаются доказать, что успех сопровождается мотивацией внушительной степени. В этом рассказе Давид соблазняет Батшебу, жену Урии, и Батшеба беременеет. Давид пытается создать впечатление, что Батшеба забеременела от Урии. Для этого он торопится отозвать Урию с поля битвы. Однако, к удивлению Давида, Урия не захотел спать со своей женой, так как чувствовал себя виноватым перед своими соратниками по борьбе. Тогда Давид прибегает к еще большей подлости. Он отсылает Урию обратно на поле битвы, где тот наверняка должен погибнуть, что и произошло. Узнав о его смерти, Давид берет Батшебу себе в жены. По мнению Людвига и Лонгенекера, основные черты этического проступка Давида не отличаются от современных этических проступков руководителей. Эти авторы рассказывают нам, что «Давид четко осознавал всю серьезность совершаемого им проступка и того наказания, которое грозило бы ему, если бы об этом проступке узнали». Очень похоже на тех руководителей, которые и сегодня совершают неэтические поступки. Речь идет о том, что у Давида просто-напросто отсутствовала мотивация поступать в соответствии с нормами морали, с которыми, в принципе, он был прекрасно знаком.

По мнению Людвига и Лонгенекера, источник этических проступков скрывается в самом успехе. Из их выводов следует, что побочный продукт успеха может в серьезной степени отрицательно повлиять на моральную мотивацию руководителя. Во-первых, успех в руководстве может являться своего рода компенсацией за самодовольство и отсутствие стратегической цели. Во-вторых, довольно распространено, что успех руководителя объясняется привилегированным доступом к информации, людям или предметам. В-третьих, преуспевающие руководители имеют неограниченный контроль над ресурсами своих компаний. В-четвертых, успех руководителя может способствовать тому, что этот руководитель может переоценивать свою способность держать под контролем будущие результаты. Как считают Людвиг и Лангенекер, в комплексе эти «побочные продукты» в особой степени таят в себе опасность того, что они могут явиться причиной неэтичного поведения. Авторы упоминают две подобных «взрывоопасных» комбинации. Самоуспокоенность и самодовольство позволяют руководителю действовать под влиянием тех искушений, которые предоставляет ему привилегированный доступ. А неограниченный контроль над ресурсами, в свою очередь, поощряет его уверенность в том, что он может сокрыть свои действия и последствия этих действий. В любом из этих случаев руководители совершают волевые (сознательные) поступки. Наряду со своими «волевыми» объяснениями теория Людвига и Лонгенекера относительно этических проступков руководителей должна принимать в расчет и когнитивные факты, сопровождающие аморальные поступки руководителей. Например, объяснение также должно быть направлено и на то, что руководитель уверен как в том, что определенный поступок совершается в его собственных интересах, так и в том, что он властен обеспечить успешное прикрытие своего неблагодеяния. Тем не менее подобное объяснение неэтичных поступков руководителей все же имеет волевую характеристику, так как подобная уверенность только тогда идет наперекор морали, когда она соединяется с тем, что человек будет, основываясь на этой уверенности, совершать неблаговидные поступки в собственных эгоистических интересах.

Эгоистические предпосылки, лежащие в основе «синдрома Батшебы», в наибольшей степени проявляются в том, как Людвиг и Лонгенекер предлагали решение этой проблемы. Они ставят конечную цель воссоединить принципы морали и собственный интерес для того, чтобы заставить руководителей понять, что «даже королям, совершившим неблаговидные поступки, не удается их окончательно сокрыть». В качестве совета отдельным руководителям авторы предлагают определенную стратегию того, как суметь точно определить, что лежит в основе собственного интереса. Например, они предлагают, что было бы хорошо, если руководители «читали бы их статью с той целью, чтобы не забывать о том, что сегодня шансы быть пойманным за руку как никогда велики». Авторы также предлагают руководителям принимать меры предосторожности против возможных нарушений моральных принципов. Это можно сделать путем создания таких условий, при которых было бы очень трудно предпринимать шаги лишь в собственных эгоистических интересах. Например, они советуют руководителям принять некоторые меры самоограничения и окружить себя командой «этичных менеджеров». Это напоминает эпизод, когда Одиссей связал себя веревками и заложил уши воском, чтобы спасти себя от искушений, которые вызывало пение сирен («Odyssey», Book XII). Рекомендации, которые Людвиг и Лонгенекер дают советам директоров в целом, практически, те же самые. Так как «разоблачение является основополагающим фактором, который предотвращает неэтичное поведение», организации должны умело использовать такие методы, как регулярный аудит, и рассмотреть вопрос о введении института омбуцманов. Цель всех этих рекомендаций заключается в том, чтобы учредить систему трансформативных проверок, которые смогут направить личный интерес таким образом, чтобы он проявлялся в морально приемлемой форме. Значительно увеличивая возможность разоблачения аморальных проступков, подобные проверки ставят своей целью обеспечить такую ситуацию, когда аморальное поведение больше не находится в личных интересах руководителя. Все эти решения основываются на предпосылке, заключающейся в том, что упомянутые проблемы, сами по себе, эгоистичны по природе. Принимая во внимание, что основой этических проступков руководителей является личный интерес, необходимы эгоистичные решения, чтобы обеспечить такую ситуацию, когда руководители начинают понимать, что их собственный личный интерес связан требованиями морали.

Вряд ли нужно оспаривать тот факт, что иногда руководители совершают аморальные поступки потому, что они готовы пожертвовать принципами морали в пользу личного интереса. Людвиг и Лонгенекер достойны похвалы за то, что напоминают нам о тех искушениях, которые влечет за собой руководство. В особенности, речь идет о том, что руководящее положение часто способствует появлению мыслей о том, что принципами морали иногда можно и пожертвовать. Однако я подозреваю, что подобные эгоистические предпосылки, на которых основывается эта точка зрения, несправедливы по отношению к психологии руководства. По «волевому» объяснению получается, что руководящее положение предполагает лишь большее количество возможностей, связанных с нормальной человеческой мотивацией. Другими словами, предполагается, что моральная психология руководства представляет собой лишь продолжение общей моральной психологии. Таким образом, выходит, что этические проблемы руководителей не отличаются от этических проблем, с которыми все мы сталкиваемся. Просто руководители должны сталкиваться с более крупными проблемами, потому что обстоятельства успеха часто стирают границы между личным интересом и аморальностью. Я, однако, хочу выдвинуть предположение, что этические проблемы руководителей имеют под собой нечто особенное, нечто специфичное. Существует другое, альтернативное, объяснение этических проступков руководителей. В следующей главе я приведу свои доводы в пользу того, что таким альтернативным объяснением является когнитивное объяснение.

III. Когнитивное объяснение этических проступков руководителей

Основная сила «волевого» объяснения зиждется на очевидных слабых сторонах когнитивного объяснения этических проступков руководителей. Попросту говоря, если считается, что руководитель, совершивший этический проступок, знает моральную оценку такого поведения, то есть, что этот поступок преступает нормы морали, то для объяснения такого неэтичного поведения трудно прибегнуть к чему-либо еще, кроме фактора мотивации. Этот вывод предполагает, что все приемлемые когнитивные проблемы, относящиеся к моральному поведению, связаны с ошибочными представлениями о том, какое поведение считается разрешенным или запрещенным с точки зрения морали. По крайней мере с первого взгляда подобное предположение выглядит достаточно приемлемым. В конце концов, этические проступки среди руководителей представляют собой случаи, когда люди не могут сообразовать свои действия с требованиями морали. В этой главе, однако, я хочу привлечь внимание своих читателей к другому типу когнитивной проблемы, связанной с моральным поведением, — проблемы, которая имеет к руководителям особое отношение. Суть заключается в том, что мы не можем исходить из того факта, что руководителю известно о тех требованиях морали, которые выдвигаются к нормам поведения. Это подтверждает когнитивное объяснение аморальных поступков среди руководителей. Существует две основных разновидности когнитивных ошибок: ошибки по содержанию морали и ошибки по ее рамкам (пределам). Ошибки по содержанию относятся к оценке морального статуса поступков, в особенности к оценкам того, какие виды поступков разрешены, хороши или правильны с точки зрения морали (1). Например, руководитель может ошибочно полагать, что ложь является морально допустимым средством для достижения компромисса, что гордость является хорошим с точки зрения морали качеством руководителя или что с позиции морали наказание за нелояльность является правомерным. Ошибки по рамкам (пределам) морали относятся к оценкам морального статуса самих людей, в особенности к оценкам того, кто может являться членом морального общества. Как таковые, эти ошибки связаны с тем, что вынуждает людей считаться с моральным осуждением. Проще говоря, вопросы рамок (пределов) определяют тот круг людей, перед которыми надо нести моральную ответственность. В качестве примера можно предложить тот факт, что центральный вопрос, связанный с рамками (пределами) морали, заключается в том, несут ли руководители компаний моральную ответственность перед всеми, или лишь перед международным сообществом, помимо всех моральных обязательств, которые они несут перед акционерами, своими работниками и клиентами.

Философы, занимающиеся вопросами морали, тратят много времени на попытки решения вопросов о содержании морали. И это невзирая на тот факт, что большинство случаев заслуживающего морального осуждения поведения в нашей истории были связаны с вопросами рамок (пределов) морали. Давайте лишь поразмышляем над фактами института рабства в США, преследования евреев и других народов в нацистской Германии, политики апартеида в Южной Африке. Давайте поразмышляем о том, как наше собственное общество относится к женщинам. Достаточно сказать, что на протяжении всей нашей истории мы пренебрегали моральным статусом отдельных групп людей в нашем обществе. В попытке защитить свою точку зрения авторы этой статьи полагают, что неправильное применение (или неприменение) требований морали ведет к этическим проступкам, которые могут основываться на том, как сами люди воспринимают мораль (2). Мы можем предположить, что наиболее распространенные из подобных когнитивных проблем касаются той степени, в которой отдельные люди «защищены» от требований морали. Но это не исчерпывает всех вопросов, относящихся к рамкам (пределам) морали. Ошибки в применении моральных принципов также могут иметь форму ошибок, которые люди, исходя из норм морали, вынуждены совершать (Hampton, 1989). Например, человек со средним уровнем дохода может ошибочно полагать, что он, в отличие от богатых людей, не несет моральной обязанности помогать бедным и обездоленным. Этот пример относится к ошибкам по рамкам (пределам) морали, и именно подобные ошибки лежат в основе этических проступков среди руководителей.

В качестве дополнительной аргументации этого предположения, давайте вновь обратимся к отрицанию Людвигом и Лонгенекером когнитивного объяснения этического проступка Давида. Авторы заявляют, что «Давид четко осознавал серьезность проступка, который он совершал», и что «именно Натан (эквивалент сегодняшнему «стукачу») заставил Давида понять, что ему не удалось сокрыть сей проступок». Раз Давид знал, что то, что он делает, делать было нельзя, роль Натана просто заключалась в том, чтобы дать Давиду понять, что он разоблачен, и рассказать о его проступке всем людям Израиля. Важно, однако, отметить, что сам по себе библейский текст отводит гораздо большую роль Натану.

И Господь послал Натана к Давиду. Он пришел к нему и сказал: «В одном городе жили два человека, один богатый, а другой — бедный. У богатого было много овец и скота. А у бедного был лишь маленький ягненок, которого он купил. Он его вырастил, и ягненок рос вместе с ним и с его детьми, ел из его миски, пил из его чашки, лежал у него на груди — он был для него как родное дитя. И пришел к богатому человеку один путешественник, и не захотел этот богач резать одну из своих многочисленных овец, чтобы угостить этого путешественника, а взял он и зарезал ягненка, принадлежавшего бедняку, и подал его на обед тому путешественнику». Тут Давид воспылал злостью к этому богачу и сказал Натану: «Если есть Бог на свете, то человек, совершивший такое злодеяние, должен умереть, и он должен возместить потерю ягненка бедняку вчетверо, потому что он безжалостно совершил сие злодеяние». Натан сказал Давиду: «Ты и есть тот самый богатый человек» (New Oxford Annotated Bible, 2 Samuel 12:1–7).

В подтверждение своим словам Натан рассказывает Давиду, что его проступки разоблачены. Но в этом отрывке раскрывается отдельная дополнительная роль Натана. И в чем же она конкретно заключается? Ответ на этот вопрос нужно искать в той цели, с которой Натан рассказывал свою притчу. Почему, например, для того, чтобы высказать Давиду всю правду, он прибегнул к проступку другого человека? Я считаю, что цель притчи Натана — поучительная: рассказанная им история отражает когнитивные проблемы этичного руководства (лидерства). Давид совершил ошибку по рамкам (пределам) морали, и этот когнитивный аспект служит объяснением его поведения.

Основным аргументом в защиту этой точки зрения служит тот факт, что эта притча с позиции альтернативных анализов этического проступка Давида неуместна. Если предположить, что моральный проступок Давида был «волевым» и что Натану, по сути, отводилась лишь роль «стукача», то тогда для этой роли притча была бы совершенно не нужна. Если Давид знает, что от него требует закон морали, ему нет необходимости просить Натана рассказывать эту историю. Таким образом, «волевое» объяснение отводит притче Натана избыточную роль, учитывая, что это объяснение зиждется на том, что Давид уже знал суть этой притчи. Если принимать во внимание, что Давид совершал ошибку по содержанию морали, то тогда притча Натана также не несла бы в себе никакой мотивации. Эта версия когнитивного объяснения этического проступка Давида предполагает не избыточность роли притчи, а скорее ее бесполезность, так как притча только тогда может иметь моральный смысл для Давида, когда он понимает, что с точки зрения морали люди, занимающие привилегированное положение, не должны им пользоваться в ущерб людям, которые имеют менее привилегированное положение. Другими словами, если целью рассказа притчи у Натана было заключить сделку с Давидом, то мы должны сделать вывод о том, что Давид не ошибался по поводу морального статуса поступка того богача. Это означает, что Давид, вероятно, имел основное представление о содержании соответствующих требований морали. По своему характеру притча поучительна, она направлена на то, чтобы показать Давиду универсальность всеобщих запретов, с которыми он уже согласен. Кажется, Давид упустил из виду тот факт, что требования морали также относятся и к нему самому. Цель притчи заключалась в том, чтобы внушить Давиду, что принципы морали распространяются и на него и никакой успех не может оправдать отступление от этих принципов.

Какой вывод нам следует сделать из того, что Давид разработал хитроумную схему для сокрытия своих поступков? Разве этот факт не объясняет, что Давид знал, что то, что он делает, было неправильно? Прежде всего мы должны отметить, что план Давида означает лишь то, что он был уверен, что другие люди (в особенности, Урия) не одобрят того, что он соблазнил Батшебу (3). Однако было бы ошибкой рассматривать желание сокрыть свой проступок с той точки зрения, что сам Давид, вероятно, понимал всю аморальность своих поступков. Детям тоже свойственно скрывать свое аморальное поведение. Тем не менее мы в основном не соглашаемся с тем, что они в полной и правильной мере понимают законы морали. Когнитивные проблемы детского возраста исходят из наших представлений об ответственности, которые мы пытаемся приписать детям. И это действительно так, несмотря на то, что они часто с успехом применяют моральные законы. Здесь я считаю, что когнитивная проблема Давида очень похожа на ту же проблему, с которой сталкиваются дети: Давид проигнорировал требования морали; дети же должны их понимать.

Другим ответом на возражения по поводу когнитивного анализа может служить то, что Давид, должно быть, понимал под природой морали. Один факт, который мы можем смело применить к Давиду, — его вера в то, что нельзя скрыть свои поступки от Бога, являющегося окончательной силой. Если принять во внимание, что он действительно в это верит, то его действия, направленные на сокрытие своего проступка, не могут расцениваться как попытка обойти требования морали, которые он сам считал обязательными. Моральный суд для Давида был, по сути, судом, который вершил Господь. Таким образом, определение той силы, которая скрывается за моральностью Давида, подрывает достоверность «волевого» объяснения его этического проступка. В отличие от успехов лидеров, не считающихся с моралью, основанной на религии, успех Давида не помог бы ему обойти истинный суд морали. Соответственно, мы не можем согласиться с точкой зрения, которая предполагает, что Давид верил в то, что его поведение сойдет ему с рук и Господь не заметит его. Более достоверное объяснение этического проступка Давида лежит в своей основе в различии между содержанием требований морали и их рамками (пределами). Хотя Давид и понимал, что то, что он делает, неправильно и аморально, он не считал, что этот запрет относится к нему (4).

IV. Нормативные значения когнитивного объяснения

Защищая эту точку зрения, я, конечно, не собираюсь упражняться в толковании Библии. Скорее, я предлагаю альтернативное объяснение того факта, что руководители в особой мере подвержены этическим проступкам. В соответствии с этим объяснением аморальное поведение среди руководителей тесным образом связано с ошибочным представлением о рамках (пределах) морали. Руководящее положение вскармливает в руководителе уверенность в том, что требования морали, имеющие отношение ко всем нам, каким-то образом не относятся к нему самому. Целью этой последней главы является выведение когнитивного объяснения этических проступков среди руководителей. В особенности, цель заключается в том, чтобы подчеркнуть те специфические черты руководящего положения, которые вызывают эту когнитивную трансформацию. Я считаю, что то, как мы думаем о руководящей работе, связано с явлением оправдательности. Именно это концептуальное звено лежит в структуре моральной психологии руководства и иногда, как результат, аморального поведения.

Говорить, что поступок того или иного человека оправдан, — значит, говорить, что он поступает правильно или, по крайней мере, в соответствии с разрешенными нормами. Например, если работник пропускает заседание, потому что только он может выполнить срочную работу, объявившуюся в самую последнюю минуту, мы говорим, что его отсутствие оправданно, потому что он поступил сообразно сложившимся обстоятельствам. Явление оправдания отличается от явления извинения следующим образом. Сказать, что поступок того или иного человека можно извинить, означает, что, хотя данное поведение и не разрешено с точки зрения морали, мы не виним работника по причине факторов, которые объективно снижают его ответственность за свой поступок. Скажем, если работник не приходит на заседание, потому что его по ошибке закрыли в его кабинете, мы говорим, что его отсутствие можно извинить форс-мажорными обстоятельствами. Таким образом, данное отличие подчеркивает два основных направления, когда люди могут избежать порицания за свой поступок, который типично считается достойным порицания. В случае оправданного поведения человек может нарушить какое-либо требование по причине того, что этого потребовала от него сложившаяся ситуация. Это значит, что поведение этого человека выходит за рамки обычно применяемых требований. Что касается «извинительного» поведения, человек должен исполнять общепринятые требования. Но в этом случае, он избегает порицания, потому что мы не можем по разумным причинам ожидать выполнения данного требования в сложившихся обстоятельствах (Price, 1993).

Для наших целей подобное различие является важным фактором, потому что оно помогает нам точно понять моральную психологию руководства. Руководящее положение предполагает оправдание массы всяческих вещей, которые не разрешены другим людям. То есть, можно просто сказать, что положение руководителя очень часто предполагает, что человек в этой должности выходит за рамки обычно применяемых требований, которые напрямую относятся к остальным людям. Например, недавно заместитель губернатора штата Массачусетс Джейн Свифт «оправдывала использование вертолета, принадлежащего полиции штата, для того, чтобы вылететь домой на праздник Дня благодарения. Она говорила, что полностью соответствует протоколу, утвержденному в полиции штата. „Много раз я уже заявляла, что у меня такие же проблемы, как и у остальных работающих родителей, только мое положение и работа несколько от них отличается“» (Rezendes, 2000). Помимо этого, как пишет журнал Economist, «она заставляла своих сотрудников сдавать ее вещи в химчистку и присматривать за „очаровательной“ Элизабет (своей дочерью) в офисе. Когда она переезжала в другой дом, она заставила своих помощников на праздники помочь ей с ремонтом» (Rezendes, 2000). Или возьмем другой пример. Обычно руководители не слывут большой точностью во времени. Конечно, мысль здесь заключается в том, что руководителям часто прощаются их опоздания, потому что общие требования пунктуальности по силе уступают другим требованиям, которые выдвигаются к руководителям. Попросту говоря, у руководителей иногда находятся более важные и срочные дела. Как следствие, о таких случаях правильно будет сказать, что поведение этих руководителей оправданно. Не совсем правильно относиться к тому, что они сделали, как к извинительному (простительному), потому что наличие уважительных причин для такого поведения означает, что пунктуальность уступает по силе сложившимся обстоятельствам. Другими словами, в этих конкретных случаях они совершили то, что разрешено или даже требуется их служебным положением. Тогда есть хорошая причина для того, чтобы мы могли сказать, что руководящее положение помогает им выходить за рамки общепринятых требований.

Если руководители таким же образом исключаются из рамок типично применяемых требований, тогда эта характеристика руководящего положения служит объяснением для внушительной когнитивной задачи. Надо прямо заявить, что руководители должны проводить различие между требованиями, которые к ним применяются, и теми, которые нет. Этический проступок возникает, когда руководители не обращают внимание на тот факт, что их поведение в тех рамках требований, которые относятся ко всем нам. Именно из-за этого невнимания Вацлава Гавела критиковали за то, что «он вел машину со скоростью около 160 км/ч., что гораздо выше, чем предписывал дорожный знак» (Erlanger, 1999). К сожалению, не так легко обсуждать вопросы, касающиеся рамок требований, чтобы избежать неэтичного поведения. Особенно это касается ситуаций, в которых наиболее сильно проявляется оправдательная сила руководящего положения. Обычно когда существуют большие расхождения между тем, что требуется от руководителей, и тем, что требуется от подчиненных, мы можем полагать, что руководители начинают считать, что рамки морали к ним совсем не относятся. Полагаю, что для нас было бы неудивительно, что причиной этического проступка Давида служило существование таких расхождений. Например, Натан напоминает Давиду, что Господь «дал ему дом его хозяина, жен его хозяина, дал ему дом Израилевый и Иудейский; и если этого мало, то Господь может дать ему еще больше» (New Oxford Annotated Bible, 2 Samuel 12:7–8). Учитывая это, можно отметить, что есть причина подозревать, что потворство могло послужить одной из причин этического проступка Давида. То, что Господь потакал Давиду, дает нам понять, что Давид начал считать, что требования морали к нему не относятся. Чтобы подтвердить это, отметим, что наказание, павшее на Давида, в этом смысле ничем не отличается. «Божественный суд покарал ребенка (рожденного Батшебой от Давида), в соответствии с теми требованиями, как специальное одолжение Давиду» (New Oxford Annotated Bible, p. 390). В случае с Давидом оправдательная сила руководящего положения, похоже, ухудшила те когнитивные проблемы, с которыми он сталкивался, будучи руководителем еврейского народа. Тем самым, нормативная проблема, стоящая перед руководителями и организациями, состоит в том, чтобы прояснять и уточнять оправдательную силу руководящего положения. Руководители исключаются из рамок типично предъявляемых моральных требований только при условии, что это исключение обусловлено какими-либо иными моральными требованиями. На практике нужно создавать и поддерживать такие условия, при которых оправдательная сила руководящего положения не должна сводиться лишь к факту самого руководящего положения. Быть может, наиболее важная черта такого условия заключается в том, что лидеры должны находить убедительные причины, которые оправдывали бы их отклонения от моральных требований, распространяющихся на всех остальных людей. Необходимо, чтобы организации добивались этого от своих руководителей. Необходимо, чтобы сами руководители добивались этого. Прояснение оправдательной силы руководящего положения повлечет за собой пересмотр привилегий этого положения. Как я уже говорил, наибольшая опасность, заключающаяся в этих привилегиях, исходит от их влияния на моральную психологию руководителей. Таким образом, обращение к когнитивному объяснению этических проступков среди руководителей привлекает наше внимание к главному доводу против этих привилегий, доводу, который может быть перевешен оправдательными причинами для исключения руководителей из рамок общераспространенных требований. Довольно интересно заметить, что анализ привилегий руководства будет способствовать тем теоретическим размышлениям, которые изначально казались не соответствующими нашему пониманию неэтичных поступков среди руководителей.

Notes

(1) Содержательные ошибки также могут относиться к неудачным попыткам понять и увидеть, почему то или иное действие неправильное. Так как человек может считать, что данный поступок неправилен, но при этом ошибаться в отношении того, какие характеристики его поведения приводят к этой «неправильности».

(2) Для ознакомления с аргументами против смотрите Moody-Adams (1994).