Проблемы корпоративного управления. Концепция адаптивного поведения
«Реформаторы должны быть не инженерами или импортерами,
отыскивающими лучшие мировые практики, но садовниками…»
В этой статье раскрывается тема конкурентоспособности. Многие эксперты не без основания полагают, что конкурентоспособность страны должна базироваться на конкурентоспособности крупных отечественных корпораций. Они полагают также, что конкурентоспособность корпорации определяется эффективностью корпоративного управления.
Значительное место уделяется критике технократического подхода к управлению, который часто проявляется в управлении такими сложными системами, к каковым относятся организации, включая компании, корпорации, регионы и в определенной степени государства. Технократический подход состоит в том, что организация (любого типа) рассматривается как разновидность машины. А система управления этой «машиной» рассматривается как совокупность взаимосвязанных функциональных узлов, где каждому узлу отводится строго определенная функция, которая обычно описывается в разного рода документах: устав, положение о министерстве, отделе, должностная инструкция и т.п.
Рис. 1. Стратегия виртуальной корпорации, управляющей инновационными процессами
Классической научной базой для построения систем управления является кибернетика. Основным результатом произошедшего в середине ХХ века кибернетического прорыва в научном мировоззрении стало то, что впервые в истории машина, построенная человеком, стала в один ряд с живыми организмами. Норберт Винер и его коллеги открыли, что такое явление, как управление относится к фундаментальным явлениям природы, и что это явление, построенное на информационных взаимодействиях, может быть с успехом использовано при построении машин наряду с энергетическими природными взаимодействиями. Тот факт, что человек в некоторых отношениях может быть подобен машине, пробудил богатое воображение множества людей, занятых в творческих профессиях: писателей-фантастов, ученых, инженеров и менеджеров в том числе.
В те времена одной из наиболее модных тем для дискуссий был вопрос: «Может ли машина мыслить?». Писатели-фантасты красочно описывали в своих романах будущее, в котором машины становятся «умнее» людей и начинают управлять поведением людей.
С тех пор прошло полвека, машины не стали «умнее» людей, они по-прежнему работают, главным образом, по схеме Джона фон Неймана и по заложенной заранее программе. Но, к сожалению, в определенном отношении прогнозы этих фантастов стали реальностью. В том смысле, что на базе компьютеров созданы всепроникающие технологии, а сама технократическая парадигма настолько распространилась во всех сферах деятельности людей и организаций, что можно с достаточным основанием констатировать: мы пришли к такому обществу, в котором технологии управляют людьми, а не люди технологиями.
Множество проблем, связанных с аналогиями между поведением людей и организаций, с одной стороны, и создаваемых ими машин и технологий, с другой стороны, подробно и глубоко анализируется в книгах самого Норберта Винера, который еще в те времена предвидел опасности данного сравнения, если его понимать слишком буквально. Эта аналогия работает в обе стороны. За последние полвека человек преуспел в изобретении машин и технологий, наделяя их множеством таких функций, которые ранее мог выполнять только человек или группа людей, объединяемых в организацию. Преуспел он и в противоположном направлении – в строительстве «рациональных», машино-подобных технологических схем управления организацией, где организация представлена в виде совокупности взаимосвязанных элементов, каждый из которых имеет строго определенную функцию.
Если первое направление в результате непрерывных взлетов технологической мысли подарило нам целый океан невиданных доселе возможностей, то второе направление, связанное с «рациональными» методами управления организацией и прогрессом в искусстве менеджмента пребывает в состоянии, которое можно назвать кризисным. Даже всеобщее управленческое образование по «методу MBA», похоже, уже не помогает. Причина этого кризиса не состоит в ограниченности кибернетических концепций. Эти концепции, кстати, очень редко в полном объеме применяются в практике менеджмента. В качестве редкого исключения, только подтверждающего общее правило, можно привести проект Стэффорда Бира, еще одного классика кибернетики, который в начале 1970-х годов пытался применить кибернетические идеи в построении системы управления экономическими субъектами, работая в сотрудничестве с президентом Чили Сальвадором Альенде. Однако усилиями руководства страны, претендующей на роль лидера в области менеджерских технологий, произошли события, похоронившие и того президента, и тот проект.
В технических приложениях кибернетики при создании системы управления основным критерием ее эффективности является рациональное поведение системы. В теории принятия решений выделяют три концепции рационального поведения:
- концепция пригодности считает приемлемой любую стратегию, обеспечивающую значение эффективности не хуже заданного,
- концепция оптимальности рассчитана на выбор из всего множества стратегий только той, которая приводит к наилучшему результату,
- концепция адаптивного поведения предполагает, что правило выбора изменяется в соответствии с изменениями внешней среды.
Из всех перечисленных концепций рационального поведения к системам управления организациями, в том числе корпорациями, наиболее подходящей в современных условиях является концепция адаптивного поведения. В условиях непрерывных и фундаментальных динамических изменений, происходящих в мировой экономике, опутываемой всемирной паутиной, адаптивное поведение представляется единственно возможным рациональным способом поведения.
Тем не менее, большинство современных стратегий следует скорее концепции оптимальности и сводится к рассмотрению множества альтернативных вариантов, оцениваемых по некоторой совокупности количественных показателей. Далее вырабатывается «оптимальный» стратегический план, как правило, «от достигнутого». Многие корпорации, в особенности отечественные, руководствуются скорее концепцией «пригодности». Подобный подход, как правило, вообще приводит к отсутствию какой-либо внятной стратегии. Оба подхода в большинстве случаев не приводят корпорацию к «рациональному поведению» и не позволяют достичь конкурентоспособности, в чем бы она ни измерялась.
Наиболее квалифицированные топ-менеджеры и эксперты в области инновационных технологий осознают необходимость непрерывной адаптации системы корпоративного управления к изменениям внешней среды для достижения конкурентоспособности. Например, председатель Совета директоров АФК «Система» Евгений Новицкий в своей фундаментальной монографии, посвященной корпоративной стратегии, отмечает, что: «Быстрые изменения в управленческом окружении требуют от системы поддержки формирования и принятия решений не только активизации роли, но также улучшения способностей адаптации к внешним изменениям». Автор монографии признает, что для построения эффективных систем адаптации в современном состоянии исследований не хватает общей структуры, теоретических основ, и предлагает один из подходов, реализация которого также вызывает ряд проблем.
В данной статье предлагается альтернативный подход к выработке корпоративной стратегии и к общей структуре управления в новой экономике. Этот подход базируется на современных кибернетических концепциях, определяющих адаптацию, как достижение соответствия между системой и ее окружением – внешней средой. В качестве системы здесь рассматривается гипотетическая управляющая корпорация, внутри которой формируется и развивается динамическая модель внешней среды. Идею управляющей корпорации автору предложил Сергей Егоров еще в 1996 году. В то время мы были озабочены проблемами создания «цивилизованной» инфраструктуры отечественного бизнеса в условиях «дикого капитализма», как определил его Джордж Сорос. Предлагаемые здесь модели возникли в результате нашего последующего творческого сотрудничества, которое активизировалось по мере стремительной трансформации мирового социально-экономического пространства в постиндустриальную «новую экономику».
В следующем разделе мы кратко проанализируем основные особенности и принципы новой экономики, которые оказывают существенное влияние на динамику изменения поведения экономических субъектов.
Новая экономика как внешняя среда корпоративной деятельности
Одним из вероятных синонимов термина «новая экономика», наряду с «экономикой знаний», является термин сетевая экономика. Пожалуй, наиболее четко отличительные признаки сетевой экономики сформулировал Кевин Келли в виде 12 тезисов (или правил). Они достаточно хорошо известны, часто цитируются, на них ссылаются многие аналитики. Но, несмотря на то, что большинство из этих утверждений звучит парадоксально и противоречит нашему опыту, происходящему из «старой» экономики, никаких кардинальных выводов по отношению к стратегии (бизнеса, государства или отдельного человека) из них обычно не делается. Неудивительно, ведь чтобы такие выводы сделать, нужен новый понятийный аппарат, основанный на новом мировоззрении. Наука постепенно продвигается в этом направлении, но это продвижение существенно отстает от темпов роста этой самой «новой экономики».
Рис. 2. Тезисы Келли о новой экономике
На рисунке показаны первые шесть тезисов Келли. Верхние четыре тезиса свидетельствуют о том, что сетевая экономика приводит общественные отношения в неравновесное состояние. Раздел кибернетики, исследующий поведение сложных динамических систем, описывает это состояние как фазовый переход, сопровождающийся бифуркациями. Бифуркации разветвляют дальнейшее развитие по двум или более направлениям, причем выбор того или иного направления предсказать практически невозможно, поскольку минимальное воздействие может привести к глобальным изменениям состояния системы.
Следующие два тезиса:
- децентрализованное творчество и разрушение иерархических построений в обществе,
- цена продуктов и услуг в сети становится все ниже по мере их доступности, в то время, как их качество ценится все выше, –
подводят к необходимости кардинального пересмотра сложившихся систем иерархического управления и традиционных критериев экономической оценки эффективности, таких как соотношение цена-качество.
Иерархические построения в обществе разрушаются, творчество становится децентрализованным, общественные отношения становятся неуправляемыми, возрастает хаос. Можно ли управлять хаосом или хотя бы адаптироваться к изменениям в условиях хаоса? Наука говорит о том, что в хаосе может рождаться самоорганизация. Как отмечает Френсис Хейлинген: «Чтобы адаптироваться к изменяющейся среде, системе необходимо иметь достаточно большое число устойчивых состояний, позволяющее реагировать на любые внешние возмущения, но, в то же время, это число не должно быть столь большим, что эволюция системы становится хаотической и неконтролируемой». Эти состояния называют аттракторами. Как их определить и каково их «достаточно большое» число для случая системы, называемой корпорацией? Это вероятно, одна из самых актуальных проблем корпоративного управления в условиях новой экономики.
Рис. 3. Тезисы Келли о новой экономике (продолжение)
Вторая шестерка тезисов Келли, показанная на рисунке, не менее парадоксальна. Верхние два тезиса по сути дела уточняют предыдущие два и дают определенное направление переоценки ценностей. Основным критерием ценности становится доступность и вовлеченность в сеть. Это ведет к существенным изменениям в стратегии ценообразования и ценовой политике корпораций.
Третий тезис, показанный на этом рисунке: особенно ценится способность отдачи результата в сеть в момент наивысшей точки его развития и немедленного перехода к созданию нового результата – подводит нас к необходимости кардинального пересмотра подходов к стратегиям корпоративного управления. Определение наивысшей точки развития результата в условиях роста неопределенности во внешней среде является чрезвычайно сложной задачей. Это выводит нас далеко за рамки технократической парадигмы, основанной на рациональных схемах стратегического и оперативного планирования. Необходимо изучать закономерности развития социальной и бизнес-среды, которые во многих отношениях подобны законам развития живых организмов и их популяций. А корпоративная стратегия в новой экономике по необходимости становится стратегией развития.
Заключительный тезис Келли о том, что новая экономика не поощряет поиска оптимальных решений, а стимулирует поиск новых возможностей, напрямую противоречит существующей практике корпоративного стратегического планирования и управления. Основной стратегией «рационального» поведения по-прежнему остается стратегия оптимальности, направленная на поиск некоторой оптимальной системы сбалансированных показателей.
Автор этой статьи обратился к проблемам новой экономики в конце 1990-х годов в связи с анализом статистики роста пользователей сети интернет в России и в мире. В те времена, кажущиеся теперь весьма далекими, численность российской интернет-аудитории не превышала 5%, в США уже перешла рубеж в 50%, а в других развитых странах наблюдался стремительный рост. В некоторых публикациях и выступлениях на конференциях и форумах я пытался привлечь внимание аудитории, работающей в области высоких технологий, к тем фундаментальным изменениям, к которым может привести лавинообразный рост Всемирной паутины. Аудитория не обратила особого внимания на эти проблемы, видимо считая их второстепенными, и была увлечена жаркими дискуссиями на тему, чей метод позволяет точнее измерить те самые 5%.
Вероятно, это можно считать очередной иллюстрацией технократического мировоззрения, когда технологическому измерительному инструменту придается большее значение, нежели сути тех процессов, которые подвергаются измерению посредством этого инструмента. Именно такую ситуацию я имел в виду, говоря о том, что технология управляет человеком, а не человек технологией.
С другой стороны, в недооценке роли фундаментальных изменений, связанных с новой экономикой, играет большую роль господствующий в определенных слоях общества стереотип восприятия событий новейшей отечественной истории. Этот стереотип говорит о том, что будто бы в результате перестройки и последующего перехода к «рыночной» экономике, мы вышли на «магистральный путь» развития цивилизации. Теперь нам надо быстренько пройти тот путь, по которому шли передовые страны, используя разработанные и проверенные ими технологические схемы. И только затем уже ставить вопросы о нашей конкурентоспособности и нашем лидерстве.
В таком контексте рассмотренные выше тезисы Кевина Келли, вероятно, воспринимаются, как некий продукт «глобальной футурологии», как изволил выразиться на форуме один из сообщников. Дескать, сетевая экономика – это где-то там далеко от нас и в пространстве, и во времени. А нам тут не до жиру. Научимся сначала управлять бизнесом, установим «правильные» правила игры, привлечем инвестиции, а тогда уже будем претендовать на лидерство. Подобное мнение имеет под собой достаточное основание, подкрепляемое ежедневной практикой «хозяйственной деятельности». Однако хотелось бы обратить ваше внимание на следующие обстоятельства, характеризующие тенденцию развития мировых социально-экономических процессов.
Во-первых, обратимся к статистическим данным, отображающим темпы роста Сети.
Рис. 4. Темпы роста новой экономики
Эти данные показывают, что сегодняшние темпы роста всемирной паутины существенно превышают прогнозные показатели пятилетней давности. Уже сейчас она охватывает более миллиарда жителей Планеты. Темпы роста российского населения сети сейчас существенно выше, чем в других странах. В 2005 году это население насчитывает более 15 млн. Это много или мало? Это, наверное, не так много, если рассматривать интернет, как чисто рекламный или информационный канал. Это очень много, если учесть, что многие из этих 15 миллионов обладают мощными интеллектуальными и материальными ресурсами и возможностью их кооперации на основе самоорганизации – без каких-либо санкций «начальства». Поэтому новая экономика не есть объект «глобальной футурологии» – это самая что ни на есть сегодняшняя реальность, причем вовсе не виртуальная, а вполне реальная. Приведенные выше тезисы Кевина Келли указывают на то, что она существенно отличается от тех двух «реальностей», из которых мы уже на протяжении 15 лет никак не можем «сделать выбор».
Во-вторых, весь исторический опыт показывает, что слепое копирование известных технологических схем еще никогда и никого не сделало конкурентоспособным. Это не означает, что нам надо изобретать собственный доморощенный «велосипед». Это означает, что следует осознать собственные уникальные способности и найти возможности такого взаимодействия с внешней средой, чтобы эти способности реализовать. В этом и состоит суть стратегии саморазвития. Осознание своих способностей и выявление возможностей внешней среды происходит в результате познания и опыта. В результате технологического и социального развития в мировой экономике существенно возросла роль субъектов, обладающих знаниями. Поэтому синонимом новой экономики является экономика знаний. Именно знание дает шанс победить в конкурентной борьбе. Тот, кто отчаянно бегает за конкурентом, никогда не сможет его обогнать. Чтобы научиться побеждать в конкурентной борьбе, надо научиться играть на опережение.
В новой экономике поведение любого субъекта в структуре организации следует рассматривать не просто в качестве функционального элемента, следующего должностной или иной инструкции и получающей за успешное выполнение инструкции определенное вознаграждение. Это есть субъект, обладающий способностью к самостоятельному целенаправленному поведению, способностью к познанию, обучению и к адаптации собственного поведения к изменениям внешней среды.
Сие обстоятельство приводит к существенным изменениям в отношениях экономических субъектов – как внутри корпорации, так и в ее связях с внешними субъектами, включая инвесторов, потребителей и привлекаемый для работы персонал. Конкурентоспособная стратегия в новой экономике рассматривает все эти субъекты в качестве партнеров, которые в совокупности и взаимодействии формируют вокруг корпорации своего рода сообщество. А система управления корпорацией базируется на управлении знаниями.
Дальше рассматривается проблема формирования стратегии саморазвития и один из вариантов ее решения на основе обобщенной модели управляющей корпорации.
Стратегия саморазвития в экономике знаний
Для начала уточним термин «стратегия», который в различных контекстах понимается по-разному. Этот термин имеет еще более длинную историю, чем термин «управление». Первоначальное значение этого термина имеет военное происхождение, где стратегия противопоставляется тактике (военных действий) и предусматривает достаточно длительную во времени подготовку ресурсов и планирование их использования для проведения эффективных (военных) кампаний.
В век кибернетики термин «стратегия» стал одним из ключевых в разделах кибернетики, связанных с «Теорией игр», разработанной, в частности Джоном фон Нейманом, Оскаром Моргенштерном и их последователями. «Теория игр» рассматривает проблемы «оптимального» поведения игроков, участвующих в игре со строго формализованными правилами. Здесь стратегия характеризует принятие таких игровых решений, которые позволят игроку получать максимальный выигрыш.
В применении к проблемам корпоративного управления оба указанных выше значения термина «стратегия» обычно далеко не полностью соответствуют реальным проблемам определения способов рационального поведения корпорации во внешней среде. Это неполное соответствие вытекает из двух обстоятельств. Во-первых, как показано в предыдущем разделе, внешняя среда корпорации столь сложна, особенно в условиях развития новой экономики, что однозначное и строгое определение «правил игры» практически невозможно из-за высокой степени неопределенности. Во-вторых, стратегия в любой интерпретации этого термина определяет пути достижения некоторой цели.
Поскольку корпорация есть организация, состоящая из людей, объединяемых для проведения совместной деятельности, цели этой организации, определяются самими людьми.
Поэтому само определение цели, как правило, является необходимой составной частью корпоративной стратегии. К примеру, известное определение корпоративной стратегии выглядит следующим образом: «Корпоративная стратегия – набор основных целей, направлений, ключевых планов или политик для их достижения, указанных таким образом, чтобы определить в каком бизнесе компания функционирует или собирается функционировать, и какого типа эта компания сейчас или планирует стать».
В связи с тем, что современные корпорации имеют, как правило, несколько направлений бизнеса, при разработке корпоративной стратегии проблема начинается уже на этапе формулирования цели корпорации, которая должна охватывать все направления бизнеса, входящие в сферу деятельности корпорации. Современные корпорации обычно формулируют свою цель в виде миссии. Миссия определяет уникальное позиционирование корпорации во внешней среде. Это своего рода смысл жизни корпорации, то, как она желает выглядеть в глазах других субъектов социально-экономической среды.
Существуют различные подходы к разработке корпоративной стратегии. Чаще всего в стратегических разработках применяется парадигма строительства или конструирования – все та же технократическая парадигма, происходящая от восприятия организации, как некоторого сооружения или машины. Технократы, ссылаясь на Майкла Портера, предлагают в качестве строительных блоков корпоративной стратегии 10 «кирпичей».
В данной статье предлагается альтернативный подход, рассматривающей любую организацию, в том числе и корпорацию, как живой организм, поскольку организация состоит, прежде всего, из живых людей. Именно люди, входящие в организацию, их взаимодействие внутри организации и по отношению к внешней среде, в конечном счете, определяют ее поведение. Технологии, машины, финансы и другие ресурсы привлекаются для того, чтобы быстрее продвигаться к цели, объявленной в миссии.
Рис. 5. Обобщенная модель управляющей корпорации
Живой организм невозможно построить из кирпичей: он состоит из живых клеток. Живой организм невозможно перестроить: он рождается, развивается, достигает зрелости, стареет и умирает. То же самое происходит с корпорациями.
На рисунке выше показана обобщенная адаптивная модель корпорации, управляющей инновационными процессами. В качестве внешней среды рассматривается «новая экономика» или, другими словами – «экономика знаний», а в качестве «живой клетки» – объединяемая в цикл четверка «знания-люди-технологии-ресурсы». Эти «клетки» классифицируются в соответствии с традиционными функциями подразделений корпоративного управления по отношению к деятельности корпорации во внешней среде: реклама, финансирование, производство, продажи и т.п. Взаимодействие между подразделениями осуществляется на основе циклических процессов.
Стратегия корпорации также формируется в виде совокупности взаимодействующих циклических процессов.
- Цикл управления знаниями обеспечивает трансформацию внешних знаний во внутренние технологии и ресурсы, формирование модели внешней среды и ее трансляцию в систему внутренних потоков технологий, ресурсов и знаний, формирование элементов бренда.
- Цикл управления проектами обеспечивает трансформацию технологий и ресурсов, выработанных в цикле управления знаниями, в систему проектных циклов, действующих на ограниченных интервалах времени. Система проектных циклов строится на основе стратегии.
- Цикл управления персоналом обеспечивает трансформацию внутренних знаний персонала корпорации в технологии и ресурсы, обеспечивающие выполнение проектных циклов, и формирование внутренних потоков ресурсов и технологий, которые требуются для осуществления миссии корпорации.
- Цикл управления ресурсами обеспечивает формирование внутренних потоков знаний, ресурсов и технологий для доставки их членам сообщества.
В отличие от других (технологических) корпоративных циклов, стратегические циклы находятся во внешнем временном измерении. Вообще говоря, изменения, произошедшие в социально-экономической среде к концу ХХ века, столь глубоки и фундаментальны, что приходится заново переосмысливать такие, казалось бы, давно известные и «банальные» понятия, как пространство и время. Майкл Спенс – лауреат Нобелевской премии 2001 года по микроэкономике прямо называет данную ситуацию «коллапсом пространства и времени».
В нашем контексте имеет смысл рассматривать два временных пространства.
1) Время технологическое, в котором происходит повседневная деятельность корпорации. Это сложное взаимодействие непрерывных технологических циклов, которые не должны прерываться или останавливаться подобно тому, как в человеческом организме не должна останавливаться сердечная деятельность или периодический прием пищи. В противном случае возникает угроза жизнеспособности организма.
2) Второе время – историческое или стратегическое. Это время характеризует жизненные циклы организма. В природных биологических объектах эти циклы определяются генетическим кодом, который в процессе эволюции и под влиянием внешней среды подвергается некоторым изменениям (мутациям) и передается по наследству потомкам.
Есть веские основания полагать, что такие социальные организмы, к каковым относятся корпорации и другие организации, имеют жизненный цикл, подобный биологическим объектам. Продолжение этой аналогии приводит к задачам поиска своеобразного «генетического кода» корпорации, наследования «родовых признаков» при порождении дочерних компаний и исследования закономерностей роста и развития «социальных популяций» различного типа. Именно знание указанных закономерностей позволяет выработать стратегию рационального поведения организма в окружающей среде.
Хотя роли знания и человеческого фактора часто декларируются в качестве основных ресурсов развития современной экономики, на деле технократическая парадигма, построенная на человеко-машинной аналогии, смещает область наших стратегических интересов в сторону ресурсов и технологий. Ресурсы нам всем необходимы для обеспечения нашей жизнедеятельности. Технологии помогают нам управлять этими ресурсами, источник которых – окружающая среда. Однако движущими силами целенаправленного поведения являются не ресурсы и не технологии. Движущими силами являются люди, их знания и творческие способности. Это также природные силы, поскольку творческие способности и способности к познанию даны нам от природы. Так считает наука.
В контексте рассматриваемых здесь проблем значение имеет то, что при формировании корпоративной стратегии за исходную позицию принимаются ресурсы и технологии. Люди, их знания и творческие способности традиционно оцениваются только с точки зрения ресурсов и освоения технологий для их приумножения. Поэтому в системах корпоративного управления (рис. 5), фокус внимания смещается вправо. Левый столбец матрицы практически не работает. Управление знаниями сводится к управлению информационными системами, которые на самом деле представляют собой технологические инструменты. Роль людей, осуществляющих деятельность корпорации, сводится к функциональным обязанностям в структуре корпоративной машины. Маркетинг сводится к технологиям продаж (правая нижняя клетка). Роль лидера, призванного представлять миссию и формировать стратегию корпорации становится расплывчатой и часто также смещается вправо ближе к роли (исполнительного) директора. Это провоцирует конфликт интересов: «Кто главнее создатель и собственник корпорации или директор, управляющий ее ресурсами?» или «Кто такой директор по развитию?».
В экономике знаний именно знания играют решающую роль в достижении конкурентоспособности, независимо от того, что каждый понимает под этим термином. Понятие «знание» – древнее, чем понятие информация. В эпоху информационных технологий эти понятия часто отождествляют – осознанно или неосознанно. Именно это является источником множества наших проблем: «Почему у нас не работают инновации?». Или: «…что же мы ходим, как пони по кругу?».
Для примера обратимся снова к фундаментальной монографии Новицкого, который рассматривает подход к формированию адаптивной системы корпоративного управления, отталкиваясь от накопленной базы знаний. Что такое база знаний? База знаний – это разновидность базы данных, хранилище формализованных знаний в виде информации, введенной в машину. Доступ к этой информации также формализован, что вызывает проблему построения адаптивного интерфейса для человека с ней работающего. Человек должен адаптироваться к формализованным процедурам. Возникает все тот же вопрос: кто у нас кем управляет? Люди технологиями или технологии людьми? И вообще, какова наша стратегическая цель (или миссия)?
На корпоративном сайте АФК «Система» было опубликовано обращение двух ключевых фигур этой корпорации: ее создателя, президента и главного акционера Владимира Евтушенкова и председателя Совета директоров Евгения Новицкого. Оба декларируют свою приверженность высоким технологиям и инновациям. А также свое умение управлять ресурсами и приумножать их на благо своих акционеров и инвесторов. Все это прекрасно, но какова же все-таки миссия? Само управление не может быть целью управления.
Миссия призвана показать окружающему миру, какие ценности ему несет корпорация. Ценность самой корпорации в новой экономике возрастает по мере роста вовлеченности этой корпорации в сеть (рис.3). Конкурентоспособность корпорации возрастает, если растет количество желающих участвовать в ее деятельности – в какой бы то ни было роли: потребителя ее продуктов, акционера, инвестора или партнера. В новой экономике конкурентоспособная корпорация – это такая корпорация, которая способна сформировать вокруг себя и своего бренда своего рода сообщество. Эта способность начинается с «переоценки ценностей»: собственной ценности (уникальность и конкурентные преимущества) и ее сопоставления с системами ценностей других субъектов сети.
Способность к инновационной деятельности в новой экономике считается одной из наиболее приоритетных ценностей. Предположим авторский коллектив, работающий в области высоких технологий, разработал инновационный проект, результаты которого можно использовать в производстве средств медицинской диагностики. Но ему не хватает ресурсов и умения ими управлять. Если этот коллектив обратится с предложением о партнерстве в корпорацию, декларирующую умение управлять ресурсами и получать «высокую отдачу на инвестиции», он столкнется с риском «перепрофилирования». Такая корпорация, пропустив проект сквозь «базу знаний» и «систему сбалансированных показателей», может выяснить, что показатели не очень сбалансированы, и сделает заключение, что он «бесперспективный». А потом перепрофилирует этот бизнес, например, под производство оборудования для завода алкогольных напитков. Там тоже пригодятся высокие технологии, а отдача на инвестиции существенно выше. После этого корпорация может для компенсации проявить «социальную ответственность» и за счет «высокой отдачи на инвестиции» открыть благотворительную лечебницу для хронических алкоголиков. Такое поведение считается рациональным. Оно действительно рационально… Примерно в таком же смысле, в каком рационально поведение бабушки, которая откладывает деньги на свои похороны.
Если этот коллектив обратится в корпорацию, которая тоже умеет хорошо управлять, но миссия которой декларирует, например, «содействие укреплению здоровья нации», такой риск отсутствует. Подобное «перепрофилирование» будет противоречить миссии и нанесет корпорации ущерб, уменьшив ее ценность. Социальная ответственность корпорации и ее бизнеса начинается с миссии и стратегии.
Определение миссии и корпоративной стратегии относится к сфере управления знаниями. Если формирование корпоративной стратегии начинать с технологий и ресурсов, то корпоративная стратегия неизбежно вырождается либо в стратегию выживания (в условиях недостатка ресурсов), либо в стратегию проедания, расточительства (в условиях избытка ресурсов). Именно такие «стратегии» формируют поведение, направленное на использование всего разнообразия технологий по принципу, который Джозеф Вейценбаум называет «принципом свиньи»: если что-то хорошо, то чем его больше, тем лучше. Для такой стратегии инновации противопоказаны, поскольку они нарушают стабильность системы, ее «баланс». Всякая инновация, попадая в формализованную «систему сбалансированных показателей», немедленно нарушает ее баланс и вызывает противодействие системы, если только не обещает быстрой «отдачи на инвестиции» и пополнения ресурсов: чем больше, тем лучше. В новой экономике такая стратегия не выглядит сбалансированной и ведет к вырождению.
Миссия и стратегия инновационной деятельности формируется на основе знания фундаментальных законов развития. В рамках технократической парадигмы понятия о знаниях часто сводятся к понятиям только о формализованных знаниях, оцифрованных, введенных в машину и подвергаемых «измерению» – как правило, в денежном выражении.
Подобное восприятие знаний, формализованное и отделенное от реальности порождает несбалансированные «стратегии» другого рода, сдвигающие фокус внимания влево (рис. 5). Формализованное знание не способно порождать инновации, а процесс управления знаниями не сводится к управлению информационными системами. Инновации порождаются людьми, восприятие и мышление которых выходит за границы рационализма. Инновации порождаются людьми, способными «думать среди производства». Инновация – продукт иррационального творчества, способный изменять социальные отношения. Инновация – это изобретение нового продукта или технологии, которые служат орудиями труда для людей, стремящихся к удовлетворению своих потребностей и желаний. Как отмечает Вейценбаум, орудие труда как символ выходит за пределы своей роли практического средства достижения определенных целей: оно является частью символического воссоздания человеком своего мира.
Как отмечает Сергей Шумский: «К началу нового века практически все накопленные человечеством знания оказались, во-первых, оцифрованы и, во-вторых, общедоступны через глобальную Сеть». То, что они все они оцифрованы, подкрепляет наше технократическое восприятие мира. Мы считаем, что то, что не оцифровано и не поддается «измерению», не имеет ценности. Поэтому мы тратим творческие способности на доказательство и на самоутверждение. К этому нас постоянно подталкивают технократы, настроенные на прирост ресурсов и непрерывно вопрошающие: «Где инновации?», способные обеспечить этот прирост. Это заставляет нас бегать все быстрее по тому порочному технократическому кругу, который мы сами и создали.
Рис. 6. Две конкурирующие несбалансированные стратегии при отсутствии миссии порождают технократический «порочный круг»
Рис. 7. Наличие миссии и умение видеть будущее позволяет построить сбалансированную стратегию саморазвития. Она предусматривает использование ресурсов для управления процессами, создающими технологии будущего, направленные на реализацию миссии
Между тем, гораздо важнее в этом утверждении то, что знания стали общедоступны. Знания становятся все более ценными по мере того, как они включаются в Сеть. А ценность их состоит в том, что каждый получает возможность «символического воссоздания собственного мира». Каким будет этот мир, все больше зависит от каждого человека, но особая роль принадлежит лидерам. Как отмечает Станислав Шекшня, «Лидеры умеют создавать притягательную для последователей картину будущего. Они увлекают людей, апеллируя к человеческим потребностям высшего порядка – в самореализации и достижении. Они отличаются от простых смертных тем, что могут сформулировать видение будущего и зарядить последователей энергией для достижения намеченной цели». Именно такие люди способны создавать конкурентоспособные корпорации в экономике знаний.
Конкурентоспособная стратегия формируется естественным образом в виде взаимодействующих циклических процессов, поскольку все природные процессы подчиняются циклическим законам. Однако проблема формирования стратегии решается в ином временном пространстве – эволюционном. Это такое время, которое Вейценбаум называет «дарвиновым временем», в котором природа рассматривается как процесс, развивающийся во времени, а отдельные явления природы – как необратимые превращения. Инновации, состоящие в изобретении новых орудий труда и технологий, изменяющих наши взаимоотношения с окружающим миром, – это и есть разновидность необратимых превращений в обществе, которое является продолжением природы и развивается по ее законам. Природная способность человека к познанию и творчеству позволяет ему управлять этими процессами для достижения своих целей, для самореализации. Управление ресурсами – лишь часть процесса, которая позволяет производить технологии будущего – технологии, позволяющие каждому быстрее продвигаться к своей цели и ставить новые (рис. 7).
Конкурентоспособность в новой экономике – это способность к самореализации. Стратегия ее достижения – это стратегия саморазвития
Анализ различных аспектов конкурентоспособности в контексте развития новой экономики показывает, что природа ее претерпевает существенную трансформацию. В предшествующей истории человеческой цивилизации конкуренция предполагала наличие соперников, которые борются за ресурсы, стремясь ослабить конкурента вплоть до его полного уничтожения. В новой экономике подобное поведение становится непродуктивным и бессмысленным, поскольку миллиарды ресурсов, включенные в Сеть становятся доступными каждому. Конкурентоспособным станет тот, кто сумеет ими воспользоваться в кооперации с другими субъектами сообщества.
Здесь уместно напомнить различие между ученым-исследователем и шахматистом, которое приводит Норберт Винер в своей книге «Творец и робот»: «Ученый-исследователь должен всегда проводить свои эксперименты, не боясь, что природа со временем раскроет его приемы и методы и изменит свою линию поведения. Следовательно, его работа направляется его лучшими намерениями, тогда как игроку в шахматы нельзя сделать ни одной ошибки, не обнаружив, что бдительный соперник готов извлечь из этого все выгоды, чтобы нанести ему поражение».
Современные стратеги корпоративного управления все еще уподобляются игрокам в шахматы, пытаясь отыскать некую «оптимальную» стратегию, чтобы извлечь выгоды из ошибок противника и нанести ему поражение. Но конкуренция в новой экономике не есть игра в шахматы. Человек или организованная им корпорация все чаще находятся в положении ученого-исследователя, стоящего один на один с динамически развивающейся Сетью, которая стремительно становится неотъемлемой частью окружающей нас природы. Для реализации своего уникального конкурентного преимущества необходимо непрерывно познавать законы развития и искать возможности для создания технологий будущего, позволяющих нам быстрее приближаться к цели.
Сеть – это экосреда новой экономики, а создаваемые в ней корпорации – живые организмы. По словам директора Института геохимии и аналитической химии имени Вернадского, академика Эрика Галимова:«Организм – это продукт эволюции, некая сущность, построенная и действующая сообразно самоэволюционирующей инструкции».
Представленный здесь подход отражает концепции более масштабного исследовательского проекта, направленного на создание саморазвивающейся инновационной инфраструктуры.
Впервые статья была опубликована на Executive.ru 12 июля 2005 года в рубрике «Творчество без купюр». Реанонсирована в контентном блоке в рамках специального проекта редакции
Источник изображений: Фотобанк Фотодженика, архив автора
