Новое правительство Украины получило в наследство серьезные проблемы: основы нынешнего экономического кризиса были заложены еще в 1990-е годы. О том, как можно решить эти проблемы, Executive.ru беседует с экономистом Сергеем Хестановым.
Еxecutive.ru: В чем природа бедственного положения в украинской экономике?
Сергей Хестанов: Основы нынешнего тяжелого экономического положения, в котором оказалась украинская экономика, были заложены давно: ошибки были допущены еще позапрошлым руководством Украины (Имеется в виду период правления Леонида Кучмы, возглавлявшего Украину с 1994 по 2004 год. – Executive.ru). Заключались они в следующем. Во-первых, искусственно поддерживался курс гривны, во-вторых, искусственно субсидировались цены на газ, и как следствие на электроэнергию. Оба эти явления объяснялись необходимостью поддержки соответственно граждан и промышленных предприятий. В значительной мере завышение курса гривны и, соответственно, занижение цены на газ, субсидировалось государством за счет наращивания госдолга. Таким способом государство субсидировало два эти направления. Именно из-за этих ошибок, допущенных довольно давно, украинская экономика зашла туда, куда она зашла. Вторая стратегическая причина заключается в том, что, подобно тому, как для российской экономики 10 лет драйвером роста служили цены на углеводороды, для украинской экономики драйверами роста долгое время были цены на металлы и на некоторые виды продукции нефтехимии. Как только наступил достаточно длительный период низких цен на эту продукцию, в украинской экономике начались кризисные явления.
Еxecutive.ru: Как эти процессы отразились на населении?
С.Х.: Уровень жизни на Украине ниже, чем в России приблизительно в два раза: средняя зарплата на Украине составляет ~$400 против ~$900 в России. Именно по этой причине на Украине нет среднеазиатских гастарбайтеров, которые заполонили Россию. Бурные социальные процессы зимой 2013-2014 годов были вызваны в том числе и тем, что уровень жизни населения постоянно снижался. При этом на Украине не было шоковой терапии. Россия пережила этот период (я имею в виду болезненные гайдаровские реформы, в результате которых страна перешла от плановой экономики к рыночной), а на Украине его не было. Однако попытка перепрыгнуть через исторический этап всегда приводит к драматическим последствиям. Украинская экономика сегодня очень напоминает российскую экономику перед дефолтом 1998 года. Мы тогда тоже имели высокий уровень долговой нагрузки государства, завышенный курс рубля и когда в 1998 году в результате ухудшения конъюнктуры нефтяные цены упали примерно с $20 до $10 за баррель, были вынуждены объявить дефолт. Интересный штрих – украинский фондовый рынок, который в некоторой мере может служить барометром экономики, своего рода опережающим индикатором, упал с начала 2011 года (локальный максимум) почти в 3 раза примерно так же, как падал российский фондовый рынок перед дефолтом 1998 года.
Еxecutive.ru: Насколько высока вероятность дефолта на Украине?
С.Х.: Украина имеет очень большую краткосрочную задолженность: около $6,5 млрд. Кроме того украинские предприятия должны довольно солидную сумму, порядка $37 млрд. В такой ситуации самый правильный выход для украинской экономики – объявить дефолт. Вероятность того, что Украина сможет получить кредит в таком объеме, чтобы избежать дефолта, очень мала. Даже если предположить, что кредит будет выдан, не факт, что за разумное время украинская экономика покажет такой рост, чтобы вернуть кредиты и выплачивать проценты по ним. Поэтому как бы это цинично ни звучало, но в такой обстановке дефолт – лучший выход. Понятно, что за дефолтом последует значительная девальвация гривны, я думаю, гривна подешевеет раза в два, а то и в три, но, к сожалению, никаких иных разумных вариантов не просматривается.
Еxecutive.ru: Какова позиция Международного валютного фонда в отношении Украины?
С.Х.: МВФ очень четко увязывает выделение своего кредита с реформами. Эта позиция МВФ была сформулирована тогда, когда президентом страны был Виктор Ющенко (2005-2010 годы.– E-xecutive.ru). Украинские власти первые транши кредита получили, но реформы проводить не стали. Естественно, при таком положении дел надеяться, что МВФ просто так даст денег – совершенно неправильно. МВФ имеет набор требований, самыми главными из которых являются два. Первое – свободный курс гривны. Думаю, курс станет свободным в ближайшее время, потому что у Национального банка Украины стремительно тают резервы. Второе – адекватное ценообразование цен на газ. Если «Нафтогаз» покупает газ по $400 за 1000 кубометров и дороже, то, как он может продавать газ предприятиям по половине этой цены?
Еxecutive.ru: Почему украинские власти не хотели выполнять эти требования?
С.Х.: Потому что это вызвало бы дикое недовольство и населения, и бизнеса. Эти меры мгновенно ударят по гражданам, которые обеднеют в два-три раза, и по бизнесу, который будет вынужден просто закрыть многие предприятия.
Еxecutive.ru: Может ли Украина рассчитывать на помощь Евросоюза?
С.Х.: Евросоюз, скорее всего, произнесет много красивых слов о солидарности, В Киев приедут европарламентарии, они помашут флагом, но… Посмотрите, что происходит на политическом ландшафте Европы. Партия Ангелы Меркель с огромным трудом выиграла выбор в октябре 2013 года, после чего несколько месяцев не могла сформировать правящую коалицию. Это говорит о том, что те силы в Европе, которые настроены помогать проблемным странам, стремительно теряют поддержку избирателей. Французы не переизбрали Николя Саркози, который выступал за помощь, Меркель в Германии победила, но с очень небольшим перевесом. В этих условиях выделить сколь-нибудь значимую сумму Евросоюз не сможет просто потому, что это вызовет бурные протесты избирателей. Лидеры ЕС готовы выразить поддержку Украине, но тратить деньги налогоплательщиков они побоятся. Любая партия, которая выступит за масштабную помощь, будет своего рода политическим камикадзе.
Еxecutive.ru: Может ли Россия выступить в качестве кредитора?
С.Х.: Россия в нынешних условиях тоже значимую помощь, скорее всего, оказывать не будет. Те $15 млрд, которые мы обещали правительству Виктора Януковича (из которых успели перечислить только $3 млрд), не решали проблемы Украины, но всего лишь отсрочивали, переносили тяжелые непопулярные реформы на период после выборов 2015 года. Янукович хотел переизбраться в 2015 году, и эти $15 млрд в принципе позволяли ему решить эту задачу. После тех событий, что произошли на Украине зимой 2013-2014 годов, Россия едва ли будет давать деньги нынешней администрации Украины. Надо понимать, что Украину ждет дефолт, и что получить деньги обратно мы сможем не скоро. И едва ли получим в полном объеме.
Еxecutive.ru: Таким образом, у украинского правительства остается один выход: дефолт?
С.Х.: В такой ситуации самое грамотное решение – объявить дефолт. Украина не первая и не последняя страна, которая вынуждена поступить таким образом. Для России дефолт 1998 года послужил началом довольно сильного экономического роста. Он фактически поднял российскую пищевую промышленность, сельское хозяйство получило поддержку, небольшая часть легкой промышленности, часть машиностроения… Дефолт – очень горькое лекарство, но в условиях украинской экономики никакой разумной альтернативы ему просто нет.
Еxecutive.ru: Как скоро придется объявить дефолт?
С.Х.: Сейчас с точки зрения политики уникальный момент. Если объявить дефолт быстро, то можно переложить ответственность за него на предыдущее правительство. Понятно, что правительство Арсения Яценюка просто не в состоянии принять на себя ответственность за то положение дел, которое сложилось, за то наследие, которое им досталось от предыдущей власти. На мой взгляд, в этих условиях не нужно тянуть. Чем раньше они объявят дефолт, тем легче будет переложить моральную ответственность на предыдущую власть. И тем грамотнее будет это решение.
Еxecutive.ru: Каково воздействие майдана на экономику?
С.Х.: Майдан дал выход энергии общественного протеста и создал целый букет рисков – прежде всего, неприятие идеологии Киева регионами с сильной пророссийской ориентацией. Это противоречие не исключает развитие событий по чехословацкому сценарию. Чехословакия в 1993 году разделилась на две части, Украина может распасться на две или даже три. Для многих предприятий это огромные риски, потому что распад означает полную смену власти, политических и силовых элит. Как они себя поведут, как будут развиваться их отношения с бизнесом – совершенно не предсказуемо. Это – terra incognita, здесь даже разумную гипотезу высказать нельзя. Надо просто подождать, когда наступит хоть какая-то определенность.
Еxecutive.ru: Мы с вами обсуждали первоочередные задачи украинского правительства. Давайте сменим ракурс: каковы перспективы роста украинской экономики после кризиса?
С.Х.: Едва ли приходится надеяться на появление новых отраслей, таких как high tech. Предприниматели, которые имеют средства, желания, идеи и знания, скорее всего, выберут для организации Силиконовой долины более спокойную в геополитическом плане площадку. Что касается тяжелой индустрии – все будет зависеть от двух вещей: во-первых, от степени девальвации гривны – чем сильнее она девальвируется, тем выше будет конкурентоспособность украинской продукции. Во-вторых, от цен на энергоресурсы. Большая часть украинского промышленного потенциала очень сильно зависит от цен на энергоресурсы. Это касается машиностроения, металлургии и нефтехимии. Если удастся договориться о приемлемых ценах, если будет серьезная девальвация гривны (машиностроение, нефтехимия, металлургия – довольно многолюдное производство, там доля затрат на рабочую силу в структуре затрат предприятия значительна, поэтому девальвация окажет серьезное воздействие на экономику предприятий), то шансы есть. При этом, даже если конкурентоспособность украинской продукции сильно возрастет, украинским компаниям придется все равно придется бороться за рынок, с распростертыми объятьями их никто не ждет.
Еxecutive.ru: Какое значение события на Украине могут иметь для экономики России?
С.Х.: Я вижу здесь три аспекта. Первый – стабильность транзита энергоносителей. Через Украину проходит значительная часть российского транзита. Несмотря на наличие белорусского маршрута и «Северного потока», украинское направление очень значимо. Если предположить, что транзит прекратится, трудно даже представить, как будет сохранен энергобаланс Европы в зимние месяцы. Однако, скорее всего, вероятность такого сценария очень мала.
Вторая группа рисков связана с тем, что многие российские предприятия имеют дочерние структуры на Украине. Есть дочки у «Сбербанка», ВТБ, МТС... Большие экономические трудности на Украине автоматически означают сильное снижение выручки, может быть уход в минус, у банков возникают риски дефолтов по выданным кредитам…
Третий вид рисков связан не столько с самой Украиной, сколько с ее воздействием на настроения инвесторов. Как только начались бурные события на майдане, мы получили очередной резкий виток ослабления рубля и падение российского фондового рынка. Почему? Потому что многие глобальные инвесторы принимают решения о покупке и продаже активов, о входе и выходе, глядя на регион в целом. Украинские события ухудшают восприятие инвесторами России. Причем, портят в значительной мере морально. Даже если предположить, что обанкротятся украинские дочки «Сбербанка», ВТБ, если бизнес МТС на Украине разрушится, это будет грустно, но от этого не умирают, в этом нет большой проблемы, точнее, в этом есть проблема для названных компаний, но не для экономики России в целом. Однако я говорю не об этом, а о другом: о восприятии инвесторами рисков региона в целом. Кризис на Украине портит нам картину.
Сергей Хестанов окончил Киевский государственный университет и аспирантуру этого университета. С июня 2011 по настоящее время - управляющий директор Группы компаний «АЛОР».
