Дмитрий Путилин «Опасные налоговые схемы», - М.: «Альпина Бизнес Букс», «Альпина Паблишерз», 2008
Купить книгу в интернет-магазине
Оптимизация налогов в настоящее время — одна из самых значимых тем для российского бизнеса. Последние жесткие шаги государства по защите своих экономических интересов в налоговой сфере привели к тому, что компании вынуждены искать новые, более интеллектуальные и безопасные способы снижения налоговой нагрузки.
Книга является уникальным практическим руководством по налоговым схемам и управлению налоговыми рисками. Автор подробно анализирует сложившиеся в настоящее время налоговые судебные доктрины, приводит большое число практических советов о том, как планировать и внедрять налогосберегающие методы ведения бизнеса с учетом устоявшейся судебной практики и имеющихся у налоговых органов ресурсов по выявлению противоправных схем.
Книга ориентирована на владельцев бизнеса, финансовых директоров, главных бухгалтеров, специалистов по налоговому планированию и всех тех работников предприятия, кто так или иначе отвечает за его финансовое благополучие.
Бизнес и государство в налоговой сфере: штрихи к портрету
В этой главе мы расскажем о тех трендах, которые, на наш взгляд, явно или не совсем явно отражаются на отношениях между налогоплательщиками и государством.
Материал данной главы основан на наблюдениях автора, его коллег, общения с сотрудниками ФНС и МВД, информации СМИ. Кто-то из читателей может заметить эклектику в изложении, а опыт и наблюдения, вероятно, заслуживают более тщательной систематизации, обобщения и дальнейшего накопления фактов. Со своей стороны, автор полагает, что данные наблюдения могут быть полезными в том числе и при оценке схем налоговой оптимизации, налоговых рисков.
Политика «показательной порки»
С развитием частного бизнеса в России и появлением большого числа компаний налоговые органы уже на заре своей деятельности столкнулись с невозможностью осуществления систематического сплошного контроля налогоплательщиков, их контрагентов и т. д. Ситуация усугублялась тем, что налоговая культура в 90-х гг. отсутствовала напрочь: уклонение от уплаты налогов считалось в среде бизнеса не только незазорным, а чуть ли не нормой деловой практики и доблестью.
В настоящее время «налоговая сознательность» бизнеса повышается, однако количество недобросовестных налогоплательщиков не уменьшается. Поэтому помимо адресной работы с крупнейшими налогоплательщиками и компаниями, подпадающими под признаки первоочередного контроля (о чем мы говорили выше), государство начало использовать метод «показательной порки».
Впервые данный метод был применен в «деле “ЮКОСа”»: одновременно с известными политическими мотивами государство, очевидно, преследовало и «воспитательную» цель — показать бизнес-сообществу, что для защиты своих экономических интересов оно будет использовать все имеющиеся в его распоряжении меры как административного, так и уголовного характера. В результате порядок в сфере уплаты налогов нефтяными компаниями был наведен, никому ничего «адресно» разъяснять больше не требовалось.
В дальнейшем полученный налоговиками опыт был перенесен на другие отрасли и на другой уровень — уровень компаний крупного и среднего бизнеса. Метод «показательной порки» начал использоваться низовыми инспекциями ФНС, а не только УФНСами или межрегиональными ИФНС по крупнейшим налогоплательщикам.
В настоящее время нередко можно наблюдать накатанную технологию: налоговики выбирают одну из компаний-лидеров той или иной отрасли в конкретном регионе, выявляют используемые ей налоговые схемы, доначисляют и взыскивают недоимку и штрафы. После этого ситуация с налоговыми претензиями к компании попадает в местные СМИ. Разумеется, более мелкие конкуренты вынуждены реагировать: увеличивать суммы отчислений в бюджет, отказываться от «лобовых» схем налоговой оптимизации. В качестве дополнительного метода воздействия на налогоплательщиков выступают вызов и «проработка» на комиссии по легализации объектов налогообложения, о чем мы уже говорили.
К сожалению, не обходится и без коррупции. Известны ситуации, когда «показательная порка» крупной компании приводила к тому, что с ее менее крупными конкурентами «налоговые проблемы» решали уже «по взаимной договоренности», причем плата за «улаживание вопроса» возрастала многократно: дескать, если не хотите «попасть», как ваши «коллеги», сумма N будет нелишней.
Но в любом случае, как бы кощунственно это ни звучало, и «показательная порка», и коррупционные поборы ведут к одной и той же цели — понуждению бизнеса к отказу от незаконных схем, поскольку уплата доначисленных налогов, штрафов, пеней или взяток в любом случае болезненно бьет по бюджету компании.
Политика выдавливания теневого сектора
Помимо «показательных порок» и воздействия на умы налоговые и правоохранительные органы целенаправленно проводят политику вытеснения теневого сектора из экономики. Мы сейчас не имеем в виду криминальный бизнес (наркотики, незаконная торговля оружием и проч.) — речь прежде всего о компаниях, которые занижают налогооблагаемую базу, не полностью отражают в отчетах выручку, создают «белые» и «серые» «поддерживающие» структуры для уклонения от налогов, выплачивают зарплаты в конвертах и т. д. Политика выдавливания теневого сектора идет по двум основным направлениям — «сверху» и «снизу»:
1. Тотальный контроль над крупными и крупнейшими налогоплательщиками с целью заставить их полностью «обелить» бизнес и отказаться от использования незаконных схем налоговой оптимизации. Элементами этой политики являются:
а) тотальный контроль за цепочками поставщиков и покупателей с целью исключения из хозяйственной практики немотивированное деловыми целями использование трансфертных методов налоговой оптимизации (перевод прибыли на льготные компании или однодневки).
В сфере внешней торговли цель таможенного и налогового контроля — заставить перейти российские компании на прямые отношения с реальными зарубежными поставщиками и покупателями: прямые дилерские/дистрибьюторские импортные и экспортные контракты, установление нижних границ «каталожных» цен при импорте, контроль применяемых экспортных цен (например, по биржевым товарам — ориентация на рыночные котировки и контроль сделок на основании ст. 40 НК);
б) борьба с созданием налогоплательщиками искусственных условий для использования налоговых льгот, льготных режимов: лжелизинг, разделение бизнеса, налоговая секьюритизация активов и др.;
в) сужение возможностей для применения методов международного налогового планирования: вывод роялти, процентов и дивидендов на офшоры с использованием «сэндвичевых» схем (использование компаний-прокладок из стран, с которыми у России есть соглашения об избежании налогообложения, с последующим выводом финансовых потоков в офшоры), выплата заработной платы сотрудникам со счетов нерезидентных компаний и др. Одним из элементов этой политики является обложение НДС выплат роялти за товарные знаки (российские компании, выплачивающие роялти нерезиденту, являются в такой ситуации налоговыми агентами), т. е. создаются экономически невыгодные условия для использования схемы. Дело в том, что косвенные налоги не подпадают под действие международных соглашений об избежании двойного налогообложения, чем российские законодатели и пользуются.
2. Предоставление льготных условий для работы компаний малого бизнеса.
Психологические исследования показывают, что «усредненному» налогоплательщику, чтобы не испытывать проблем с налоговыми и правоохранительными органами, «не жалко» отдавать из заработанного от 10 до 15% своего дохода, при условии, что после уплаты означенной суммы никаких претензий к нему не будет.
Здесь мы сделаем реверанс в сторону государства: УСН 6% от выручки (плюс отсутствие необходимости вести учет расходов) и возможность уменьшить (зачесть) 50% от этого налога за счет взносов в Пенсионный фонд, как вариант — 15% налога с разницы между доходами и расходами (и минимальный ставкой 1%), весьма умеренные ставки ЕНВД — все это создает хорошие экономические условия для выхода малого бизнеса из тени. Инициатива запретить проверки компаний малого бизнеса без санкции суда или прокуратуры, недавно выдвинутая новым президентом Дмитрием Медведевым, тоже послужит хорошим стимулом для укрепления доверия к государству.
Таким образом, политика борьбы с теневым сектором в налоговой сфере — это своеобразное «встречное движение», политика, направленная на одновременное обеление как крупных компаний, так и мелкого бизнеса, что закладывает основу повышения культуры уплаты налогов российскими предприятиями.
Неопределенность налогового права как де-факто политика государства.
Одной из особенностей русской модели управления является формальная строгость законов и вместе с тем их неопределенность, что является источником дополнительных рисков. Строгость и неопределенность российских законов традиционно компенсировалась необязательностью их исполнения, а также бюрократической прослойкой, чиновниками, которые за некий свой «интерес» закрывали (и закрывают) глаза на нарушения — мнимые или реальные — законодательства. Данное положение вещей, по утверждению некоторых авторов — исследователей этой темы, сложилось еще со времен Киевской Руси.
Модель управления — это ценностная, крайне устойчивая во времени категория, это часть общественного мировоззрения, общественного сознания. И неудивительно поэтому, что и в современном налоговом (и далеко не только налоговом!) праве мы постоянно сталкиваемся с неопределенностью, неясностью норм. Чиновники, преследуя свои клановые интересы, готовы нам «растолковать» эти неясности: в письмах ли Минфина и ФНС или в актах выездных и камеральных проверок. Не готовы они только к одному: к исправлению собственных ошибок.
Любому бухгалтеру знакомы, например, следующие спорные моменты, остающиеся таковыми и по сей день, в течение уже нескольких лет.
— Нужно ли платить ЕСН с выплат членам совета директоров? Или данные выплаты не относятся на расходы по налогу на прибыль, а значит, ЕСН не облагаются?
— Простое товарищество компаний, в котором все товарищи находятся на УСН, должно платить налоги на общем режиме или может использовать УСН?
— С иностранного гражданина, который пробыл на территории России более 183 дней в течение 12 месяцев подряд, в начале года (в первом полугодии) следует удерживать НДФЛ по ставке 30% или 13%?
— Можно ли уменьшать базу по налогу на прибыль на экономически обоснованные расходы по договору аренды недвижимости, который не зарегистрирован в ФРС?
— Нужно ли платить ЕСН с доплат до среднего заработка к больничным и можно ли относить эти доплаты на расходы по налогу на прибыль?
В коллекции автора есть более сотни таких вопросов. Ответы на них частично дает судебная практика (только частично, поскольку практика по многим вопросам противоречива). В некоторой степени спорные моменты «поясняют» Минфин и ФНС, причем нередко «пояснения» двух ведомств все же противоречат друг другу.
Не говоря уже о том, что нормативными актами эти «официальные разъяснения» не являются. Более того, с течением времени противоречия появляются и в «разъяснениях» одного и того же ведомства.
Фактически получается, что, формируя правовую среду, чиновники оставляют за собой право решать (через подконтрольную судебную систему, «разъяснения» Минфина и ФНС, силами инспекторов и милиционеров во время выездных проверок) в спорных ситуациях, как следует трактовать те неясности закона, которые государство само же и генерирует. Чиновники не хотят потерять статус прослойки, которая за определенные «пожертвования» «смягчает» действие строгих и противоречивых законов.
Есть и другая сторона этого вопроса, более приземленная. Ситуация с неопределенностью норм налогового законодательства оказывает непосредственное влияние на решения, которые принимают компании в налоговой сфере. Существует значительный пласт предприятий, которые не хотят «связываться» с налоговой, «портить отношения» и судиться по спорным и неурегулированным вопросам. Единственный выход для таких компаний — выстраивать свой бизнес таким образом, чтобы платить налоги исходя из интересов бюджета, т. е. как можно больше, выбирая из различных точек зрения на спорный вопрос (по учету затрат, вычетам НДС, объектам обложения ЕСН и т. д.) ту, которая обеспечит наименьшие возможные доначисления и штрафы (хотя бы и вполне оспариваемые в суде). В итоге получается, что неопределенность налогового права бьет по карману прежде всего самых законопослушных компаний.
По нормальной человеческой логике должно быть наоборот.
Тем не менее неопределенности и неясности налогового права позволяют государству и чиновникам убить сразу трех зайцев:
1) обеспечить интересы бюджета и одновременно сделать рискованным занятием использование налогоплательщиками неясностей норм налогового права в целях оптимизации платежей в бюджет;
2) получить реальные рычаги влияния на бизнес в ситуациях, когда, например, требуется отобрать компанию у ее владельцев, провести «показательную порку» и проч.;
3) пополнить чиновничьи доходы за счет коррупционных поборов с бизнеса за «решение» налоговых «проблем».
Систематическое появление невыгодных для налогоплательщиков «разъясняющих» писем Минфина и ФНС
Данное явление отчасти связано с предыдущим, которое мы обсуждали выше, говоря о неопределенности налогового права. Заполнение пробелов и неясностей, вольная трактовка законодательства невыгодными для налогоплательщиков разъяснениями Минфина и ФНС — давно и прочно стало значимым элементом государственной политики. При этом, несмотря на то, что «документы», выходящие из-под пера означенных ведомств, нормативного значения не имеют, государство явно и недвусмысленно исходит из того, что у него есть «ресурсы», чтобы «заставить» налогоплательщиков прислушиваться к своему мнению.
Вот несколько примеров таких «разъяснений».
1. Вычет НДС при отсутствии реализации (налога к начислению). И ФНС, и Минфин с упорством, достойным лучшего применения, продолжают настаивать на том, что принять НДС к вычету в такой ситуации нельзя. При этом вероятность проигрыша налоговиков в суде — 100%.
2. В соответствии с п. 4 ст. 264 Налогового кодекса РФ не нормируются, в частности, расходы на изготовление рекламных каталогов компании. При этом Минфин утверждает, что стоимость почтовых услуг по массовой рассылке этих каталогов является нормируемым видом расходов на рекламу2. Эту не основанную на законе позицию финансового ведомства можно легко оспорить в суде: пп. 25 п. 1 ст. 264 НК позволяет учитывать почтовые расходы без ограничений, кодекс не делает никаких исключений.
3. На протяжении уже нескольких лет Минфин борется с лизинговыми «схемами», не позволяя компаниям, например, устанавливать размер выкупного платежа в произвольном порядке (например, установить цену выкупа в 1 рубль)3. Минфин считает, что «обоснованность применения тех или иных цен в рамках договора лизинга для целей налогообложения должна устанавливаться в соответствии с положениями ст. 40 НК РФ, регламентирующей принципы определения цены товаров, работ или услуг». Иначе говоря, дескать, устанавливайте в договоре рыночную цену выкупаемого имущества на дату выкупа.
Такая позиция налоговиков в суде с очень высокой долей вероятности будет признана необоснованной. Вместо того чтобы доказывать «схему», основанную на замене отношений (договор лизинга вместо договора поставки), т. е. притворную сделку, налоговики заявляют формальные доводы, которые и «обеспечивают» им проигрыш процесса.
4. Уже упоминавшаяся нами проблема выплат членам совета директоров компаний.
Этот список можно продолжать долго.
Не ошибусь, если скажу, что логика работы большинства налоговых консультантов при составлении заявления в арбитраж и обосновании своей позиции в споре с налоговой по вопросам права или при подготовке ответа на запрос клиента, будет примерно следующей:
1) анализ норм права на дату возникновения спорных отношений и на дату рассмотрения спора в суде;
2) анализ позиции Минфина и ФНС, которая содержится в рекомендациях для нижестоящих инспекций и в ответах на частные вопросы налогоплательщиков;
3) выявление слабых мест этой позиции;
4) анализ сложившейся арбитражной практики: на уровне ВАС, на уровне региона, где будет рассматриваться спор, на уровне других регионов. Оценка динамики данной судебной практики (в какую сторону она развивается — в пользу налогоплательщиков или нет);
5) формирование своей позиции в споре (или ответа на клиентский запрос), оценка его перспектив.
Таким образом, «разъяснения» финансового ведомства и налоговиков являются фактором, который учитывается в принятии налогоплательщиками решений.
Цель систематического появления невыгодных для компаний «разъяснений» — оказание дополнительного давления на них с расчетом на то, что в спорных ситуациях позиция налоговиков будет как минимум принята во внимание. Как максимум — налогоплательщики будут вести финансово-хозяйственную деятельность таким образом, чтобы максимизировать платежи в бюджет.
Иногда негибкая позиция Минфина и ФНС играет откровенно против интересов бюджета. Приведем пример. Есть хорошо всем известная налоговая схема, когда компании, в целях занижения НДС, часть сумм по сделке оформляют в виде санкций за нарушение договорных обязательств. Нередко доходит до курьезов, когда «штрафов» уплачивается больше, чем стоимость товаров по договору. Налоговики и специалисты финансового ведомства настаивают, что штрафные санкции связаны с расчетами по оплате товаров и поэтому должны облагаться НДС (п. 4 ст. 164 НК).
Ориентируясь на «официальную» позицию своего начальства, региональные ИФНС вместо того, чтобы собирать соответствующие доказательства применения налогоплательщиком схемы, направленной на уклонение от уплаты налогов (т. е. перевести налоговый спор в категорию спора по вопросу факта), упорно продолжают заявлять формально-правовые основания требований: в соответствии с п. 4 ст. 164 НК, суммы штрафных санкций якобы должны облагаться НДС3. Подобная негибкая тактика раз за разом и приводит мытарей к проигрышам судебных процессов.
Отметим, что учитывать позицию ФНС и Минфина при оценке последствий применения схем налоговой оптимизации нужно. Резоны те же, что и у военных, когда они интересуются планами врага на войне. Более того, когда налоговики, в соответствии с позицией своего начальства, указывают в акте выездной проверки на факты «налоговых правонарушений», не стоит им препятствовать: если спор останется в рамках спора по вопросам права, выиграть его будет проще, чем если проверяющие, поняв ущербность своих формальных доводов, начнут углубленно «копать» в поисках доказательства наличия схемы.
А вот руководствоваться позицией государственных органов нецелесообразно: в конце концов, задачей бухгалтерской и финансовой службы компании, ее налоговых консультантов является в том числе недопущение ситуаций, когда налоги необоснованно переплачиваются. Многолетний опыт автора показывает, что чем более компетентной и жесткой будет позиция компании в общении с проверяющими, тем меньше будет предъявляться необоснованных претензий в будущем.
Использование банков для борьбы с уклонением от уплаты налогов
Уже довольно длительное время банки непосредственно вовлечены в осуществление контрольных мероприятий в интересах государства. Данный контроль осуществляется по трем основным направлениям:
1) контроль кассовой дисциплины предприятий;
2) валютный контроль, прежде всего за возвратом валютной выручки и за обоснованностью платежей по импортным контрактам в соответствии с законом «О валютном регулировании и валютном контроле»;
3) финансовый контроль в соответствии с законом «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма».
Мы не будем подробно касаться первых двух направлений контроля, поскольку они прямо не связаны с тематикой книги. О финансовом же контроле, который в настоящее время направлен, как ни странно, преимущественно на противодействие налоговым схемам, поговорим более подробно.
Как известно, в 2003 г. Россия стала полноправным участников ФАТФ — Международной комиссии по борьбе с отмыванием денег. За два года до этого был принят Федеральный закон от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», который обязал банки (и ряд других организаций — профучастников рынка ценных бумаг, ломбарды и т. д.) вводить процедуры финансового контроля за подозрительными операциями, которые подпадают под признаки, свидетельствующие об «отмывке» денежных средств, полученных преступным путем.
В том же году указом президента был образован Комитет по финансовому мониторингу, который сейчас называется Федеральная служба по финансовому мониторингу (ФСФМ). Сфера применения упомянутого выше закона сформулирована следующим образом (ст. 2): «…закон регулирует отношения граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства, организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, а также государственных органов, осуществляющих контроль на территории Российской Федерации за проведением операций с денежными средствами или иным имуществом, в целях предупреждения, выявления и пресечения деяний, связанных с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма».
Сведения о подозрительных операциях, подпадающих под признаки, определенные в законе, банки пересылают в ФСФМ. За неоднократное (читай — два раза) нарушение закона «О противодействии легализации…» банк может лишиться лицензии.
Уголовный кодекс также содержит статьи, устанавливающие ответственность за легализацию денежных средств, полученных незаконным путем и содействие террористической деятельности. Это ст. 174 («Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем»), 174.1 («Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, при обретенных лицом в результате совершения им преступления») и 175 («Приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем»), 205.1 («Содействие террористической деятельности»).
Уклонение от уплаты налогов образует отдельный состав преступления, ответственность за которое предусмотрена другими статьями УК (ст. 198 и 199). Применение к налоговым уклонистам ст. 174 и 174.1 прямо не допускается Уголовным кодексом.
Контроль налогоплательщиков на предмет правильности и полноты уплачиваемых ими налогов должен осуществляться в соответствии с порядком и процедурами, установленными в Налоговом кодексе. Расследование и квалификация налоговых преступлений осуществляется в соответствии с применимыми в данном случае нормами УПК и УК, часть которых мы упомянули.
Закон же о «Противодействии легализации…» имеет другие цели, задачи, предмет регулирования и к отношениям в налоговой сфере не применим2. Другими словами, собирая информацию о своих клиентах в части подозрительных операций, банк не преследует цель (не должен преследовать) получить данные, свидетельствующие о налоговых правонарушениях или признаках состава преступления, предусмотренного ст. 198 и 199 УК. Подобная «помощь» налоговикам и милиции не входит в компетенцию банкиров.
Тем не менее государство, конечно, не могло не воспользоваться возможностями, которые предоставляет закон «О противодействии легализации…» в целях оказания давления на банки, клиенты которых3 по фиктивным контрактам выводили за рубеж или обналичивали гигантские суммы.
Так, по сообщению Центрального банка, только в 2007 г. было отозвано 54 банковских лицензий, а с 2003 г. лишились права заниматься банковской деятельностью 163 кредитных организации. Абсолютное большинство банков лишились своего статуса за несоблюдение требований закона «О противодействии легализации…».
Судя по тому (и это наблюдение подтверждают многие эксперты), что отзывы значительного числа лицензий не сопровождались громкими расследованиями против наркобаронов, содержателей притонов, скупщиков краденого и террористов, можно сделать вывод, что основным побудительным мотивом для драконовских мер ЦБ послужили как раз борьба с уклонением от уплаты налогов: все-таки банки играли здесь далеко не последнюю роль.
Вот основные следствия этих жестких мер ЦБ (и ряда других органов власти, которых у нас не принято называть вслух).
1. Значительно (с 2 до 6%, а в отдельные периоды времени и до 15%) выросли «услуги» по незаконному обналичиванию денег. То же самое можно сказать и об «услугах» по незаконному переводу денежных средств за рубеж (рост, соответственно, с 0,7–1 до 4,5–5%). Рост цены в рыночной экономике приводит к тому, что на подорожавшую услугу спрос снижается. Иными словами, фактически государством был осуществлен экономический подрыв данного вида «деятельности»: множество компаний стали учиться жить без наркотика под названием «черный нал».
2. Оставшиеся на рынке банки, которые намерены и в дальнейшем заниматься цивилизованным банковским бизнесом, стали вводить процедуры проверки потенциальных клиентов, которые намереваются открыть счет. Часто такие проверки стали напоминать налоговые, с выездом специалистов банка в офис компании, истребование бухгалтерской и налоговой отчетности и т. д. с целью удостовериться, что клиент ведет реальный бизнес.
3. Пристальное внимание банки начали уделять отдельным операциям клиентов, часто реально препятствуя проведению таких операций (снятие наличных нахознужды, оплата «услуг» офшорной компании, перевод денег на счета частных лиц и ПБЮЛов и др.).
4. В настоящее время банки в бульшей степени склонны защищать (правильнее сказать — вынуждены защищать) интересы государства, а не своих клиентов. Так, автору неизвестны случаи, когда банк отказался бы предоставить любую имеющуюся у него информацию о клиенте в случае запроса со стороны правоохранительных органов. Выяснением обоснованности таких запросов банкиры предпочитают не заниматься: практически любой милиционер, даже с весьма сомнительной «бумажкой», получит любую информацию о клиенте (выписка по счетам, паспорта сделок и др.).
Таким образом, банки, являясь, в общем-то, коммерческими организациями, под угрозой отзыва лицензии и других мер административного воздействия все больше вовлекаются в несвойственную им деятельность: обеспечение экономической безопасности государства, в частности — в сфере налогов.
Контроль проверяемых руками самих проверяемых: «самообеление» бизнеса
Всего каких-то три-пять лет назад существовал известный всем обычай «делового оборота»: партнеры, договорившись о какой-либо сделке и не слишком заботясь о ее налоговых последствиях, «скидывали» деньги с одной однодневки на другую (как вариант — с «белой» компании на однодневку или наоборот, или деньги переводились просто на «технические» компании), вели «черные» балансы по взаиморасчетам. В случае возникновения споров партнеры разбирались между собой «по понятиям» или «по дружбе». Дружеские и партнерские отношения из бизнеса никуда не ушли и сейчас, более того, на передний план вышло и такое понятие, как репутация.
Тем не менее положение вещей меняется. Мы уже говорили о доктрине «должной осмотрительности» и рисках, связанных с ее применением в судах, когда взаимоотношения с контрагентом, который не исполняет свои обязательства перед бюджетом, могут обернуться для компании доначислением налогов.
В результате бизнес был поставлен в условия, при которых он сам стал заинтересован в том, чтобы контролировать добросовестность компаний, на которые давний и проверенный с точки зрения исполнения своих деловых обязательств партнер предлагает «сбросить» деньги за поставку или, наоборот, с которых предлагает оплатить товары, работы или услуги. И принципиальным отличием этого контроля от обычной проверки деловой репутации контрагента является то, что проверка на налоговую добросовестность осуществляется с целью соблюдения «правил», выработанных судами применительно к доктрине «должной осмотрительности».
По нашим наблюдениям, 2006 и 2007 гг. ознаменовались массовым внедрением сначала в крупных, а затем и в небольших компаниях процедур проверки налоговой добросовестности контрагентов. Помимо «стандартного» набора документов, которые просит «усредненный» налогоплательщик во время такой «проверки», особо «щепетильные» компании могут потребовать от потенциального контрагента:
1) балансы и налоговую отчетность за три предыдущих года; раз в квартал (если отношения являются длящимися) требуется предоставлять квартальные балансы и налоговые отчеты;
2) документы, свидетельствующие о наличии ресурсов для осуществления со ответствующей деятельности: договоры на аренду офиса, складов, наличие средств транспорта и проч.;
3) что Бог на душу положит.
Можно, конечно, поспорить с контрагентом по поводу обоснованности его требований, но если изначально вес партнеров разный (клиент — крупная компания, которая является сильной стороной в договорных отношениях), всякий раз приходиться задумываться как минимум над тем, стоит ли этого клиента терять. Как максимум — необходимо предпринимать действия по выводу бизнеса из тени, если это еще не было сделано.
Таким образом, политика государства (и в первую очередь судейское «творчество») привела к тому, что в среде бизнеса была запущена весьма действенная программа по «самообелению». До завершения этого процесса еще, конечно, далеко, но положительная динамика налицо: ничего подобного за предыдущие 15 лет рыночной экономики в России мы не наблюдали.
«Всевидящее око налоговика»: культивирование страха
Сейчас уже трудно определить, начиная с какого периода времени было положено начало культу «всевидящего ока налоговика» и есть ли у этого культа некий координирующий «мозговой центр». Но вынуждены констатировать: становление культа завершено.
Речь вот о чем. Если открыть любое деловое издание, будь то специализированное для бухгалтеров и финансистов или общего профиля, без труда можно увидеть заголовки статей следующего содержания: «Одни чиновники разрешают выгодный учет расходов… другие запрещают», «Налоговики не разрешают подтверждать расходы копиями документов», «Бухгалтеру убыточной компании опасно разъезжать на иномарке», «После борьбы с убытками ФНС займется низкой рентабельностью». Примеров несть числа.
Информационный подтекст приведенных нами заголовков статей и цитат таков.
1. Налоговики имеют право разрешать или запрещать, т. е. регламентировать деятельность компаний. Именно такой сигнал получает подсознание издерганного нескончаемыми проблемами бухгалтера, финансиста или владельца бизнеса.
2. ФНС — это суперструктура, в сравнении с которой ФСБ, ЦРУ или «Моссад» — филиалы народного ополчения г. Кологрив. Какой подтекст несет в себе фраза «После борьбы с убытками…»? «Неужели в этой борьбе ФНСище может проиграть, неужели кто-то допустил такую пораженческую мысль?! Нет, ни в коем случае: скоро, очень скоро, буквально к следующему четвергу убытки будут побеждены и все компании по указке налоговиков выйдут из минуса! А вот потом ФНС займется и низкорентабельными компаниями! А как займется, спросите вы? А так, что и низкорентабельных компаний не останется!». Американцы со своей Гарвардской школой бизнеса — круглые идиоты. Нужно срочно выгнать оттуда всех преподавателей и пригласить наших налоговиков: только российские мытари знают такие методы повышения рентабельности, от которых нельзя отказаться. Почему? Потому что страшно.
3. ФНС — это всевидящее око, которому известно о нас все: сколько мы тратим, каким имуществом владеем и из каких источников, сколько зарабатываем в конверте, а сколько — по ведомости, какую недвижимость и счета имеем за рубежом, на какие трасты «запаркованы» активы наших компаний и т. д.
К счастью, п.п. 1–3 — это фикция, видимость и дешевая «промывка мозгов». Налоговики не имеют права регламентировать деятельность предприятий, ФНС — это насквозь коррумпированная и непрофессиональная служба, а знают о нас они совсем немного: чуть больше того, что мы сами им сообщим во время регистрации компании или сдачи отчетности.
И все-таки фразы «мнение налоговиков», «налоговики предъявят претензии», «налоговики не примут расходы», «налоговики откажут в вычетах НДС» превратились из некоей субъективной категории (одна из возможных точек зрения на какой-либо спорный вопрос, в данном случае — мнение, позиция налоговых чиновников) в объективную (чиновник — не есть обыкновенный человек, которому свойственно заблуждаться, он — носитель истины). И превращение это произошло отнюдь не в нормативных актах. Произошел переворот в головах прежде всего владельцев бизнеса, топ-менеджеров, финансистов и бухгалтеров.
Сложно ответить на вопрос, что стало этому причиной. Вероятно, оказало свое влияние вторжение российского чиновничества со своими интересами, часто расходящимися с государственными, практически во все сферы общественной жизни.
Грубая пропаганда советских времен, на которую образованный человек мог и не реагировать, сменилась тонким и изощренным пиаром, который способен оказывать на сознание куда более глубокое, подчиняющее воздействие.
Важную роль сыграли, по всей видимости, и страхи налогоплательщиков перед государственной машиной, которыми они поначалу кулуарно обменивались друг с другом. С течением времени эти страхи переросли в некую массовую потребность получать информацию о том, что еще плохого готовят для них чиновники, как еще они могут навредить бизнесу и т. д. СМИ начали немедленно реагировать на данную потребность: есть спрос — есть и предложение. В результате культивирование страхов превратилось в целую индустрию, в которой задействованы практически все деловые СМИ, телеканалы, Интернет, слуховые каналы и т. д.
Мы бы не стали заострять внимание на этой «общественно-психологической» проблеме, если бы не ряд практических моментов, которые напрямую связаны с тематикой книги.
1. По нашим наблюдениям, довольно значительная часть компаний отказываются от реализации ряда прав, предоставляемых им налоговым законодательством: принимают позицию налоговиков по спорным вопросам (учет спорных затрат, вычеты НДС и т. д.), де-факто воспринимают «руководящие» указания чиновников в качестве своеобразного «источника права», искусственно завышают прибыль и занижают вычеты по НДС после «душеспасительного» разговора на «комиссиях по легализации объектов налогообложения».
Часто компании не хотят вступать в конфликт со «своими налоговиками», и когда «девочки из налоговой» приходят на проверку — интересуются, какой у них «план по суммам доначислений», показывая с готовностью — совершенно унизительной! — имеющиеся на «плановую сумму» «нарушения». Потом руководители и бухгалтеры удивляются, что «девочки» приходят все чаще, а «планы по недоимкам» растут как грибы после дождя. Но «нежелание портить отношения» продолжает оказывать магическое воздействие, парализующее волю и здравый смысл.
Аналогично и в случае с сотрудниками правоохранительных органов: «левый» заход в компанию «свободных охотников правопорядка» в поисках тысчонки-другой евро на поправку здоровья, вместо препровождения «бизнесменов в погонах» в прокуратуру или ДСБ, превращается в «тысчонку-другую» к Новому году, Дню милиции, Восьмому марта и т. д.
2. Систематическое культивирование страха перед налоговыми и правоохранительными органами. Если уж они пришли, то: все будет выявлено, всех выведут на чистую воду и накажут. Подобный страх порождает неготовность защищать свои интересы любыми законными способами: «Как бы не было нам худо!»
3. Культивирование комплекса вины. Если ты бизнесмен, то: а) ты вор; б) ты не платишь налоги; в) ты на свободе по нехватке доказательств, но это временно.
Очевидно, что «осознание» этих трех пунктов приводит владельцев бизнеса к мысли быть более сговорчивыми и уступчивыми, когда инспектор «не разрешает» или просит «не показывать» убытки, отказаться от оптимизации налогов с использованием, например, роялти («все же знают, что это вывод денег в офшор!») и т. д.
Культура страха прочно вошла в сферу налоговых отношений между государством и бизнесом. И этот страх стал важным рычагом воздействия на налогоплательщиков.
Как мы видим, государство использует довольно богатый арсенал средств для обеспечения своих экономических интересов в сфере налогообложения.
С одной стороны, идет процесс жесткого давления на бизнес-сообщество, включая приемы запугивания и пиара, усиливается налоговое администрирование, вводятся автоматизированные процедуры налогового контроля, которые позволяют охватить не только крупных налогоплательщиков, но и мелких.
С другой стороны, произошел запуск ряда механизмов, включая «самоочищение» и «культивирование страхов», которые работают изнутри бизнес-среды, затрагивая даже психоэмоциональную сферу лиц, принимающих хозяйственные решения. Причем силой, которая приводит в действие эти механизмы, являются уже сами налогоплательщики, поставленные в такие условия, в которых им ничего не остается делать, как постепенно выходить из тени.
Бизнес в России последовательно поднимается на новый уровень, на котором налоговая экономия и «схемотехника», очевидно, не является главным источником конкурентных преимуществ и доходов. Гораздо важнее становятся такие понятия, как прозрачность, качество корпоративного управления, повышение стоимости компании, выход на международные рынки заимствований и капитала. Все это создает необходимые предпосылки для того, чтобы в бизнес-среде произошли качественные изменения, которые в конечном итоге пойдут на благо как самим компаниям, так и обществу и государству.
Фото: freeimages.com
