Выпускники МВА и карьера

Это странное состояние длится уже не первый год – мировая экономика то подает слабые сигналы роста, то снова «впадает в сон». «Экономисты, размышляя о будущем, «перебирают буквы» – говорят о том, что рынок будет восстанавливаться в соответствии с L-кривой, либо U-кривой, либо W… Мне иногда кажется, что для описания модели будущего роста могут потребоваться буквы не латинского алфавита, а, скажем, арабского или санскрита. Пока никто не может однозначно сказать, что ждет нас завтра, что сегодня мы делаем правильно или неправильно», – считает глава Dell в России Борис Щербаков. Чему и как в этих условиях должна учить бизнес-школа? С этим разбирались участники дискуссии «Новые вызовы бизнес-образования: взгляд из России и извне», состоявшейся в Москве в рамках «Гайдаровского форума-2014». E-xecutive.ru знакомит участников Сообщества с основными идеями, прозвучавшими на конференции.

Евгений Абов, заместитель генерального директора издательства «Российская газета», вице-президент Всемирной газетной ассоциации, вице-президент Гильдии издателей периодической печати, считает, что в разных отраслях сложилась разная ситуация: «В медиаиндустрии, которую я представляю, потребность в специалистах принципиально новой квалификации, нового бизнес-мышления, особенно велика. Отрасль в последние годы подверглась стремительным изменениям: появились новые платформы, способы доставки информации. Редакторы и журналисты теперь фактически являются продюсерами, потому что они совмещают работу с контентом с выполнением других функций, в частности с управлением процессами. Услуги бизнес-образования, считаю, для медийной отрасли особенно актуальны».

Борис Щербаков, генеральный директор Dell в России, полагает, что бизнес-школам надо думать о перезагрузке: «Серьезно изменилась экономическая среда бизнеса: мировой экономический кризис внес серьезные коррективы в мыслительные процессы экономистов и финансистов. До 2008 года необходимости в новом бизнес-мышлении не было бы: все шло бы по накатанной колее. Впрочем, и до 2008 года были высказывания о том, что ключ к успеху – в предельной мобилизации. Вы помните книгу главы Intel Энди Гроува «Выживают только параноики»? Гроув говорит в ней о неуспокоенности, и в этом смысле он прав. Неуспокоенность – именно то, что нужно сегодня бизнесу. Школы должны поменять свою работу таким образом, чтобы выпускники были готовы к работе в изменяющемся мире, в условиях, когда неизвестно, что ждет твою компанию завтра. Мы ищем нестандартные ходы, моделируем будущее на свой страз и риск, и выпускники бизнес-школ должны быть готовы участвовать в этом поиске. Думаю, они очень часто к этому не готовы. В бизнес-школах идет поиск новых форматов, новых кейсов, который я бы сравнил с той стадией фармацевтического производства, когда проводятся клинические исследования, но продукт на рынок еще не выведен.

MBA сегодня заменяет базовые университетские курсы, которые молодые люди 28-35 лет по тем или иным причинам не успели пройти. Школы восполняют пробелы в их образовании, но они не должны ограничиваться этим. Они должны подготовить выпускников к работе в постоянно меняющемся мире. Стресс, стресс и еще раз стресс – вот, что ждет тех, кто окончил бизнес-школы – у слушателей не должно быть ни малейших иллюзий по этому поводу. Они не должны считать, что после получения диплома смогут немного расслабиться. Никакого расслабления: придется много и упорно работать. В одних случаях – тупо исполнять чужие поручения, к чему не всегда готовы выпускники западных бизнес-школ. Не умничать, а вкалывать «от забора до рассвета». В других – договариваться с самыми разными людьми – с персоналом, с акционерами. Когда я вижу, что выпускник программы MBA не может найти общий язык с коллегами или подчиненными, то считаю, то полагаю, что в бизнес-образовании есть фундаментальные недоработки. Эмоциональный интеллект, который относят к категории так называемых soft skills, исключительно важен: без него эффективность управленца падает на десятки процентов. Школы должны оценивать состояние эмоционального интеллекта при отборе абитуриентов, отслеживать развитие этого параметра в процессе учебы. Возможно, имеет смысл вообще не допускать к учебе тех, кто испытывает проблемы в общении с людьми.У выпускников MBA не должно быть никакого высокомерия. Они не должны сравнивать свой стиль поведения с манерами лидеров бизнеса – те могут позволить себе ходить без галстука в прямом и в переносном смысле, выпускнику же бизнес-школы, который захочет подражать гуру, я бы сказал: «Когда будешь зарабатывать как он, можешь ходить хоть без штанов!».

Как представитель ИТ-отрасли хочу подчеркнуть, что есть еще одна сфера, где бизнес-школам нужно серьезно поработать: информационные технологии. Это «дом», в котором существуют другие бизнесы. И, если выпускник программы MBA не имеет представления о том, что такое big data, security systems, mobility, clouds technologies, то он просто не понимает, куда движется мир, и, следовательно, не может руководить бизнесом. Сославшись на Михаила Жванецкого, скажу, что нужно «что-то менять в консерватории», и что бизнес-школы это вполне осознают, что они понимают: дело не во внедрении новых курсов, а в редизайне самого обучения: оно должно быть направлено на подготовку слушателей, способных работать в условиях кризиса».

Генеральный директор Российской ассоциации бизнес образования, декан Международной школы бизнеса Финансового университета Наталья Евтихиева согласилась с Борисом Щербаковым: «Действительно сегодня мы восполняем пробелы в образовании слушателей. Бизнес тратит огромные деньги на то, чтобы переучивать сотрудников – об этом говорилось в ходе форсайтной сессии, которую мы провели в 2012 году. И, покуда университеты будут оставаться такими, какими они являются сегодня – косными, консервативными – у бизнес-школ будет поле для деятельности. Я согласна с Борисом и в другом: soft skills – это архиважно. Для того, чтобы быть успешным, руководитель должен обладать развитым эмоциональным интеллектом».

Стефан Бурсье, декан Burgundy School of Business (Дижон) считает, что бизнес-образование стоит на пороге революции: «Это именно революция, а не эволюция, потому что речь идет о переменах, деструктивных по отношению к сложившемуся порядку вещей. Я имею в виду Massive Open Online Course (MOOC), технологию онлайнового бизнес-образования, позволяющую огромному количеству людей во всем мире получать знания, взаимодействуя друг с другом и с преподавателями. У одного только проекта Coursera более 6 млн пользователей в разных странах. MOOC – реальная угроза для существующей модели бизнес-обучения. В пользу этого предположения говорят следующие факторы:

• Огромный охват. Масштаб явления.
• Включенность MOOC в драматические изменения, происходящие в бизнес-среде: технология позволяет очень оперативно реагировать на трансформацию, она находится на острие перемен.

Могут ли бизнес-школы справиться с этой угрозой, использовать ее в своих интересах? Да, если научатся работать с новой технологией. Если все компоненты программы – организационный дизайн, доставка контента, исследовательская активность школ, собственно процесс передачи знаний, поддержка студентов – действительно органично связаны друг с другом, то учебное видео может стать серьезным преимуществом бизнес-школы. В этом случае дистанционное обучение может рассматриваться как полноценный учебный процесс, приводящий к получению профессиональной степени. При таком подходе видео, если говорить на языке экономической теории, перестает быть субститутом традиционного образования и становится его комплементом».

Эско Ахо, председатель совета директоров East office of Finnish industries, премьер-министр Финляндии в период 1991–95 годов не согласен с мнением Стефан Бурсье: «Это все же не революция, а эволюция. При этом я считаю, что глубина проникновения новых технологий не очень глубока. The New York Times опубликовала результаты исследования, цель которого состояла в том, чтобы выяснить, как люди используют смартфоны. Оказалось, что 43% времени они тратят на игры, 25% – на общение в социальных сетях. Мы только говорим, что живем в цифровой эре, на самом деле мы живем в доцифровую эпоху, а возможности интернета используем только для забав. Экосистема информационной экономики еще не выстроена. Что же касается миссии бизнес-школ, то приведу такие факты. Когда я родился, в сельском хозяйстве Финляндии работало 40% жителей страны, сейчас 2% В ближайшие годы по расчетам финских экономистов 30% рабочих мест в Финляндии будет ликвидировано. Считаю, что бизнес-школы и университеты должны научиться «производить» людей, которые будут в состоянии не только сохранять имеющиеся рабочие места но и создавать новые. Вот что на самом деле важно».

«MOOC таит в себе еще одну угрозу, – считает член совета директоров «Группы «Черкизово» Виталий Подольский, – до изобретения кинематографа в каждом крупном городе был свой театр и люди смотрели разный репертуар. Теперь все смотрят одни и те же фильмы во всем мире. То же и с MOOC: вместо разных бизнес-школ мы будем иметь одни и те же курсы, растиражированные по всем странам».

«Будет ли бизнес-образование в состоянии завтра выполнять те функции, которые нужны бизнесу – это вопрос номер один, считает Конор Ленихан, вице-президент по международному партнерству Фонда «Сколково», министр науки, технологий и инноваций Ирландии в период 2007–11 годов, – Главные риски школ находятся именно здесь. Если школы научат выпускников выдерживать правильный баланс между «знаю» и «умею делать», если действительно смогут готовить лидеров для публичного и частного сектора в изменяющемся мире, за судьбу школ можно не переживать».

В дискуссии также приняли участие президент Российской ассоциации бизнес-образования, проректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, декан Института бизнеса и делового администрирования РАНХиГС Сергей Мясоедов, декан Antwerp Management School Пол Маттисенс, заместитель декана Henley Business School Елена Калюжнова, генеральный директор Corporate Finance Central Europe Кристиан Шоппер.