MBA в России: что будет через три года?

«Форсайт нарисовал картину отдаленного будущего, а что будет с MBA завтра?», – спрашивали участники Сообщества редакцию Executive.ru после публикации материала «Российское бизнес-образование-2030». Действительно, форсайтная сессия, проведенная с участием нашего портала 1 июля 2012 года, завершилась созданием материалов, показывающих отдаленную перспективу отрасли, но не ее ближайшее будущее. Для того чтобы ответить на вопрос, что будет с российскими бизнес-школами не в 2030, а в 2015 году, мы попытались проанализировать возможности и риски отрасли – эскиз SWOT-анализа был опубликован 1 октября 2012 года. Завершаем цикл публикаций опроса: редакция попросила преподавателей и экспертов из числа участников Сообщества оценить, как повлияют на российские школы политические и экономические потрясения, если они будут иметь место. Читайте, возражайте, высказывайте ваше мнение в форуме.

E-xecutive.ru: Как повлияет на российские бизнес-школы политический кризис, если таковой будет иметь место в России в период 2013-2015 годов?

Игорь Липсиц, профессор, зам. декана «Высшей школы менеджмента НИУ ВШЭ»: Возможна смена ректоров и пересмотр системы их финансовых отношений с материнскими университетами, что приведет к закрытию ряда школ.

Юрий Тазов, президент Российской Лиги МВА: Возможно уменьшение числа желающих учиться в российских бизнес-школах вследствие ухудшения условий для ведения бизнеса. Образовательная эмиграция. В содержательном плане – никак, бизнес-школы далеки от политики.

Игорь Сапрыкин, директор Центра «Бизнес и маркетинг» РАНХиГС при Президенте РФ: Никак не повлияет. Более того, отсутствуют все предпосылки для его наступления в ближайшее время. В России пока нет, и в ближайшие годы не появится, конструктивной оппозиции, способной изменить текущую расстановку сил. Нет былой действенной активности и в противостоянии между либералами, и сторонниками государственного капитализма. Уверен, что эта ситуация продлится еще несколько лет. Ее можно считать относительно стабильной и благоприятной для развития бизнес-школ и их слушателей.

Владимир Крючков, профессор в «Российском государственном торгово-экономическом университете» (РГТЭУ): Никак, поскольку политический кризис не будет иметь места.

Михаил Григорьев, MBA выпускник Open University Business School (OUBS) на базе «Международного института менеджмента ЛИНК»: Политический кризис может отразиться на преподавательском составе в ведущих российских и зарубежных школах, там, где преподают иностранцы. Часть из них либо вернется из России к себе домой, либо посещение России станет для них редкостью. Это не окажет сильного влияния на российские школы, где число таких профессионалов ограничено. Для иностранных школ, которые делают упор на то, что преподают иностранцы, политический кризис будет существенным фактором.

Известно, что политика «выливается» в экономику, и в этой части влияние на денежные потоки будет значительным. В принципе, можно ожидать закрытия как минимум нескольких иностранных школ – их представительств в России. Госкомпании и структуры, являющиеся клиентами некоторых российских школ, могут свернуть свое участие в работе этих школ. В пору политических перемен крупный госбизнес будет озабочен переделом и сохранением денежно-ресурсной базы, нежели развитием бизнес-школ.

Анна Медведева, MBA выпускница OUBS на базе МИМ ЛИНК: Любой кризис в обществе не является мотивирующим фактором к серьезному начинанию, в том числе и такому, как образование в бизнес-школе. Большинство предпочтут переждать и посмотреть, чем дело кончится. Однако, несмотря на то, что политика и бизнес в нашем государстве тесно связаны, хотелось бы, чтобы хотя бы бизнес-образование оставалось независимым от политики.

Михаил Боднарук, преподаватель «MBA-лидерство» и «MBA-управление» в «Русской Школе Управления» (РШУ): Политика и бизнес, конечно, тесно связаны в нашей стране, и возможная децентрализация власти может привести и к появлению настоящей, а не административной конкуренции в бизнесе, в связи с этим и появится необходимость в адекватном бизнес-образовании.

Владимир Ромашов, тьютор OUBS программ МВА / тьютор МИМ ЛИНК: Нет признаков того, что будет политический кризис. Но, даже если это гипотетически предположить, то профессиональное образование будет востребовано при любых политических системах, учитывая усложняющиеся экономические отношения в мире.

Андрей Анучин, преподаватель Moscow Business School, бизнес-школы «Воронежского государственного университета» (ВГУ), «Института Адизеса»: Не думаю, что сильно повлияет.

Executive.ru: Как повлияет на российские бизнес-школы экономический кризис, если таковой произойдет в период 2013-2015 годов?

Игорь Липсиц: Набор резко сократится, и ряд школ вынуждены будут закрыться из-за невозможности покрыть затраты.

Юрий Тазов: Уменьшится число желающих учиться в российских бизнес-школах на основных программах МВА вследствие снижения платежеспособности населения. Вырастет спрос на короткие и более дешевые программы антикризисной направленности.

Игорь Сапрыкин: Практика показывает, что чем стабильнее рост экономики, тем меньше желающих получить бизнес-образование из-за отсутствия необходимости самосовершенствования («зачем учиться, когда и так все нормально») и свободного времени.

В свою очередь, в период экономического кризиса, спрос на бизнес-образование растет по причине дефицита рабочей силы в глобальном масштабе. При спаде деловой активности, повышаются требования к эффективности использования персонала и к его квалификации. Именно поэтому экономический кризис стимулирует желание получать бизнес-образование (чаще всего на программах с маркетинговой и отраслевой специализацией), не дожидаясь более стабильного периода. Да и платить за образование чаще приходится самостоятельно (за счет накопленных средств), поэтому антикризисная политика компаний, направленная на снижение расходов на обучение персонала, здесь ни при чем.

Некоторые прекращают поиск работы в нестабильной экономической ситуации и идут в бизнес-школы, чтобы вернуться на рынок с наиболее востребованными знаниями и более широкими возможностями, когда экономическая ситуация стабилизируется. Благодаря неформальным связям выпускников, преподавателей и представителей рекрутинговых компаний, да и с дипломом престижной бизнес-школы легче найти работу при любой рыночной конъюнктуре. Таким образом, полученное качественное образование помогает найти хорошую работу, и поэтому период экономической нестабильности (когда найти работу сложнее) особо хорош для получения бизнес-образования.

Владимир Крючков: Снизится спрос на бизнес-образование из-за понижения уровня доходов потенциальных обучаемых.

Михаил Григорьев: Резко сократится количество обучающихся, вырастут расходы в силу обесценивания рубля для иностранных школ, работающих в России, произойдет отъезд части преподавательского состава.

Анна Медведева: С точки зрения набора слушателей, скорее всего, отрицательно. Полагаю, что, как и в кризис 2008 года, может произойти спад спроса на платное образование. Что касается содержания программ, возможно, востребованными будут те программы, которые сделают акцент на развитии навыков антикризисного управления и управления изменениями.

Михаил Боднарук: Кризис крайне НУЖЕН российской экономике и, как следствие, бизнес-образованию. Кризис 2008 года многое сделал для приведения в порядок бизнес-образования, но все равно остались элементы непрофессионализма и формализма, так как по-настоящему нет заказа от бизнеса.

Владимир Ромашов: Россия постоянно находится в экономически кризисной ситуации, и это клинический факт. Потому тенденции в бизнес-образовании неизменны – «школы» бизнеса, ориентированные на преподавание предметов, будут вымирать. Школы, ориентированные на создание уровневой профессиональной компетентности, будут доминировать. В результате – число школ бизнеса сократится, качество повысится, а конкуренция будет осуществляться на уровне качества оказания услуг и осязаемого конечного результата для выпускника.

Андрей Анучин: Опыт предыдущего кризиса 2008 года показал, что кризис не снижает спрос на образование и обучение. Даже наоборот – повышает. К тому же в условиях снижения деловой активности в кризисное время данная сфера может стать привлекательной для инвестиций. Поэтому возможный экономический кризис повлияет, скорее, благотворно.

E-xecutive.ru: Как скажется на деятельности российских бизнес-школ поляризация российского общества: одновременная актуализация левых (социалистических) и правых (националистических) идей в период 2013-2015 годов?

Игорь Липсиц: Никак не скажется.

Юрий Тазов: Никак. Российские бизнес-школы не знают, как на это реагировать.

Игорь Сапрыкин: Эпизодическая активизация левых (социалистических) и правых (националистических) идей в разные годы никак не скажется и не окажет какого либо серьезного внимания на деятельности российских бизнес-школ ввиду слабости и неконструктивности декларируемых ими программ.

Владимир Крючков: Никак, поскольку никакой актуализации за пределами телеэкрана не наблюдается.

Михаил Григорьев: В ближайшие три года данный фактор существенно может повлиять только на иностранные школы в части влияния на численность преподавателей-иностранцев. Для всех школ может проявиться фактор ужесточения законодательства под эгидой борьбы с экстремизмом. Перемена правового поля – сигнал не только для бизнеса, но и для активных его членов. Можно ожидать спад численности поступающих.

Анна Медведева: К сожалению, не могу дать сколько-нибудь развернутый ответ, поскольку для меня взаимосвязь политических взглядов граждан и деятельность образовательных учреждений не очевидна. Однако, если такая связь имеет место быть, могу предположить, что в случае эксплуатации той или иной идеи, российские бизнес-школы могут создать себе особый имидж. Но не более того.

Михаил Боднарук: Очень надеюсь, что наконец-то победят не экономические идеи (левые или правые), а здравый смысл, который должен быть основой бизнеса и бизнес-образования. Либеральные идеи были слишком оторваны от реальности, как и их носители в бизнес-школах, вероятно, поэтому и российские бизнес-школы не ценятся у профессионалов-практиков.

Владимир Ромашов: В целом нет поляризации, есть инициативы отдельных групп заявить о себе обществу, но без внятного обозначения перспектив развития РФ у всех призрачные надежды на власть. Повторюсь, и современным левым, и современным правым, даже современным «средним», сидящим у бюджетного котелка, нужен профессиональный менеджмент (не путать с обладателями красивых дипломов).

Андрей Анучин: Пока не ясно, как повлияет. Можно, конечно, нарисовать следующую цепочку: поляризация общества – дестабилизация общества – сложности для бизнеса – сложности для бизнес-школ. Но это было бы слишком просто.

E-xecutive.ru: Как скажется на деятельности российских бизнес-школ инициатива западных университетов: организация учебных курсов в удаленном доступе посредством интернета?

Игорь Липсиц: Скажется слабо: эти курсы идут на английском, а большая часть целевой аудитории в России по-прежнему не владеет английским на приличном уровне.

Юрий Тазов: При нынешнем, не очень высоком, уровне владения английским языком у российских менеджеров существенного оттока с очных программ МВА не произойдет. Кроме того, наши сограждане достаточно ленивы для дистанционного обучения. В перспективе на более далекие 2015-2017 годы – рост числа таких студентов.

Игорь Сапрыкин: Дистанционное обучение слушателя с использованием Интернета имеет свои положительные стороны, но только при его комплексном применении совместно с очной формой обучения. Пока нет абсолютно эффективной технической возможности не только развернуто и детально ответить на возникающие вопросы, но объективно оценить знания и умения каждого конкретного слушателя, что делает возможным использование этого инструмента лишь только в качестве вспомогательного к основному процессу обучения.

Владимир Крючков: Никак, поскольку диплом дистанционного образования не сравним с настоящим дипломом. Кроме того, потеряется общение – существенный бонус современных бизнес-школ.

Михаил Григорьев: Такая конкуренция уже давно отвоевывает себе место под солнцем, но существенно не повлияет. Новые технологии не могут заменить живого общения обучающихся. Обмен опытом и знаниями при встречах проходит более продуктивно, чем в виртуальном пространстве.

Анна Медведева: Этот фактор может усилить конкуренцию, привести к необходимости конкурировать не только между собой, но и с иностранными бизнес-школами на нашем же рынке. Российским программам придется проявить гибкость и быстроту ответной реакции, чтобы не проиграть в этой борьбе. Именно возможность и доступность так называемого e-learning стало решающим фактором лично для меня при выборе программы МВА (еще в 2005 году).

Михаил Боднарук: Удаленное обучение не может быть полноценным образованием, это профанация, очередной пузырь на рынке обучения, который позволит лишь получить больше денег с непритязательных слушателей. Удаленные формы обучения могут выступать лишь как ДОПОЛНЕНИЕ к основному традиционному обучению.

Владимир Ромашов: Эта практика давно существует, но она никогда не будет иметь самостоятельного «звучания», т.е. в отрыве от всего образовательного процесса.

Андрей Анучин: Если это произойдет, то это будет прямая конкуренция российским бизнес-школам. Тем не менее, сомневаюсь, что западные университеты заинтересованы в том, чтобы размывать собственный бренд и транслировать свой оригинальный контент очень широко. Поэтому наиболее вероятным представляется формат партнерства российской бизнес-школы и западного университета: интернет-курс плюс очные сессии.

Executive.ru: Как скажется на деятельности российских бизнес-школ рост конкуренции между школами?

Игорь Липсиц: Некоторые школы потеряют часть контингента и вынуждены будут перейти на дешевые и низкокачественные программы преимущественно по обучению рядового персонала компаний.

Юрий Тазов: Число бизнес-школ станет меньше: одни закроются, другие станут факультетами крупных вузов.

Игорь Сапрыкин: Кризис станет реальной проверкой для всех бизнес-школ, так как именно в условиях выживания компаниям жизненно необходимы качественные образовательные и консультационные услуги, актуальные и конкретные советы и реальная помощь. Те бизнес-школы, чьи специалисты не смогут дать требуемый их клиентами результат, не смогут привлечь клиентов, не получат доход и будут вынуждены покинуть рынок.

Владимир Крючков: Конкуренция ограничена пределами МКАД, а эти бизнес-школы научились не мешать друг другу.

Михаил Григорьев: В ближайшие годы стоит ожидать уменьшение количества игроков на рынке в силу конкуренции и концентрации рынка в руках сильных. Сильнейшие российские и западные школы останутся при своем, а вот новаторские и экспресс-школы поредеют существенно. Стоит ожидать эрозии ценности МВА, полученного с помощью «Четырех недельных курсов на Канарских островах». Подобные курсы не более чем экзотика, и серьезных бизнес-участников вряд ли привлекут в будущем. Кроме того, конкуренция в информационном пространстве будет нарастать. Сети связей будут развиваться. Linkedin, Facebook, «ВКонтакте» могут стать площадками для активного обмена профессиональными навыками и информации. Конкуренция среди выпускников будет жесткой. Бизнес все еще не готов к наплыву выпускников. Процесс трансформации рынка займет гораздо более длительный период, чем два-три года.

Анна Медведева: По логике должно будет повышаться качество программ – и с точки зрения их содержания, и с точки зрения уровня удовлетворенности слушателей. Возможно также сокращение количества школ (например, из-за отсутствия международной аккредитации и, как следствие, спроса). Менее вероятной мне кажется возможность удешевления программ.

Михаил Боднарук: Настоящая конкуренция всегда ХОРОШО, она позволит наконец-то стать эффективнее лучшим.

Владимир Ромашов: Скажется благоприятно для рынка образования в целом и для бизнес-образования в частности. Очевидно избыточное число учебных заведений, именующих себя бизнес-школами,- чем прозрачнее для потребителя будет этот рынок, тем меньше эрзацев останется в бизнес-образовании.

Андрей Анучин: Не уверен, что конкуренция увеличится – все-таки барьеры входа на этот рынок достаточно высоки.

Executive.ru: Как изменится продуктовый ряд российских бизнес-школ: расширится или сузится в период 2013-2015 годов?

Игорь Липсиц: Продуктовый ряд расширится – в поисках заработков школы будут создавать все больше специализированных программ под все более узкие сегменты рынка.

Юрий Тазов: Расширится за счет более индивидуализированного предложения обучения (самостоятельный выбор поступающими большинства дисциплин программы) со стороны бизнес-школ.

Игорь Сапрыкин: Программы ведущих бизнес-школ не предполагают изложение догм и постулатов, они нацелены на формирование стиля мышления, поиск выхода из сложных ситуаций в зависимости от личных и деловых качеств менеджера, внешней среды и особенностей компании. При формировании программ в ближайшие годы важно учитывать все особенности управленческой деятельности в зависимости от циклического развития бизнес-среды. Именно поэтому в указанные период программы начнут активно избавляться от отвлеченных от реалий бизнеса образовательных продуктов, и будут пополняться дисциплинами практической направленности, способствующими решению проблемных задач предприятий и организаций.

Владимир Крючков: Несущественно расширится.

Михаил Григорьев: Школы будут продолжать развивать дифференциацию и специализацию. Не освоенной частью остается энергоэффективность, стратегический менеджмент, стартап, менеджмент M&A. Executive перестанет быть high level. Выпускники, которые смогут перед поступлением в школы построить профиль будущих требований рынка и которые смогут к моменту выпуска соответствовать рынку, помогут в конкурентной борьбе между школами, по крайней мере, в рейтингах.

Анна Медведева: Думаю, что возможны оба сценария – для каждой бизнес-школы свой. Кто-то будет «урезать лишнее», концентрируясь на своих ключевых компетенциях, кто-то наоборот, диверсифицироваться, надеясь охватить максимально широкий контингент.

Михаил Боднарук: Конечно, сейчас можно отметить тенденцию на сегментацию МВА по профессиональной направленности, это всего лишь маркетинговый ход, не имеющий большого смысла для слушателей МВА. Это такая попытка быть псевдоклиентоориентированным. Думаю, эта тенденция продолжится и в 2013-2015 годах.

Владимир Ромашов: Образовательный процесс, направленный на формирование профессиональной компетентности в бизнесе, всегда меняется под действием меняющихся условий бизнеса и при непосредственном участии самих обучающихся. Не совсем понятен термин «продуктовый ряд» в применении к бизнес-образованию, т.к. образовательный процесс направлен на формирование профессионала в бизнесе, а уровни бизнеса требуют разных квалификаций. Сейчас на рынке представлены четыре квалификационных уровня: операционный, что подтверждается, как правило, профессиональным сертификатом в менеджменте; системный или корпоративный, который подтверждается профессиональным дипломом; надсистемный или МВА, подтверждаемый соответствующим документом (странно, что в России это приравняли к диплому о переподготовке); и наднадсистемный, т.е. DBA (в России – это пародия, которой недолго жить). Собственно, каждый из уровней является законченным квалификационным «продуктом». Иного человечество не выдумало. Все остальное – это издержки несовершенства российского рынка бизнес-образования.

Андрей Анучин: Расширение или сужение продуктового ряда будет обусловлено, в первую очередь, возможностями самих бизнес-школ, а уж во вторую очередь – рыночными условиями. А именно: крупные бизнес-школы смогут расширить спектр предложений и формировать на эти направления спрос; менее сильные бизнес-школы, даже при наличии спроса, не будут иметь ресурсов, чтобы этот спрос удовлетворить. Можно спрогнозировать появление специализированных бизнес-школ с достаточно узким «продуктовым рядом».

Executive.ru: Какие иные факторы, на ваш взгляд, скажутся на деятельности российских бизнес-школ в период 2013-2015 годов и каким образом?

Игорь Липсиц: Старение части преподавателей и все большие трудности в поиске квалифицированных профессиональных преподавателей.

Юрий Тазов: Уже сказывается – прекращение выдачи государственного диплома МВА у бизнес-школ, госаккредитация которых закончилась. Государство реструктурирует рынок бизнес-образования в пользу крупнейших вузов с господдержкой. Число бизнес-школ сократится, поток желающих обучаться за рубежом – возрастет.

Игорь Сапрыкин: Интерес к бизнес-образованию по-прежнему высок (нам это убедительно доказывает и успешно проведенный осенний набор слушателей). Внешние факторы среды представлены исчерпывающе, возможно, следовало бы подробнее поговорить и о внутренних.

Владимир Крючков: Сворачивание реального бизнеса, коррупция и протекционизм, повышение роли иностранных компаний и, соответственно, повышение спроса на зарубежные дипломы МВА.

Михаил Григорьев: Бизнес привык к экспатам из-за рубежа, но вот школ, которые готовили бы экспатов из России в другие страны, пока нет, а если есть, то я о них не слышал. Есть отдельные темы книг и лекций в некоторых школах (OUBS, к примеру), но целостной программы нет. Наши управленцы могут составить хорошую конкуренцию западным коллегам. Это направление может изменить рынок при условии отсутствия жесткого кризиса в мировой экономике. Стоимость наших специалистов ниже, чем зарубежных. В случае кризиса зарубежные могут упасть сильно в цене, но не в качестве, чем могут отбить эту возможность у наших специалистов.

В плане востребованности наших выпускников за рубежом надо учитывать, что рынок Китая недолго будет еще привлекательным местом, в отличие от Латинской Америки. Хорошие перспективы есть в Турции, Монголии.

Анна Медведева: Мне кажется, что сценарий может быть (и в идеале – должен быть) классическим: спрос (а этот спрос весьма платежеспособен) должен формировать предложение. Если бизнес-школы будут более внимательны к потребностям своей целевой аудитории и предлагать тот продукт, который действительно ей интересен и полезен, тогда российское бизнес-образование будет развиваться и приобретать хорошую репутацию, столь необходимую для существования и процветания.

Михаил Боднарук: Постепенно в стране формируется класс думающих бизнесменов, поэтому они будут требовать большей практикоориентированности от бизнес-обучения. Предыдущие варианты «лекционных» МВА будут сокращаться. Также будет сокращаться и время МВА до года максимум. Возможно и снижение интереса к программам full-time и переход на модульные программы. Считаю важной тенденцией интерес к программам, направленным на развитие социальноориентированного бизнеса.

Владимир Ромашов: Все факторы, действующие на рынок бизнес-образования сейчас, будут действовать и в 2015 году по той простой причине, что факторы имеют длительный характер воздействия. Замечу попутно, что для бизнес-образования период в три года не является существенным, учитывая мировые тенденции в этой отрасли и вынужденную неразрывность бизнес-образования России с мировым рынком бизнес-образования.

Сегодня определяющими рынок факторами являются отрицательная демография и возрастающий негатив по отношению к бизнесу (следствие «вертикали власти» и сокращающейся внутренней экономической конкуренции), что негативно сказывается на отрасли бизнес-образования, так как там тоже преобладают неэкономические факторы конкуренции.

Андрей Анучин: На деятельность российских бизнес-школ не могут не повлиять общие тенденции на рынке высшего образования.

Источник изображения: pixabay.com