Великая бессмысленная война: стороны начинают и проигрывают

Продолжение статьи. Начало читайте здесь.

План – закон

Законы ведения войны гласят, что бить противников надо по очереди, и не умножать их число без необходимости. В ситуации лета 1914 года вырисовывалась картина последовательно австро-сербской, российско-австрийской, германо-российской и франко-германской войны. Причем вероятность каждого последующего этапа была меньше. Но это при адекватном развитии событий. Кайзер Вильгельм же и его Генштаб считали иначе.

С 1905 года к исполнению был принят так называемый «план Шлиффена» – автор которого хотя и умер задолго до событий 1914 года, но каким-то загадочным способом убедил своих преемников, что именно его «план» – единственно возможный путь победы над супостатами.

При подробном ознакомлении с умозаключениями Шлиффена, возникает ассоциация с фильмом «Кровавый спорт», когда злодей Боло Енг увидев, что Ван Дамм разбивает стопку кирпичей, ухмыляется и говорит «все хорошо, но кирпич сдачи не дает».

Коротко изложим этот план. Справедливо предположив, что в будущей войне Германии будут противостоять Россия и Франция, Шлиффен запланировал быстро отмобилизовать германскую армию, пройти через нейтральные Люксембург и Бельгию в тыл французов, окружить их и уничтожить. А после этого обрушить всю мощь вооруженных сил Германии на Россию, которую до той поры должна была сдерживать Австро-Венгрия.

Альфред фон Шлиффен предложил военный план еще в 1905 году

Даже если предположить, что идея такого окружения миллионной армии и в самом деле была выполнима – при отсутствии не только танков, но даже и автомобилей – то политические последствия нарушения нейтралитета Бельгии, без которого вся идея теряла смысл, вообще не брались всерьез. То, что французы могли просто отступить, даже оставив Париж, – опять таки не приходило в голову «сверхстратегам» из германского генштаба.

Как справедливо заметил немецкий историк К. Юстров в 1933 году «Стратегическая концепция Шлиффена …могла иметь успех лишь в том случае, если бы германскими войсками предводительствовали «боги», а французскими — «идиоты». Смешно, но такой элементарный вариант как нападение Российской империи на Германию вообще оставлял тамошних вояк безо всякого плана – ибо на этот случай никаких вариантов не имелось.

Кстати, предшественник Шлиффена Мольтке-старший предупреждал, что составление, а тем более выполнение плана операции далеко не простое дело, ибо на войне «наша воля очень скоро сталкивается с независимой волей противника», относительно намерений которого «мы можем лишь строить предположения», и вполне разумно советовал при составлении плана операций исходить из данных, которые являются «наивыгоднейшими для неприятеля». «Только профан, — заключал он, — может думать, что весь поход ведется по предначертанному плану без отступлений и что этот первоначальный план может быть выдержан до конца во всех его подробностях».

Однако этими предупреждениями старшего Мольтке и Шлиффен и его преемник Мольтке-младший пренебрегли. Самым важным в итоге оказалось во что бы то ни стало непрерывно добиваться запланированного хода генерального сражения вопреки всем контрмерам противника, несмотря ни на какие непредвиденные заранее обстоятельства и затруднения.

Иными словами, теория Шлиффена «полностью исключала элемент случайности и была направлена на достижение недосягаемых целей». В итоге ситуация в России и Франции, где планы были не слишком детальные, и многовариантные, оказалась вернее, что мы сейчас и увидим.

От балканского конфликта к Большой войне

Итак, кайзер Вильгельм в начале июля дал австрийцам отмашку на войну с Сербией и уехал отдыхать в Норвегию. Тут весьма некстати в Петербург пожаловал президент Франции Пуанкаре – что заставило австрийцев затормозить с «наездом» на Сербию, ибо надежда удержать конфликт в двустороннем формате, разумеется, еще не исчезла. И только 25 июля – почти через месяц после сараевского убийства – сербы получили ультиматум, отклонение которого означало бы войну.

Кайзер Вильгельм развернул бурную деятельность перед началом войны

Условия были жесткие, но в той ситуации сербы не собирались торговаться и согласились на все. Кроме одного – совместного следствия с участием австрийских полицейских. И дело вовсе не в том, что «данное условие было несовместимо с суверенитетом» и т.д. – никак нельзя было посвящать посторонних в «тайны сербского двора», открывать роль «Черной руки» в руководстве этой небольшой страны. В таком случае Сербии грозил бы уже новый ультиматум – по итогам следствия – и вряд ли в таком контексте ее положение было бы предпочтительнее. Австрийцы кстати даже не стали уточнять какое именно условие было отклонено – а просто разорвали дипотношения.

Тут не на шутку встревожились другие страны Европы. Царь Николай обратился лично к кайзеру, который при каждом удобном случае называл себя другом и родственником, – с призывом образумить Вену и не допустить войны. Рассматривался даже вариант а-ля «Лев Троцкий во время Брестского мира» – сербская армия сдает Белград, не ведет боевые действия и отдает свою судьбу на суд до сих пор «нейтральных» великих держав – Германии, Франции, Италии и Англии. Австрийцы оказались непреклонны, поскольку Германия демонстративно не согласилась участвовать в такой конференции.

Ко всему прочему уже 26 июля – на следующий день после разрыва между Сербией и Австрией, но до наступления любых других последствий, Германия предъявила ультиматум…Бельгии, стране, нейтралитет которой сама гарантировала и никак не связанной ни с австро-сербским, ни даже с австро-российским конфликтом. Предложения были крайне понятны – пропустить через свою территорию немецкую армию, которая точно знает, что именно через Бельгию в нее вторгнутся французы. Не забыли немцы и англичан – им предлагалось сохранять нейтралитет, а в благодарность не уничтожать Францию полностью. Что же до французских колоний – то тут уж как получится.

Помощник секретаря британского МИДа А. Кроу так прокомментировал этот текст: «Единственный вывод, который необходимо сделать, что эти предложения дискредитируют тех государственных деятелей, которые их выдвинули».

Тут будет уместно обсудить весьма распространенный миф о «провоцирующей роли Великобритании в разжигании мировой войны». Как уже было замечено выше, ни одного военного договора ни с Францией, ни тем более с Россией «туманный Альбион» не заключал. В день предъявления ультиматума Сербии впервые на эту тему собрался британский кабинет министров. Его итог хорошо отражает запись в дневнике тогдашнего премьера Асквита: «Главный вопрос заключался в том, следовало ли нам вступать в войну или остаться в стороне. Разумеется, всем хотелось остаться в стороне».

Из 18 членов кабинета 12 были против поддержки Франции, в том числе и будущий военный лидер нации Ллойд Джордж. Не повлияла даже угроза министра иностранных дел Грея уйти в отставку, если пацифизм в этой ситуации возобладает. Кстати, в партии войны тогда уже был Уинстон Черчилль, который курировал военно-морской флот.

Но кайзер Вильгельм явно не хотел, чтобы кто-либо вообще остался в стороне от войны с Германией. Он исписал все дипломатические депеши прямо-таки ленинскими пометками: «Ага, обычный обман!», «Он лжет!», «Грей — лживая собака», «Болтовня!», «предатели-славяне», «предатели-англичане». А на предупреждениях Сазонова, что Россия не оставит Сербию на растерзание, отреагировал: «Что ж, валяйте» и «Это как раз то, что нужно!». Потом, убаюканный донесениями своих генералов, что «все идет по плану, и каждый офицер знает, в какой точке Франции и Бельгии в какой момент ему надлежит быть», монарх взял инициативу в свои руки. В течение нескольких дней он успел объявить войну последовательно России, Франции, вторгнутся в Бельгию (уже предупрежденный, что это будет означать войну с Англией) – и только потом Австрия успела объявить войну России.

Процесс проходил не гладко – посол в Петербурге Пурталес по ошибке вручил две ноты об объявлении войны – как вариант с согласием России остановить мобилизацию, так и вариант с несогласием. А посол в Париже вынужден был проявить своеволие и не предложил Франции передать немцам «на время войны с Россией «в залог крепостей Туль и Верден, которые сначала будут оккупированы, а после окончания войны возвращены», ограничившись, как требовали из Берлина, лишь общими требованиями гарантии нейтралитета.

Как проигрывают неначатую войну

Давайте вернемся в 26 июля 1914 года – к разрыву Австро-Венгрии и Сербии. Ситуация была абсолютно не смертельная как для блока Центральных держав, так и для мира в Европе.

Итак, Австро-Венгрия нападает на Сербию. Дальше мяч на стороне России – воевать или нет. Если воевать, то необходимо объявлять войну Австрии первой – что уже не очень хорошо, и собирать силы для этой войны. Согласимся с Шлиффеном – Россия мобилизуется долго, практически месяц. Этого срока вполне могло хватить, чтобы сербские армии были разбиты.

В 1913 году Германия была готова к началу военных действий. Авиационный завод в Лейпциге

Какой будет смысл защищать Сербию в такой ситуации? Неясно. Германия же за этот срок вполне могла бы мобилизоваться полностью, выдвинуть свои армии на восточную границу и ждать. При нападении России на Австрию немцы ударяли бы России в тыл – ибо с Австрией существует договор известный всему миру, нарушать его нельзя – а вот Россия в случае поддержки Сербии нарушала Договор о нейтралитете 1904 года, что могло послужить поводом для отказа Франции от выполнения союзнических обязательств. То, что без нарушения нейтралитета Бельгии англичане бы не поддержали французов сегодня известно точно.

Но все-таки вероятнее вступление Франции в войну. Оно, впрочем, ничего бы не изменило – рубеж реки Рейн, который прикрывает основную часть границы Германии и Франции оказался непроходим даже в 1944 году – англичане и американцы простояли на Рейне полгода, имея десятикратное превосходство во всем, самолеты, танки и что угодно. Тем более легко было бы удержать эту линию в 1914 году, самыми скромными силами. А дальше жизнь любит победителей – на Сербию наверняка напали бы болгары. На Россию – Турция (в любом случае), Румыния (была обязана по договору с Тройственным Союзом), Швеция (ее участи в войне планировали и германский, и российский генштабы, но англичане это предотвратили). Италия вполне могла бы вспомнить о своих союзниках и напасть, как им обещала, на Францию.

Англичане же остались бы нейтральны, что вряд ли сильно ухудшило бы их репутацию как «коварного Альбиона», выступали бы с «мирными инициативами».

В общем, вероятность победы Германии при адекватном поведении ее руководства была крайне высока. Можно сколько угодно искать доказательства того, что у кайзера были проблемы с головой – и правда были – но генералы-то мыслили ровно в том же ключе. И домыслились.

Лиха беда начало

Итак. Германия с первых дней показала себя как сторона, плюющая на все писанные и неписанные международные правила и нормы. Ее агрессивность мгновенно повлекла отказ Румынии и Италии от военного взаимодействия с Рейхом – так были заключены договора, помогают только тем на кого нападают.

Увеличение противников Шлиффеновского воинства на западе на шесть бельгийских и 10 британских дивизий – это только в краткосрочной перспективе; перспективу иметь дело с самым большим в мире британским флотом и вообще вступить в войну с потенциально самым сильным врагом из имеющихся в тот момент на планете Земля. Англичане, как уже говорилось выше, повлияли на Швецию – и на союзную себе Японию, которая не сказать чтобы сильно повредила немцам своим объявлением войны, но, по крайней мере, обеспечила России надежный тыл на дальнем Востоке, что было весьма важно.

Как справедливо хотя и несколько пристрастно, заметил тот же адмирал Тирпиц «Наши враги получили богатейший материал для клеветы на нас, ибо после ультиматума Сербии, отклонения греевского предложения о созыве конференции и формального объявления войны России и Франции мы вдобавок ко всему еще вторглись в Бельгию. Как сомнителен и двусмысленен был бельгийский нейтралитет и его вооруженная защита по инициативе Англии! Только наша полная неспособность в политике дала этой стране легендарный венец мученичества. Повсюду мы предупредительно облегчали игру нашим врагам».

Смешно, но главной причиной необходимости такого странного «плана» генералы объявили неспособность Германии вести долгую войну, ибо «экономика не выдержит». В итоге именно следование взятым с потолка планам привело к по-настоящему долгой войне, которую именно экономика выдержала, не выдержала армия.

Химик Фриц Габер придумал способ получения селитры из азота воздуха, чем решил проблему обеспечения порохом. Идея французов отвести войска перед войной на 10 км от границы передала в руки немцев без боя важные месторождения железной руды, а гуманист и суперменеджер Вальтер Ратенау сумел на пару с Людендорфом так организовать военную экономику, что и в 1918 году она работала и давала нужный результат. Правда методы применялись весьма похожие на гитлеровские – депортация населения оккупированных территорий на военные заводы под угрозой расстрела – но война все списала.

Продолжение следует.

Фото: ru.wikipedia.org, historic.ru