Ян и Йен

Вступление

Мои маленькие слушатели! Сегодня я расскажу вам новую сказку. Она про то, как делать и как продавать. Вы помните американскую пословицу – дай тому, кто придумал что-то десять долларов, тому, кто это сделал – сто и тому, кто продал это – тысячу. Знаете? А теперь забудьте ее!

Все это – неправда! В любом деле нужен тот, кто делает – красиво, умело, ярко. Нужен и тот, кто это с блеском подаст. И продаст. Но и тот, кто это все купит – он тоже необходим. А самое главное, что вам нужно – это быть самими собой. Делать то, что вам нравится. Об этом и пойдет рассказ

Жили-были не так давно, а, может, и сейчас еще живут – Ян и Йен.

Они были друзьями, хотя часто ссорились и даже дрались не на жизнь, а насмерть. Подравшись, они не мирились, а некоторое время исподлобья смотрели друг на друга и рассказывали другим небылицы про того, с кем поссорились. Потом, конечно, мирились, причем делали это так, словно бы ссоры никогда и не было.

Ян был рыжеволосым мальчиком, а Йен – светловолосым. Когда-то Йен хотел походить на Яна. Тогда он достал глины и выкрасил ею свои волосы, а наутро, искупавшись в реке, увидел, что волосы у него все же белые-белые и понял, что его натура – не такая, как у Яна, хотя они и друзья.

В истории Яна не было случая, чтобы он хотел походить на Йена, да и то сказать: как из рыжих волос можно сделать что-то еще, например, белое? В муке, что ли, вываляться? Ян же хотел походить на свирепого вепря, поэтому рыжие волосы были здесь очень кстати. Вы спросите, на кого хотел быть похожим вепрь? Этого никто не знает и вряд ли теперь узнает – вепрь умер.

Очень желая быть похожим на вепря, Ян в своей столице поставил статую вепря, сокрушающего чешуйчатого дракона. Кого подразумевал под драконом Ян, неизвестно, по-видимому, он просто изобразил нечто, диаметрально противоположное вепрю.

В период своего противостояния с Яном Йен тоже создал памятник, на котором прекрасный рыцарь сокрушал дракона. Под драконом Йен подразумевал Яна, конечно! Йен не мог изобразить Яна в образе вепря, как того хотел бы Ян, потому что прекрасный и изящный рыцарь вепря одолеть уж никак не мог – а дракона – вот, пожалуйста!

К слову сказать, прекрасная Иова, втайне вздыхающая то по Яну, то по Йену, взяла как-то и приколола рисунок с рыцарем себе на платье – до того он ей понравился! С тех пор она считала этот символ – рыцаря, повергающего дракона – своим символом, и знать забыла, кто тут был Ян, а кто – Йен.

Ян жил на равнине, плоской, как блин, но плоским сам не был. Йен жил в лесу. Лес был таким большим, что Йену приходилось идти по нему много часов, пока он не выходил к берегу широкого пролива, за которым простиралась земля Яна. Его уже обычно поджидал Ян на своем корабле, и они вместе смеялись, шутили, охотились – в общем, проводили время вместе.

Однажды у Яна сломался его драгоценный корабль. Мы говорим так потому, что Ян очень дорожил своим кораблем и всюду на нем плавал. Говорят, что он даже доплыл до земли, где жили синие люди! Действительно ли в их жилах текла синяя кровь или же они просто обмазывались синей глиной для забавы, не знаю, только говорили, что одна синяя девица прижила от Яна ребенка. Поэтому Ян часто наведывался к ней в страну, чтобы проведать малыша.

Да и непросто было отказать Яну! Он был очень веселый и общительный. А Йен – наоборот – печальный и молчаливый. Ну, так вот, у Яна сломался его корабль и он горевал, сидя на берегу, что теперь долго не увидит малыша. Подошел к нему Йен и спросил: о чем это Ян так горько плачет? Йен спросил об этом так, как он всегда это делал: смотря в сторону и сквозь зубы, как о чем-то незначительном. Йен стыдился своих чувств, которые в нем, конечно, бурлили, и скрывал их. Ему казалось, что его чувства – это совсем не то, о чем стоит рассказать другим. Ян же, наоборот, заливался слезами и выглядел при этом очень естественно и красиво.

Дрожащей рукой Ян протянул Йену обломок топора, который он сломал, когда пытался починить корабль. Йен взял обломок и спросил Яна, как работать топором. Ян объяснил.

На другой день Йен принес Яну новый топор. Железка была та же самая, но ручка! Такой ручки Ян никогда не видел! Она лежала в руке, как будто была с нею одно целое. Топором хотелось работать и работать. Впрочем! – так хотелось сделать как раз Йену, but Jan (но не Яну).

Ян хотел, чтобы корабль был как-то сам уже готов, и он стоял бы на мостике, зорко вглядываясь вдаль. Вот Йен и занялся делом!

Поскольку Ян давно уже строил корабли и все про них знал, он научил Йена. В какой последовательности его строить и как чинить. После этого Ян некоторое время поскакал по берегу вокруг Йена, уже совершенно счастливый, а потом убежал. Йен строил и строил. Ян приходил и спрашивал, как идут дела. Видя, что все более-менее двигается, он убежал надолго.

Через некоторое время Йен узнал от него, что Ян успел «надрать задницы», как он сам выразился, паре десятков длинных и похожих друг на друга белобрысых мальчишек, пяти толстым курчавым мальчишкам, одному черноволосому забияке и «завалить» (Ян так и сказал) девять разнообразных и разноволосых девиц. Ян все это рассказывал, сидя на песке и угощая Йена своим кушаньем, в котором он был мастер. Йен слушал, мрачно пережевывая пищу. Ему было очень интересно, вокруг Яна всегда была жизнь в полном смысле этого слова, мрачность же происходила просто от усталости Йена от вечной его работы.

Once upon a time работа была закончена, и взглядам Яна предстал великолепный корабль. Основой его был киль сложной формы, который принимал на себя удар морской волны, длинной и высокой на этом белобрысом море, на берегу которого они сидели. Корабль умел переваливаться через эту волну, «принимать» ее.

Ян был потрясен. Он ничего не рассказывал Йену о том, как делать такие корабли! Йен, казалось, был потрясен не меньше! То, насколько он велик, он понял только из слов Яна, сам бы он никогда не догадался об этом. Он сделал такой корабль и для себя и с тех пор сам строил корабли.

Построил он первый корабль и для Иовы, когда к ней сватался – ведь у Яна была уже девушка – даже жена! – а у Йена не было! Кстати, свел их как раз Ян. Он как-то приплыл на корабле к Иове и сказал ей строго: садись! Иова послушно села. Ян взялся за весла и они отплыли. У Иовы не было никаких иллюзий относительно намерений Яна, а он привез ее к Йену, они поднялись на отвесную скалу, на которой жил Йен, и Ян просто толкнул Иову тому в объятия.

Потом Ян устроил пир – он же был мастер в угощениях и пирах! – и они славно повеселились. Иова после этого не осталась с Йеном, но Йен построил для нее особый корабль и она могла теперь плавать к Йену сама, что она и делала. Ее корабль Йен сделал больше для рек, а не для моря, он не «принимал» волну, а резал ее, словно нож. Потому что речная волна – это совсем другое дело – она мельче и круче морской, но вместе с течением реки становится подчас опасней, поэтому разделываться с ней надо одним ударом крепкого дубового киля.

Однажды Йен пригласил Иову пожить у него подольше. Для нее он выстроил дворец. Был он не очень красив, зато во дворце кушанья подавались на самодвижущихся треножниках, прямо как будто сделанных Гефестом, богом Огня и Железа. Да Йен и был самим Гефестом!

Так вот, дворец был ладен и функционален, но красоты ему недоставало. Ян, когда увидел его, долго катался по камню от смеха. И что – спросил он – это – дворец? Это даже не сортир! Ты что-нибудь можешь вообразить, кроме прямых линий? Йен не обиделся – Ян был прав. Йен попросил Яна сделать статую для него возле дворца – так он мог его как-то украсить.

Ян сделал. Было для него это, как два пальца…ну, вы меня поняли. Получилось очень даже неплохо, по мнению Яна, когда он смотрел на свое творение, высунув язык и слизывая соленый пот со своей щеки. А, по мнению Йена, это было просто чудо!

Три грациозные девушки в танце образовывали сложный узор из рук, ног, голов и всего того, от чего голова шла кругом. Йен упрятал подальше свое собственное произведение – в отсутствие Яна он и сам начал делать скульптуру, но была она…в общем, он ее спрятал.

Со временем друзья превратились в мужчин и забыли о своей дружбе. Йен стал Мастером, а Ян – Актером, Художником. Йен делал для людей разные вещи и мрачно приносил их на берег, откуда их забирал Ян и продавал, строя смешные и ужасные рожи своим покупателям и разыгрывая перед ними истории, которые неизменно заканчивались покупкой.

Они – каждый – придерживались своей манеры жить. Йен считал, что основой жизни и благосостояния должен быть упорный труд от зари до зари, и этого – достаточно. Ян же считал, что этого как раз недостаточно и, поработав, ты должен еще и все это продать – а как это сделать, когда у тебя уже не осталось сил? Кто купит у смурого и понурого продавца? Нет, только у веселого и азартного! Поэтому, решил Ян эту задачу, ты должен не работать от зари, а найти тех, кто нуждается в твоем ловком языке, смешных шутках и веселом нраве.

Как это обычно бывает, во все вмешались деньги. Ян их не считал и не ценил. Йен же, напротив, был очень экономен. Однажды Ян решил, что берег, на котором он забирал поделки Йена, очень уж неприспособлен для хранения их под открытым небом. Ян занял берег и поставил там город. Йен сначала не был против, поскольку не жил на этом берегу.

С течением времени ему перестало это нравиться, и он разрушил город Яна.

Когда Йен пришел, закованный в сталь, Ян, просто молча, встал и ушел. Йен остался один. На пустом берегу остался прекрасный город Яна, который Йен кое-как восстановил. Вместо прекрасных башен он построил ажурные конструкции из стекла и бетона – они были не так красивы, зато функциональны, а главное – Йен больше ничего не умел.

А Ян в это время был в своей далекой стране, где жил его сын. Сын вырос, его волосы не были рыжими, как у отца, они были прямыми и светлыми и напомнили Яну волосы Йена. Сыну не был нужен отец, который казался ему странным с его любовью к красоте формы и красоте отношений в ущерб самому необходимому и он прогнал его домой. Но дома Яну уже не сиделось. Он поплыл на берег, который оставил Йену, и заварилась нехорошая драка.

Все, что стороны давно хотели сказать друг другу, вылилось в этой драке.

- «Ты – верхогляд, ты несерьезен!» – кричал и бил один.

- «Посмотри на себя, кретин, ты просто моральный урод» – кричал и бил другой.

Йен победил – у него были кулаки, накачанные от ежедневной работы и потом он считал жизнь не такой уж веселой, как Ян, чего уж в ней миндальничать? Кто идет до конца, всегда побеждает.

Ян ушел во второй раз, теперь уже сильно хромая. Йен смотрел ему вслед. Вместе с Яном уходило его детство и юность, может быть – уходила сама жизнь. Йен этого не знал тогда, но уже после, когда начал войну уже с Иовой (положим, она начала первой!), ему не захотелось стрелять в нее. Он оставил Ионе всю страну, которую она хотела взять себе (зачем – дура! – зачем?) и ушел, как Ян. Иова даже не пробовала поселиться на отвоеванной земле. Она заткнула прорехи в стенах Йениных крепостей комьями земли и удалилась к себе. Зачем была ей Йенина земля? Безумие овладело ею, как раньше Йеном. Безумие – заразная штука!

Йен же как раз пришел в себя. Печально он вернулся в свой дворец. Печально смотрел он на статую, которую давно изваял Ян. Печально взял он свой корабль и поплыл к Яну. Когда он приплыл, Ян стоял на площадке своего замка и смотрел на пролив. Он подал руку Йену, словно бы ничего не случилось, и сказал: «быть или не быть? – вот в чем вопрос»…

– Быть! – сказал Йен, – Быть! Смотри, я сделал для тебя поезд. Смотри – я прорыл туннель под нашим проливом. Ты будешь ездить ко мне за просто так!

– А зачем? – спросил Ян. Жизнь уже немного утомила его – всегда веселого и заводного. Зачем все это?

Йен, как помним, придерживался той позиции, что вино, раз разлито, надо пить, несмотря на то, что не хочется.

Он сказал:

– Чувство жизни вернется. Обещаю. Я тоже, Ян, ее не чувствую, жизнь. Давно. Но не в этом дело. Просто надо бегать до конца. Сытость придет!

И они засмеялись, вспомнив, что когда они были детьми и проголодались, Ян как-то накормил Йена лепешками из травы и все ходил и приговаривал: «сытость придет».

Сытость придет! Друзья знали это, как то, что для того, чтобы она пришла, сначала необходимо как следует проголодаться.

Послесловие

Далеко-далеко, во глубине своей земли живет старенький Йен. Земля у него красивая и добрая, но он, по свойству своего характера рисует ее страшной и угрюмой – один сплошной лес. И хотя он живет в прекрасном городе, который сам выстроил, он рисует, будто живет на острове, кругом которого – вода.

Он рисует так потому, чтобы было легче изобразить в углу картины маленький пароходик, который спешит к нему, везя новогодние игрушки ему, Ену. А также всем жителям его страны. Кто же дед Мороз – спросите вы? Конечно же, Ян! Ян стоит на мостике маленького парохода и вглядывается вдаль – где же Йен? Понравятся ли ему мои подарки?

Так рисует Йен. Так ему проще высказать все то, что он думает о своем друге.

А Ян? Что же рисует он?

Ян тоже глубокий старик. Он берет горн и по привычке льет металл, только уже не бронзу, а сталь. Он делает себя – молодого. Юноша сидит на берегу и смотрит на пролив. Кого-то ждет? Йена? Ян молчит. Не говорит. Это – слишком личное. Даже для актера, который привык быть на людях. Юноша просто сидит и смотрит на пролив. Мимо него проплывают паромы из страны Йена. Паромы ходят каждые 20 минут. Юноша считает их – 200, 300.

Наверное, на следующем приедет Йен.