Эксперты, политические деятели и главы государств, ведущие экономисты и юристы – каждый из них готов предоставить свои прогнозы о сроках завершения мирового экономического кризиса и в подробностях описать симптомы оздоровления экономики. Гипероптимистичные прогнозы противостоят аргументам скептиков, предрекающих миру вторую Великую депрессию. В ситуации, когда истина всегда где-то рядом, нам остается лишь следить за экономической обстановкой и оценивать свои личные достижения по выходу из финансового Армагеддона. Executive представляет дайджест последних публикаций ведущих изданий по «кризисной» тематике и ряд прогнозов экспертов относительно сроков завершения кризиса.
На цыпочках из рецессии
Как скоро мы сможем с уверенностью заявить о завершении рецессии? Каждый из нас будет судить о наступлении ее конца по собственным критериям. По мнению министра экономики, промышленности и занятости Франции Кристин Лагард, чей материал The crisis demands we finish what we started 7 октября 2009 публикует издание Financial Times, 2009 год для всех будет сложным, а вот выход из кризиса начнется уже в 2010 году. Одно из необходимых условий - создание новых рабочих мест и установление порядка и дисциплины в финансовом секторе. Только после победы над безработицей заявления о завершении кризиса можно считать уместными. Сегодня, несмотря на некоторое улучшение ситуации, реальных поводов праздновать победу все еще нет.
В 2008 году на глобальную финансовую катастрофу правительства ведущих стран ответили решительными мерами – в том числе приняли решение о глобальной перестройке экономического мироустройства. Кризис показал – если всем вместе взяться за дело и проявить коллективную волю, это поможет стабилизировать ситуацию. Это касается, в том числе, и введения более строгих правил регуляции работы банковского сектора.
В итоге красные фонари постепенно начинают менять свет на зеленый, но мы все равно остаемся в опасности. Во-первых, нам предстоит найти правильную стратегию выхода и определить оптимальное время для ее внедрения – и, самое главное, осуществлять эти действия согласованно с другими странами. Выходить на цыпочках из рецессии невероятно трудно. Требуется ликвидация дисбалансов и борьба с безработицей, а также четкое понимание того, когда и в каких областях в дальнейшем будет происходить подъем. Мы дали нашему «больному» «костыли», и если отобрать их слишком рано, то первые признаки выздоровления быстро сойдут на нет, доверие инвесторов опять будет утрачено, что отбросит нас в еще более глубокий кризис. Несвоевременный выход может оказаться более рискованным, нежели поддержка и стимуляция экономики еще в течение нескольких кварталов, считает Лагард.
Осознавая все риски, Франция не может обременять последующие поколения слишком большим бюджетным дефицитом. Поэтому несмотря на временные трудности, эта страна полна решимости проводить структурированное сокращение дефицита бюджета.
Кроме того, необходимо найти правильный баланс между восстановлением и обеспечением финансовой стабильности и внедрения эффективных инновационных мер, позволяющим банкам осуществлять свободную конкуренцию.
Также нужно тщательно присмотреться к стандартам бухгалтерского учета. Соответствующие органы должны обозначить свое видение этой ситуации и определить конечную цель, убедившись, что это не будет способствовать дальнейшей нестабильности в этой области.
Еще одна важная задача состоит в том, чтобы убедиться в способности банков работать с большим количеством капитала лучшего качества, что при этом не будет препятствовать их способности оказывать финансовые услуги частным лицам и компаниям. В Европе, где банки играют очень большую роль в финансировании экономики, это имеет особое значение.
И, наконец, страны G20 должны прослушивать к беднейшим странам и поддерживать их. Нельзя делать вид, что поскольку мы развивающиеся страны и имеем свои трудности, то имеем право не обращать внимание на бедных и нуждающихся в помощи. Половина пути уже пройдена, заключает Лагард. У нас есть выбор: вернуться обратно или двигаться вперед к безопасному финансовому будущему. Даже если банкиры будут возражать, рано или поздно они осознают необходимость реформ в интересах каждого.
Рецессия в своей лучшей форме
Сэр Мартин Соррел, исполнительный директор рекламного гиганта WPP, поддерживает теорию о том, что мировой экономике предстоит восстановление по траектории LUV. Это значит, что в Западной Европе экономика будет восстанавливаться по L-образному графику, в Северной Америке – по U-образному и V-образному в Индии, Бразилии, России и Китае. Заметка How many shapes can a recession take?, в которой рассматриваются эти и другие схемы выхода из кризиса, вышла 30 октября 2009 года в британской Guardian.
Вообще теория LUV-образного выхода из кризиса принадлежит Стелле Доусон из Thompson Reuters. Однако сам Соррел также имеет привычку периодически пополнять экономический лексикон. Именно ему, например, принадлежит концепция «ванны» и другие не менее яркие определения. Существуют и другие метафоры, которые описывают различные пути, по которым страны могут выйти из экономического спада, в том числе идеи «саксофона» и «перевернутого квадратного корня». Рассмотрим некоторые из них.
L-форма. Подразумевает период экономического застоя, граничащего с депрессией. Например, состояние экономики Японии в 1990-е годы или Великая депрессия 1930-х годов. Ранее Соррел охарактеризовал нынешний спад именно этой формой, подразумевая, что экономике предстоит медленное и длительное восстановление.
U-форма. Экономика в этой форме характеризуется более слабым и медленным восстановлением, нежели в V-случае. Известный экономист, профессор экономики Университета Нью-Йорка Нуриэль Рубини предупреждал, что восстановление мировой экономики будет иметь скорее U-, чем V-образную форму. По его словам, никаких предпосылок для быстрого восстановления экономического здоровья нет.
V-форма. Характеризуется кратким спадом и резким интенсивным восстановлением. Пример - экономика Великобритании в начале 90-х годов. Министр финансов Великобритании Алистер Дарлинг в июле весьма оптимистично заявил, что нечто подобное может случиться и на этот раз.
W-форма. В этом случае после спада экономика возвращается к росту в течение нескольких кварталов, а затем ее опять ожидает спад. Такая ситуация характерна для США - в 1980 году страна погрузилась в рецессию, в начале 1981 года в ее экономике наметился рост, но в том же году опять был зафиксирован упадок.
Форма саксофона. Согласно этому сценарию ВВП страны сначала растет, затем резко падает, перед тем как выровняться.
«Ванна». Такую причудливую метафору Соррел придумал в 2001 году, чтобы охарактеризовать спад, вызванный взрывом «технического пузыря». «Мы все находимся на дне ванны», - заявил он тогда.
Форма перевернутого квадратного корня. Эта идея принадлежит Джорджу Соросу. Специфика заключается в достижении дна и невозможности подняться за счет V-формы, что чревато долгим нахождением на дне.
Как чувствует себя самый тяжелобольной?
В материале Back to the Bubble, опубликованном в издании The New York Times 28 октября 2009 года, Николя Бавере – известный французский юрист, историк, экономист и писатель характеризует нынешнее состояние мировой экономики не очень оптимистично и не разделяет позитивный настрой отдельный государственных деятелей.
Спустя лишь год после краха Lehman Brothers крупнейшие американские финансовые учреждения вновь заявляют о получении рекордной прибыли и бонусов. На эти цели в этом году этот сектор потратит около $140 млрд, только на нужды Goldman Sachs будет выделено $23 млрд. Между тем, их более ответственные европейские коллеги уже пытаются возместить ссуды, в свое время выделенные опустошенными правительствами для поддержки этих компаний, отмечает автор.
Однако, несмотря на оживление банковского и финансового секторов, кризис продолжается, пишет Николя Бавере. В развитых странах показатели безработицы превышают 10% от общего числа экономически активного населения. Это время безудержных корпоративных банкротств и повальных семейных долгов. Дефицит и государственный долог в США и странах Евросоюза растут. Увеличивается отчуждение между растущим рынком развивающихся стран и рынками промышленно развитых государств.
Все это является свидетельством того, что нынешнее восстановление нежизнеспособно. Налицо повторение ошибок после 2001 года, восстановление экономической модели, которая и привела в прошлом году к краху фондовой биржи. И что еще хуже, уменьшение за счет государственных финансов веса центральных банков в развитых странах делает капитализм очень уязвимым. Что касается редких политических инициатив, начиная с осени 2008 года, то их хватило только на то, чтобы спасти банки, удержать дефляцию и поддерживать протекционизм. Такая стратегия, по мнению автора, обречена на провал вследствие ряда факторов, основные из которых:
- отсутствие координации политических действий государств
- плохие экономические модели в банковском секторе
- отказ G20 предпринимать активные действия относительно новой резервной валюты.
По сути, мир переживает не финансовый, а глобальный экономический кризис, который означает конец превосходства США в мировой экономике. Это ослабляет монополистическую капиталистическую власть Запада, особенно в свете растущей потери уверенности в возможности развитых стран в саморегуляции. Америка и США должны отказаться от идеи возвращения к экономике «мыльного пузыря», координировать свою экономическую политику, обновить свои институты и экономические модели. Только в этом случае им удастся найти выход из кризиса и восстановить порядок и законность, необходимые для реформы глобального капитализма. На настоящий же момент ясно, что они пока не в состоянии это сделать, заключает Николя Бавере.
Фото: pixabay.com
Мир переживает не просто экономический кризис, а кризис экзистенциальный, когда существующая модель полностью выработала свой ресурс и сейчас хоронит пассажиров под своими обломками.
Можно, конечно, опять рассмотреть вопрос со статистикой в руках.
А можно немного отвлечься и проделать небольшой экскурс в историю.
На эту тему есть двольно любопытные цитаты, так сказать, приветы из прошлого:
============================================================
Я считаю, что во всех развитых странах, где мотивом производства является максимальное извлечение личной прибыли, конкурентная экономическая система станет недееспособной. Когда это произойдет, социализм в конечном счете будет навязан диктаторским режимом. Это вызовет ожесточенное сопротивление как рабочих, так и их работодателей, потому что часть рабочих тьакже получала выгоды от этой системы…
…Я не марксист… Ленин преодолел иллюзии относительно рабочих и со временем подверг их принудиловке… Человеческая природа одинакова и у нанимателей и у рабочих… алчна. И алчность ведет к катастрофе…
…Переход не будет добровольным, его осуществит диктаторский режим. Все участники процесса промышленного производства смирятся с этим режимом, который они неохотно признают как меньшее зло, чем полная экономическая катастрофа, к которой, похоже, ведет нынешняя система частного предпринимательства. Я надеюсь, что, если диктаторский режим, который я предвижу,, сможет исполнить свой революционный мандат, он впоследствии будет заменен более мягким режимом, который будет более демократичным представителем субъектов мирового государства, которое, я верю, должно быть основано на какого-то рода мировой диктатуре…
Люди не обречены на то, чтобы над ними была установлена диктатура. Но, когда возникает диктатура, это - возмездие за неограниченный эгоизм и антиобщественное поведение. Я боюсь, что стабилизация современного мира, по крайней мере в материальном отношении, невозможна без некоторой степени диктатуры…''
Арнольд Тойнби, профессор истории Гарвардского университета.
Из книги ''Choose of Life: A Dialog'', 1976, (Гл. 1.5)
====================================================
Вспомните положение дел в капиталистических странах 2,5 года тому назад. Рост промышленного производства и торговли почти во всех странах капитализма. Рост производства сырья и продовольствия почти во всех аграрных странах. Ореол вокруг САСШ (Северо-Американские Соединенные Штаты) как страны самого полнокровного капитализма. Победные песни о «процветании», низкопоклонство перед долларом. Славословия в честь новой техники, в честь капиталистической рационализации. Объявление эры «оздоровления» капитализма и несокрушимой прочности капиталистической стабилизации.
Так обстояло дело вчера. А какова картина теперь?
Теперь - экономический кризис почти во всех промышленных странах капитализма. Теперь - сельскохозяйственный кризис во всех аграрных странах. Вместо «процветания» - нищета масс и колоссальный рост безработицы. Вместо подъема сельского хозяйства - разорение крестьянства. Рушатся иллюзии насчет всемогущества капитализма вообще, всемогущества североамериканского капитализма в особенности. Все слабее становятся победные песни в честь доллара и капиталистической рационализации. Все сильнее становятся пессимистические завывания насчет ошибок капитализма.
Теперь, когда мировой экономический кризис развертывает свое разрушительное действие, спуская ко дну целые слои средних и мелких капиталистов, разоряя целые группы рабочей аристократии и фермеров и обрекая на голод миллионные массы рабочих, - все спрашивают: где причина кризиса, в чем его основа, как с ним бороться, как его уничтожить? Измышляются самые разнообразные теории кризиса. Предлагаются целые проекты «смягчения», «предупреждения», «ликвидации» кризиса. Буржуазные оппозиции кивают на буржуазные правительства, которые, оказывается, «не приняли всех мер для предупреждения кризиса». Демократы обвиняют республиканцев, республиканцы - демократов, а все вместе - группу Гувера с ее «Федеральной резервной системой», которая не сумела обуздать кризис.
Нынешний кризис нельзя рассматривать как простое повторение старых кризисов. Он происходит и развертывается в некоторых новых условиях, которые необходимо выявить, чтобы .получить полную картину кризиса.
Не может быть никакого сомнения, что в связи с развивающимся кризисом борьба за рынки сбыта, за сырье, за вывоз капитала будет усиливаться с каждым месяцем, с каждым днем. Средства борьбы: таможенная политика, дешевый товар, дешевый кредит, перегруппировка сил и новые военно-политические союзы, рост вооружений и подготовка к новым империалистическим войнам, наконец - война.
Я говорил о кризисе, охватившем все отрасли производства. Но есть одна отрасль. которая не захвачена кризисом.
Эта отрасль - военная промышленность. Она все время растет; несмотря на кризис. Буржуазные государства бешено вооружаются и перевооружаются. Для чего? Конечно, не для беседы, а для войны. А война нужна империалистам, так как она есть единственное средство для передела мира, для передела рынков сбыта, источников сырья, сфер приложения капитала.
Вполне понятно, что в этой обстановке так называемый пацифизм доживает последние дни, Лига наций гниет заживо, «проекты разоружения» проваливаются в пропасть, а конференции по сокращению морских вооружений превращаются в конференции по обновлению и расширению морского флота.
Это значит, что опасность войны будет нарастать ускоренным темпом.
И.В. Сталин (из Политического отчета Центрального Комитета XVI съезду ВКП(б), 27 июня 1930 г.)
Да уж, после цитат, представленных Романом Еремяном, приходится признать, что «марксист» Сталин иногда понимал природу современного кризиса перепроизводства гораздо лучше, чем теперешние финансисты-экономисты… А если попытаться осмыслить генезис последнего кризиса перепроизводства с марксистских позиций? Это могло бы выглядеть примерно так:
Накануне индустриальной революции 18 века предпринимателям, лишённым возможности получения наследства, была предоставлена возможность формировать собственный капитал за счёт акционерного финансирования. Таким образом, имущество, передаваемое по наследству, фактически перестало быть мерой объективизации ответственности предпринимателя перед обществом за сохранение культурных традиций, по прежнему обеспечивающих преемственность в передаче совокупных навыков производительного труда, однако справляющихся с этим не так быстро, как того требовала наступающая эпоха индустриализации. В освобождении капитала от сковывавших его движение культурных традиций и наследственных обязательств были заложены огромные инновационные резервы. Реализация прогрессивных идей, ранее блокировавшихся традиционной системой фамильных предприятий, перевела организационно-техническое оснащение труда на более высокий уровень, резко повысив инновационно-производительные возможности общества.
С другой стороны, в новых условиях общество утратило вещественные гарантии того, что деятельность предпринимателя будет и далее хотя бы частично согласовываться с ценностями созидательного труда, испокон веков охраняемыми институтом наследования. Отныне, в условиях свободы от имущественного залога, без всякой связи с наследственными обязательствами, предприниматель мог беспрепятственно засорять общественное сознание субъективными, корыстно-искажёнными представлениями о ценности произведённых им товаров и услуг. Так был дан старт глубоким регрессивным изменениям в обществе, сопровождаемым истощением природных богатств и богатств человеческих качеств. Глубина общественного регресса увеличивалась по мере того, как акционерный капитал утрачивал остатки зависимости от устаревших институциональных порядков, основанных на частной собственности и её наследовании.
Наиболее ярко акционерный капитал демонстрировал свою негативную сторону в периоды кризисов, приобретших к середине 19 века мировой масштаб и циклическую динамику (1825, 1836–1838, 1847 гг.). Разворачивались они по одному сценарию:
1. Посредством акционерного финансирования формируется капитал (другими словами, капитал берётся в долг у общества под обязательства производства товаров и услуг с необходимой обществу инновационной составляющей, которая способна обеспечить не просто возврат долга, но возврат долга с процентами (дивидендами));
2. В условиях, когда субъективные представления предпринимателя не подкреплены имущественным залогом, часть долга возвращается товарами и услугами с избыточными, бесполезными или вредными качествами, на производство которых у общества впустую отнимаются его производительные возможности;
3. Сектор производства товаров и услуг, ненужных с точки зрения их производительного использования, расширяется до тех пор, пока предпринимателю (чаще не одному, а в сообществе с другими «предпринимателями») удаётся с помощью потребительских кредитов и рекламы поддерживать в обществе постоянно нарастающий потребительский зуд и удерживать общественное сознание в дезориентированном, искажённо-гипнотическом состоянии («...Несмотря на существование конкурирующих фирм, общее воздействие рекламы направлено на стимулирование жажды потребления, – отмечает, например, Э.Фромм. – Все фирмы помогают в этом друг другу посредством рекламы; у покупателя остается лишь сомнительная привилегия выбора между несколькими конкурирующими марками товаров... Более того, промышленность оказывает влияние на вкусы населения так же и тем, что не производит товары, которые были бы более полезны людям, но менее прибыльны» [Фромм Э. Иметь или быть? С. 184 – 185.]);
4. Как только в общественном сознании наступает прозрение, и противоестественный потребительский зуд утихает, спрос на ненужные товары и услуги снижается. Производительные мощности, задействованные в производстве бесполезных товаров и услуг, оказываются не у дел и начинают простаивать. Общество безуспешно пытается вернуть долги, лихорадочно избавляясь от пустых акций;
5. Существенный пересмотр ожиданий (в сторону понижения темпов будущего роста) резко снижает стоимость акций. Возникает паника на биржах ценных бумаг, цепные банкротства, каскадный спад товарного производства, распространяющийся на все элементы единой системы общественного разделения труда. Из-за массовой безработицы предложение наёмного труда значительно превышает его спрос со стороны производительного капитала, уцелевшего в кризисе. Ужесточившаяся конкуренция между рабочими вынуждает их соглашаться на любую заработную плату, которую устанавливает капиталист, нередко даже на ту, что ниже стоимости рабочей силы. Снижение жизненного уровня, обнищание населения сопровождается взрывами социального недовольства, войнами.
Выход из кризиса становится возможен после того, как ресурсы, задействованные в секторе производства ненужных товаров и услуг, перенаправляются в сектор производства товаров и услуг, более полезных с точки зрения их производительного использования. Как только «лишним» производительным возможностям находится полезное применение, акционерный капитал в своём движении направляется на новые ориентиры. Общество вновь даёт капиталы в долг. Сначала осторожно и неохотно, затем охотно и всё более неосторожно. Предприниматель, освобождённый обществом от наследственных обязательств, безответственно возвращает часть долга товарами и услугами с избыточными, бесполезными или вредными качествами. И так далее.
Единственной объективной мерой удовлетворения как актуальных, так и потенциальных потребностей общества (человечества), а следовательно и основной мерой ценности товаров и услуг, производимых на средства, взятые в долг у общества, является мера экономии общественного труда. Не мера затрат общественного труда, к оценке которой чаще всего призывали создатели трудовой теории стоимости, а мера именно экономии общественного труда. То есть товары и услуги обладают тем большей экономической ценностью, чем более они увеличивают богатство человеческих качеств, измеримое способностями человека к трудосбережению в процессе практического освоения им всех внутренних (телесно-физических и духовно-психических) и внешних (природных) ресурсов.
В акционерных предприятиях, являющихся, по сути, «общественными», ни один работник, ни одна минута его времени, не могут быть задействованы в производстве товаров и услуг с избыточными, бесполезными или вредными качествами. Свобода в производстве товаров и услуг такого рода не может быть ограничена насильно, но организация их производства допустима лишь на основе унаследованного капитала, в частном порядке, и никак не допустима на основе капитала, заимствованного у общества посредством акционирования.
Чтобы планомерно предотвращать расточение производительных сил в попытках воплощения предпринимательских идей, несостоятельных с позиции экономии труда (предполагающей, кроме трудосбережения как такового, также повышение безопасности результатов и условий труда), предприниматели, распоряжающиеся акционерным капиталом, должны быть поставлены под строгий (диктаторский) надзор со стороны ассоциации представителей труда (пролетариата).
Диктатура в выходе из порочного круга, образуемого постоянными и всё более углубляющимися кризисами перепроизводства, действительно нужна. Но если диктатура будет насильственной, будет ещё хуже. Насилие – не самый умный метод разрешения общественных противоречий…
Зачем все так сложно?!!
1- в статье политики высказали свои пожелания, что получится - время покажет.
2- экономика из материальной плоскости существенно сместилась в виртуальную - спекулянты ''правят бал''. Если спекулянты совсем ''загнутся'', что маловероятно, то от этого никому, кроме них, хуже не станет.
Нет кризиса перепроизводства, есть кризис стремления опередить всех и вся в погоне за накоплениями, хотя, для чего накапливать, никто объяснить не может... Лекарство - классику нужно перечитывать о скупом рыцаре ;)
Хочется съязвить, что обсуждаемые экономистами сценарии выхода из кризиса V, W, L или U-образно, Россиянам, возможно, не подходят. Известно же, что русскому хорошо, то немцу смерть! И наоборот… Так, может быть использовать кириллицу!?
Вот, экс-министр экономики Евгений Ясин считает вероятным Щ-образный сценарий, когда после лихорадки спадов и подъёмов всё уйдёт ещё ниже. Или вот, Виктор Геращенко вечером с Тиграном Кеосаяном говорил о Ц-образном, например – также с падением «ниже плинтуса».
Меня вот лично, особенно веселят Ж (шутка Михаила Хазина о загадочном статистическом росте одних базовых показателей с одновременным падением не менее важных других) или ПИПЦ (собственная ухмылка) образные кривые, не имеющие, очень хочется надеяться, ничего общего с действительностью.
Если бы любовь к творчеству Пушкина могла отвратить спекулянтов от желания ''править бал'', человечество давно бы развивалось безкризисно;)... Кстати, накопления ради накоплений привлекают мало кого из предпринимателей. ''Стремление опередить всех и вся'' имеет более фундаментальное основание, и стремление это имеет мало общего с тягой к накопительству как таковому.