Алексей Каптерев «Мастерство презентаций. Как создавать презентации, которые могут изменить мир», - М.: «Манн, Иванов, Фербер», 2012
О чем эта книга
«Мастерство презентации» — о том, как слить в единое целое все составляющие презентации: структуру, драматургию, дизайн и технику выступления. Она о том, как добиваться от своих презентаций большего: больше эмоций, больше приключений, больше испытаний и больше результатов.
Почему мы решили издать эту книгу
Потому что у книги есть три главных преимущества: она полезна, удобно структурирована и легко читается. В ней много искренних, личных историй, есть огромная доказательная база: цитаты, данные исследований, кейсы. «Мастерство презентации» — это книга, которая сама устроена как презентация.
Для кого эта книга
Для тех, кто верит, что подготовка и проведение презентации могут доставлять удовольствие. Это книга для людей, которые готовы перестать быть просто «выступающими» и хотят стать сценаристами, дизайнерами и актерами собственного театра импровизации.
Контраст в подаче
Эта глава посвящена эмоциональности, страстности в презентациях. Существуют два подхода к оттачиванию этого умения. В первом варианте требуется во время презентации вызвать оживленную дискуссию с аудиторией. Для этого нужны смелость и навыки управления дискуссией. При втором подходе от вас потребуется копировать других известных выступающих, чтобы выяснить, что вы способны делать, а что — нет, и таким образом найти собственный стиль.
Противоположность монотонности
«Новый Оксфордский словарь американского английского языка» дает следующее определение слову «монотонность»: «Отсутствие разнообразия и интереса, нудная повторяемость, рутинность». Я не знаю, заметили ли вы, но коннотации этого слова трудно назвать положительными. Монотонность присутствует во всех перечнях «грехов» и «запретов», чего нельзя делать во время презентаций. Я даже не уверен, что нужно писать о том, насколько плоха монотонность. Так почему же я это делаю? Потому что я, конечно же, хочу создать контраст! Что является противоположностью монотонности? Разнообразие, эмоциональность и страстность. «Страсть» — интересное слово. Оно старославянское, производное от слова «страдать» (как в выражении «страсти Господни»). Но сегодня на русском языке им обозначают в первую очередь «сильное, трудно контролируемое чувство». Это перекликается с тем, что я говорил о выходе за рамки зоны комфорта. Когда смотришь на страстных ораторов, порой кажется, что их вывели из себя до такой степени, что они потеряли над собой контроль. Не случайно о Томе Питерсе (пожалуй, самом страстном выступающем, которого я когда-либо видел) говорят, что он не бывает счастлив, если он не рассержен. То же я замечал и за собой: и я не могу вдохновлять людей, если сам не вдохновлен.
ХХ век видел (и, что еще лучше, записал на пленку) множество выдающихся ораторов. Все они говорили страстно, даже если у некоторых из них были бесчестные мотивы. В ответ на это монотонность стала чуть ли не модной в академических кругах как способ дифференциации. Так монотонные ораторы по сути как бы говорят: «Смотрите, я не пытаюсь сыграть на ваших эмоциях». Но опять-таки: нет смысла в публичном выступлении, если оно не затрагивает человеческие эмоции. Выдающиеся ораторы ХХ века — Кеннеди, Черчилль, даже Гитлер — все они играли какие-то роли. То, как они говорили на публику, сильно отличалось от того, как они разговаривали в других ситуациях. Тон их выступлений был весьма официальным и торжественным. Ораторы «исполняли» свои речи (которые нередко писали для них спичрайтеры), как профессиональные актеры исполняют свои роли. Но этот подход больше не работает. Мы не верим ораторам, которые все еще придерживаются официоза. Нам надоело.
Примечание. Британский комик Эдди Иззард говорит, что с появлением телевидения у нас обострилась чувствительность к неискренности выступающих. Политики вынуждены говорить так, чтобы речь шла как бы от чистого сердца, а это непростое дело для любого политика.
Забавно, что то же самое произошло и с комедией. Когда-то в комедии культура водевиля и кабаре: были профессиональные исполнители с репертуаром шуток, придуманных профессиональными писателями. Шутки были взаимозаменяемыми, впрочем, как и писатели. Иногда возникали проблемы: некоторые артисты «подворовывали» друг у друга материал. Но по сути материал был один и тот же.
Единственная разница состояла в том, насколько хорошо его исполняли.
В 1960-х гг. появилось множество комиков, которые начали писать для себя и работать самостоятельно в особом, собственном стиле. Их материал был привязан к их комическому персонажу, и его никто не мог украсть, потому что он просто не подошел бы никому другому. Эти комики перешли от шуток в третьем лице («Трое мужчин зашли в бар…») на шутки в первом лице («Захожу я вчера в бар, а тут…»). Это было не просто оригинально — это звучало правдоподобно. Даже тогда, когда все было выдумано, монологи и диалоги все равно звучали очень правдоподобно. Классическим тому примером может служить Вуди Аллен, чьим фирменным знаком стала тема невроза. Никто не может шутить на эту тему так, как Вуди Аллен, потому что никто не может быть настолько убедительно невротичным, как он сам. До него нервные люди на сцене не были смешными. Они были грустными. Но теперь благодаря Аллену они смешные. И это не только из-за его блестящих актерских способностей. Это из-за его честности и открытости. Сегодня бˊольшая часть комиков такие же. Интересно, почему так произошло?
Один из ответов может быть связан с конкуренцией между комиками, но второй и гораздо более интересный ответ заключается в том, что консервированные шутки имеют ограниченную силу. Они способны лишь рассмешить людей. Для некоторых комиков этого недостаточно — у них гораздо более далеко идущие цели. На самом деле они политики. Они хотят перемен.
Сегодня публичные выступления — удел не только профессиональных политиков. Теперь это ученые, менеджеры, эксперты в той или иной отрасли. У сегодняшнего оратора нет времени упражняться в демонстрации страсти, да и никто от него этого не ждет. Требуется всего лишь быть откровенно влюбленным в то, о чем идет речь. Я не говорю, что актерские навыки оратору совершенно ни к чему. Если вам удастся походить на актерские курсы, это пойдет только на пользу. Однако, скорее всего, ваши ораторские способности улучшатся не из-за того, что вы обретете какие-то умения, а из-за того, что вы избавитесь от каких-то внутренних запретов. Современное актерское мастерство во многом связано с расслаблением и освобождением.
Примечание. Одна из лучших научных презентаций, которые я когда-либо видел, была посвящена наночастицам. Она изобиловала профессиональными терминами и ссылками на сложные теории из области химии, физики и медицины. Честно говоря, я почти ничего не понял. Но это было не важно. Ученый, который выступал с презентацией — российский физик Юрий Райхер, — был настолько явно поглощен темой наночастиц, что смотреть на него было одно удовольствие. Для него все в этой области было живым. У каждой крохотной молекулы был свой характер, поведение, мотивы. Я знаю, что все это звучит абсолютно ненаучно. Но, видимо, это его стиль работы. Он одухотворял все, о чем рассказывал. Он не играл. Он просто жил этим.
Быть идеальным или быть страстным?
Первый секрет умения страстно говорить на публику вовсе не связан с собственно речью. В том, как вы проводите презентацию, отражается то, какую жизнь вы ведете. Если ваша повседневная работа безлика и досадна, очень трудно казаться страстным, выходя на сцену.
Нужно любить то, чем вы занимаетесь. Я знаю, что это звучит банально, и я также знаю, что далеко не каждый может заставить себя полюбить свою работу. Поэтому, если вы не любите то, чем занимаетесь, а хотите стать хорошим оратором — поменяйте работу! Мы все понимаем, что сделать это непросто, и я не призываю вас сделать это немедленно. Просто разработайте для себя план. Продолжайте заниматься работой, но начните выделять время и для анализа самых интересных моментов в своей жизни. Сходите на семинар по самоисследованию. Напишите автобиографию. Процесс поиска страсти в жизни — это путешествие, и вам нужно его совершить. Чем раньше, тем лучше.
Страсть — это энергия, а та, в свою очередь, исходит из внутреннего конфликта. Почему я так ревностно отношусь к теме презентаций? Потому что я ненавижу занудство и знаю, что сам могу быть занудой. На самом деле я и был занудой, когда только начинал, да и сейчас время от времени им бываю, когда копаюсь в каких-то мелких деталях, до которых, по сути, никому нет дела. Большой поклонник импровизации, потому что ненавижу рутину, но в то же самое время прекрасно знаю, что рутина — основа основ любой импровизации. Я страстный любитель комедии, потому что не люблю агрессивных людей, но понимаю, что они несут энергию, а комедия — один из социально приемлемых способов выплеснуть агрессию и направить ее в мирное русло. Комедия — злой жанр. Я отношусь страстно к коммуникации, потому что в свои школьные годы она мне давалась катастрофически плохо, да и сейчас временами я с треском проваливаюсь. Ну, а с кем не бывает?!
Примечание. Каждый человек несет в себе некие внутренние конфликты. Проблема в том, что не каждый согласен раскрыть их публично. Но если подумать, яркие и незабываемые герои как раз таки и раскрывают свои внутренние конфликты, а если они этого не делают, то мы начинаем недоумевать, зачем они вообще здесь? Каков их интерес во всем этом? Деньги? Гай Кавасаки в своей презентации о стартапах и придурках (≪Не позволяйте придуркам командовать вами≫) признается, что и сам был придурком. Я подозреваю, что он и сейчас им иногда бывает. Но он сам говорит об этом со сцены, и потому нам интересен. Стив Джобс был главным исполнительным директором одной из крупнейших в мире корпораций и тем не менее выходил на сцену в джинсах и кроссовках. В этом есть какое-то противоречие. Он него ждали, что он будет одеваться по-другому. Почему он так поступал? Я думаю, потому, что ему так было удобно. И в этом, наверное, отражалась его внутренняя философия: да, я хочу быть успешным, но я также хочу делать то, что мне нравится.
Оказываясь перед аудиторией, люди, как правило, начинают нервничать. Для этого может быть множество причин, но прежде всего их беспокойство вызвано страхом показаться некомпетентными или неквалифицированными. Когда вы признаетесь (поначалу себе) в том, что вы на самом деле некомпетентны и неквалифицированны, то перестаете беспокоиться по поводу своего имиджа и начинаете беспокоиться по поводу своих знаний. Это намного продуктивнее. Когда я только начинал выступать на тему презентаций, мои первые слова обычно звучали так: «Хочу сказать вам, что я этому никогда не учился. Я просто решил кое в чем разобраться и вот что узнал. Это хорошая новость, потому что раз я смог справиться с трудностями, то и вы наверняка сможете…»
Ораторы ХХ века представлялись публике безупречными. Они знали все на свете. Все у них блестело и сверкало. Они репетировали свои речи до тех пор, пока те не начинали звучать идеально. В отличие от них ораторы ХХІ века — просто люди. Они могут всего и не знать. Сегодня приемлемо и, наверное, даже модно быть неидеальным. У широко освещаемых политических скандалов есть как минимум одна хорошая сторона: они научили нас, что даже у высокопоставленных людей есть свои темные стороны. Что у каждого из них есть что-то, что ему не нравится. У каждого из них есть своя идиосинкразия.
Примечание. Идиосинкразия — интересное слово. Оно происходит от греческого idios, что означает «свой, личный», и krasis, что означает «смешение». Мы все — смешение различных качеств. И мы можем это или отрицать, или признать.
Одним из ораторов, оказавших на мой речевой стиль наибольшее влияние, был Андрей Лапин — российский гуру, про которого кто-то однажды написал, что он «йог, качок и энциклопедист». Это парадоксальная, причудливая комбинация. Ведь если вы «качок», от вас не ждут, что вы будете особенно начитанным, разве не так? А если вы «ботаник», то от вас не ждут, что будете заниматься йогой и тем более преподавать ее. А если вы практикуете йогу, то зачем «качаться»? Все эти его качества кажутся положительными, но проблема в том, что они как будто противоречат друг другу. Когда я впервые повстречал Андрея, он выглядел как типичный «качок». Его манера речи не показалась мне особо интеллектуальной. Честно говоря, он был больше похож на деревенского дурачка или на слегка чокнутого нью-эйджевого гуру. И все это ровно до того момента, пока он не заговорил о физике (он по образованию физик) и не стал цитировать древнегреческих философов. Аудитория обожала его.
Когда мы признаемся, что у нас имеются внутренние конфликты и противоречия, мы начинаем работать над их разрешением, и такого рода работа неизбежно становится продуктивной. Это как с зависимостями: вы не сможете начать лечение, если не признаете, что проблема существует. Итак, в чем ваша проблема? Признание проблемы пробуждает в вас страсть к работе и к презентациям. Оно также дает вам смелость для конфронтации с аудиторией. Комики часто смеются над собой, прежде чем начнут смеяться над другими людьми. То же относится и к презентациям. Если ваша цель — изменить слушателей, сделать их лучше, а для этого необходимо показать, что у них есть определенные недостатки. Вам нужно бросить им вызов, может быть, даже атаковать их. Самый простой способ — это продемонстрировать, что у вас есть (или были в прошлом) точно такие же недостатки. Только после этого вы можете надеяться, что слушатели будут достаточно сочувственно настроены, чтобы идентифицировать себя с вами.
В предыдущей главе я говорил о том, как самокритично выступал Ал Гор на конференции TED. Только после того, как он потратил те шесть минут, смеясь над собой, у него появились основания призвать людей изменить свою жизнь. В бытность вице-президентом Гор был довольно заурядным, оратором. В этом плане он и вправду не представлял собой ничего особенного. Затем сплоховал на выборах, и мир, каким он его знал, изменился. Гор стал «тем парнем, который проиграл Джорджу Бушу». Ему больше ничего не оставалось делать, и он отправился в путешествие на своей яхте в поисках страсти. Гор отрастил бороду и решил, что больше всего в жизни его интересует спасение окружающей среды. И включился в дебаты по поводу глобального потепления со своим слайд-шоу. Пару лет спустя, посмотрев презентацию Гора, Эрик де Плейс, исследователь одного из расположенных в Сиэтле независимых центров изучения устойчивого развития, написал: «Слайд-шоу Ала Гора, бесспорно, лучшее слайд-шоу, которое я когда-либо видел на эту, да и не только на эту тему. Сам Гор предстал мастером, чей пример достоин изучения, оратором одновременно и смешным, и искренним, эрудированным и громоподобным. (Где он был во время кампании 2000 года?!)» Это и мой вопрос: «Где?» Ответ таков: «Видите ли, он был занят исполнением роли вице-президента страны». Это не Гор выступал во время президентской гонки. Это был кто-то другой, вероятно, идеальный кандидат от Демократической партии. Но как только Гор нашел свою страсть, он превратился в выдающегося оратора. Он нашел что-то, ради чего был готов воевать, и именно это он и сделал.
Не избегайте конфронтации
После проведения мастер-класса я всегда счастлив, если у кого-то из слушателей по ходу возникали возражения. Мне бы хотелось сказать, что я испытываю радость в тот момент, когда кто-то возражает, но я не могу этого сказать, потому что это было бы неправдой. На самом деле я довольно сильно нервничаю, когда люди начинают мне возражать. Но когда мастер-класс заканчивается, я всегда счастлив, что все так обернулось. И аудитория тоже. В этом есть большое сходство со сторителлингом: конфронтация делает ситуацию интересной. Дискуссия намного увлекательнее монолога.
В случаях более длинных выступлений я даже ставлю перед собой такую цель: мне нужно кого-то спровоцировать в первые 10 минут. Иначе будет скучно.
Примечание. Опытные исполнители способны поддерживать очень высокий уровень агрессии и добиваются потрясающего эффекта. Джордж Карлин был одним из тех гениев комедии, кто мог исполнять номер с простым названием «Список людей, которых нужно убить» и довести аудиторию до восторженных оваций. «Ну да, Гитлер это тоже умел», скажете вы. Но в отличие от фанатов Гитлера почитатели Карлина никогда не начинали мировую войну.
Это правда, что большинство ораторов стремятся избегать конфронтации, и на это есть основательные причины. Одна из проблем цивилизации (по крайней мере, с точки зрения презентаций) состоит в том, что мы потратили столетия, пытаясь минимизировать конфликты, и все еще далеки от успеха. Мы знаем, что люди во время конфликтов страдают. Поэтому, когда выступаешь с презентацией и оказываешься один на один с аудиторией, как-то не хочется бросать своим слушателям вызов, потому что инстинкт требует от нас минимизировать конфликты. Однако презентация — это все-таки не война. И, конечно, не нужно бояться конфликта со слушателями — они никого не убьют! На самом деле слово «конфликт» не является синонимом слову «насилие». Они могут «уволить» выступающего, но иногда это даже к лучшему.
Вы скажете, что приглашенному оратору намного легче бросить вызов аудитории, нежели человеку, являющемуся одним из сотрудников коллектива. Приглашенный оратор выступает в роли авторитета. Он на сцене, даже если никакой сцены и нет. А еще и последствий намного меньше: даже если он потерпит жестокое фиаско, никто на следующий день не подойдет к нему у кулера и не скажет: «Эта твоя вчерашняя презентация была просто катастрофой, правда?» Однако человеку из коллектива намного легче говорить «мы», а не «вы». Вы, как инсайдер, имеете возможность сказать: «Мы все делали неправильно». А теперь сравните это со словами: «Вы все делали неправильно». Эту последнюю фразу большинство людей принимают с трудом. Когда вы делаете себя объектом собственной критики, людям намного легче подумать что-то в духе: «Может, он и прав» и склониться на вашу сторону. В противоположной ситуации, когда вы не включаете себя в «целевую аудиторию», люди скорее предпочтут занять оборонительную позицию. Но во всех случаях, если вы хотите перемен, вам нужно вызвать дискуссию. А иначе зачем устраивать презентации?
Фото: pixabay.com
