Ричард Брэнсон, «Теряя невинность: Как я построил бизнес, делая все по-своему и получая удовольствие от жизни» — М.: «Альпина Паблишер», 2012
Новое издание книги дополнено событиями последних десяти лет, в течение которых Virgin предприняла много новых начинаний, включая железнодорожные перевозки, разработки экологического топлива и космический туризм.
1974–1976
Уезжая на моем старом Bentley после концерта в Куин-Элизабет-Холл, Майк Олдфилд исчезал из поля зрения в прямом смысле этого слова. В течение всех месяцев, пока он находился в Маноре, где они с Томом Ньюманом работали над альбомом, стараясь достичь идеала, Майк мечтал о том, чтобы все купили его Tubular Bells. Но когда он стоял на сцене Куин-Элизабет-Холл и видел публику, устроившую ему овацию, что-то надорвалось у него внутри. Майк обнаружил, что, хотя признание и было предметом его вожделения, теперь, получив желаемое, он не может с этим справиться.
Музыкальная индустрия способна сделать людей богатыми помимо их воли за какие-то месяцы. Хотел он того или нет, он уже попал в водоворот событий, превративших его в одного из богатейших людей Великобритании. Но успех опустошил его, и мне пришлось научиться жить с этой ответственностью. До сих пор не знаю, должен ли я был тогда заставлять его участвовать в концерте. Майк уехал со своей подружкой в отдаленную часть Уэльса и отказывался разговаривать со всеми, кроме меня.
Когда я в первый раз поехал на машине навестить его, то еле-еле смог найти дом. Это был маленький каменный коттедж, построенный на горной гряде Херджест Ридж. С задней стороны дом был открыт всем ветрам и находился так далеко, что напоминал Уатеринг Хайтс (Wuthering Heights — «Грозовой перевал», название романа Эмилии Бронте). Всю переднюю комнату занимал рояль. Майк взял меня в горы, прихватив шестифутовый планер, который сам смастерил из пробковой древесины. Я наблюдал за тем, как он осторожно бежал вниз по горе, а затем мягко запускал огромный самолет. Сначала казалось, что он совсем неподвижен и завис над головой Майка, но затем ветер подхватывал его, планер делал вираж, взмывая вверх, и улетал от нас за гору к полям внизу. Майк следил за этим, порывы ветра откидывали его волосы назад так, что были видны глаза, и я впервые видел, как он улыбается. Я вернулся в Лондон и оставил Майка на Херджест Ридж.
В отличие от меня, перевезшего вещи Кристен на борт «Альберты», чтобы принудить ее переехать ко мне, он сделал все с точностью до наоборот. Однажды вечером пошел в местный паб, попросил приятеля упаковать вещи своей подружки и отвезти ее на станцию. Последующие десять лет Майк Олдфилд жил как затворник и ничего не предпринимал для рекламы своих альбомов. К счастью, мы сняли документальный фильм о Майке, исполняющем Tubular Bells. Кадры перемежались абстрактными скульптурами Уильяма Пая. BBC показала этот фильм трижды. Каждый раз после показа продажи Tubular Bells и других альбомов Майка заметно увеличивались. Проведи Майк следующие десять лет на гастролях, как Pink Floyd, уверен, он стал бы одной из крупнейших рок-звезд в мире, и предсказание Джона Пила исполнилось бы. Как бы то ни было, альбом Tubular Bells стал известнее самого Майка Олдфилда, и хотя он записал много красивой музыки, в том числе мой любимый альбом Ommadawm, ни один не был так же успешен, как Tubular Bells.
Многие фирмы звукозаписи были озадачены тем, что Майк избегал публичного представления. Ахмет Эртеган, которого я оставил в окружении двух его чернокожих красавиц, в конце концов, после длительных переговоров, приобрел лицензию на производство альбома Tubular Bells в Америке, — не мог этого понять:
— Ты говоришь, что для рекламы у тебя есть фильм со скульптурами? — рычал он. — Не понимаю этого. И не уверен, что кто-нибудь здесь поймет. Мы все можем сходить в музей, если захотим.
Как всегда, Ахмет сумел найти решение: он продал Tubular Bells в качестве фонограммы к фильму «Изгоняющий дьявола». Поскольку фильм стал в Америке хитом, таковым стал и альбом. В итоге он достиг первой строчки в американских чартах, через год после британских. Мы с Саймоном разработали три ключевых принципа, которых придерживались во время переговоров с группами.
Во-первых, мы старались оставаться владельцами авторского права настолько, насколько это было возможно. Делали все от нас зависящее, чтобы никогда не заключать сделку, в которой авторское право переходило бы к артисту, потому что единственное, чем обладает фирма звукозаписи, — это авторские права. Мы также старались включить в контракт как можно больше прежних записей артиста, хотя часто это было связано с другими звукозаписывающими компаниями. При всем очаровании рок-звезд их единственная ценность состояла в авторском праве на песни. Мы, естественно, предлагали высокие стартовые суммы, но при этом стремились связать артиста обязательствами записать не менее восьми альбомов. Virgin Music никогда не упускала группу, которая записывалась у нас. И все потому, что мы всегда пересматривали условия контрактов после выпуска нескольких альбомов, хотя, по иронии судьбы, Майк Олдфилд был единственным человеком, с кем я не поспешил перезаключить контракт, и потому едва его не потерял.
Основополагающая позиция, связанная с новой группой, заключалась в том, что если ты создал ей имя, то часто только третий или четвертый альбом мог оказаться наиболее ценным. Хорошим примером может служить группа Human League, которая выпустила на Virgin два альбома, причем второй продавался лучше первого, но настоящий успех пришел только после третьего альбома под названием Dare, проданного двухмиллионным тиражом. Меньше всего мы хотели упустить группу после выхода первых двух альбомов и увидеть, как к ней пришел успех в работе с другой звукозаписывающей фирмой. Вскоре после того, как контракт с артистом был подписан, мы, как правило, старались продлить его, и хотя иногда авторский гонорар увеличивался на 2 или 3%, это было незначительной уступкой по сравнению с потенциальными деньгами, которые можно было получить за два дополнительных альбома к концу срока контракта.
«Я завезу список выпущенных альбомов, — сказал Принс Руперт. — Если к понедельнику сможете подвезти в мой офис банковскую гарантию на $4 млн, мы поговорим серьезно»
С самого начала я и Саймон старались позиционировать компанию Virgin как международную, и вторым принципом, на котором мы всегда настаивали при заключении контрактов, была возможность использовать авторское право для продажи пластинок как в Великобритании, так и за рубежом. Смысл заключался в следующем: Virgin менее всего заинтересована в том, чтобы раскручивать альбомы в Великобритании, а затем наблюдать, как группа использует свой здешний успех для продажи пластинок за океан с какой-нибудь другой компанией.
Наш последний принцип: гарантия, что Virgin является собственником авторского права на музыку не только конкретной группы, но и отдельных ее членов. Иногда трудно точно определить группу: например, в состав The Rolling Stones всегда входили Мик Джаггер, Кит Ричардс, Билл Уайман и Чарли Уотс, но другие музыканты менялись. Звукозаписывающая индустрия в итоге определила группу The Rolling Stones как «Мик Джаггер плюс еще трое». Некоторые коллективы раскололись, и их бывшие участники добились собственного успеха. Возможно, пример группы Genesis стоит здесь на первом месте, поскольку Питер Габриэль и Фил Коллинз приобрели гораздо большую известность после того, как покинули группу, нежели когда были в ее составе. Virgin не заключает контракт с группой, от которой впоследствии может остаться только название, а ее ведущий гитарист будет преуспевать в качестве солиста на другой фирме звукозаписи.
Единственная великая истина, которую мы для себя уяснили: если мы действительно очень хотим заполучить группу, то должны подписать контракт, какой бы высокой ни была сумма сделки. Часть секрета в управлении фирмой звукозаписи заключается в создании некоего толчка для привлечения новых групп и продолжения сотрудничества с ними на пути к успеху. Даже если известная группа приносила убытки, мы все равно получали неосязаемые выгоды, поскольку привлекали другие группы для заключения контракта и открывали двери радиостанций новичкам.
Придерживаясь этих принципов, Virgin на фоне успеха Майка Олдфилда начала подписывать контракты с новыми коллективами. Огромное их количество неминуемо проваливалось. Мы по-прежнему выплачивали себе маленькие зарплаты и все еще жили за счет друг друга, но все деньги, полученные от альбома Tubular Bells, вкладывали в новых музыкантов и развитие компании.
Мы с Кристен были женаты два года, когда поехали отдыхать в Мексику. У нас были некоторые сложности во взаимоотношениях, и, в конце концов, мы решили развестись. В том же 1974 году, когда распался мой брак, у Virgin Music появились проблемы. Следующий альбом Майка Олдфилда Hergest Ridge, выпущенный в августе, сразу попал в лидеры чарта. Поскольку Tubular Bells по-прежнему занимали вторую строчку, деньги шли. Над компанией Virgin нависла опасность превратиться в фирму, выпускающую только альбомы Майка Олдфилда. Несмотря на его отказ как-либо себя рекламировать, пластинки продавались в таких количествах, что он затмевал всех. В течение довольно тяжелого периода между 1974 и 1976 годами, когда Майк Олдфилд был нашей единственной суперзвездой, у Virgin сорвались контракты с группами Who и Pink Floyd.
Складывалось впечатление, что мы обречены оставаться на втором плане, а в музыке, как и во многом другом, быть вторым — это ничто. В конце 1975 года я остановился на группе The Rolling Stones. Разошлись слухи, что мы хотели заплатить $350 000 группе «10СС»; это поразило конкурентов, в частности Island. Когда я позвонил менеджеру The Rolling Stones Принсу Руперту Лоуэнштейну, он был готов выслушать меня, располагая информацией о нашем предложении группе «10СС».
— Сколько вы хотите? — спросил я.
— Вы никогда не сможете столько заплатить, — вежливо ответил мне Принс Руперт. — Как минимум $3 млн. И, кроме всего прочего, Virgin слишком мала.
Единственным способом привлечь его внимание было предложить значительно большую сумму.
— Я заплачу $4 млн, — сказал я. — При условии, что в нашем распоряжении будет каталог уже выпущенных альбомов. Приобретение этого каталога дало бы возможность Virgin выпустить сборник величайших хитов и послужило бы хорошим страховым полисом на случай неудачи нового альбома.
— Я завезу список выпущенных альбомов, — сказал Принс Руперт. — Если к понедельнику сможете подвезти в мой офис банковскую гарантию на $4 млн, мы поговорим серьезно. Всего хорошего.
Была пятница. Принс Руперт полагал, что поставил передо мной невыполнимую задачу. В те выходные я последовательно посетил всех дистрибьюторов Virgin во Франции, Германии, Италии, Голландии, Швеции и Норвегии. Во время этого путешествия по Европе постоянно разговаривал по телефону с теми, кто был в других частях света. Я намеревался занять у каждого из дистрибьюторов по $250 000.
К концу воскресенья я разыскал всех и попросил выслать телеграммы на имя руководителей банка Coutts в Лондоне с подтверждением обеспечения оговоренной суммы. Утром в понедельник я уже был в Лондоне, но еще немного недоставало до $4 млн, обещанных Руперту. После того как были собраны все обязательства, присланные дистрибьюторами, банк Coutts дал согласие покрыть недостающую сумму. Я подъехал к дому Руперта в Питершэм как раз перед одиннадцатью часами с банковской гарантией на $4 млн. Принс Руперт был ошеломлен. Я застиг его врасплох. Он взял в руки чек на $4 млн, затем вернул его.
— Вам представится возможность предложить самую высокую плату, — пообещал он. — Но вы сами начали аукцион.
Он написал письмо Майку Олдфилду, в котором отзывался обо мне как о полном дерьме, совершеннейшем ублюдке, низком, лишенном музыкального слуха рваче, паразитирующем на музыкальном таланте. К несчастью для Дейва, отправляя письма, он перепутал конверты.
В результате студия грамзаписи EMI победила на этом аукционе и заключила контракт с группой The Rolling Stones; предложенная ими цена составила $5 млн. Я не смог занять больше $4 млн. Несмотря на огорчение, я знал, что оказал Rolling Stones хорошую услугу, повысив почти вдвое первоначальную цену в $3 млн, которую был бы счастлив получить Руперт.
К началу 1976 года необходимость подписания контрактов с действительно выдающимися группами встала остро как никогда. Два альбома, выпущенные Virgin, — группы Gong и Ommadawm Майка Олдфилда — входили в лучшую десятку. Это было время популярности Trick of the Tail группы Genesis и Desire Боба Дилана. Большую часть денег, получаемых от продажи альбомов Майка, мы вкладывали в новые группы, с которыми заключали контракты, но, за исключением Tangerine Dream, остальные были не особо успешными. Phaedra группы Tangerine Dream стал самым продаваемым альбомом по всей Европе и значительно улучшил репутацию Virgin. Наш каталог изобиловал чудесной, добротной музыкой, но ощущался дефицит музыкантов, чьи альбомы давали бы хорошую отдачу.
Наличные деньги быстро иссякали. Помимо этого, Майк Олдфилд захотел перезаключить контракт. Мы были рады сделать это, но после согласования второго варианта контракта, предполагающего выплату ему повышенных отчислений, он передал дело другому юристу, который начал требовать еще более высоких гонораров. Мы с Саймоном решили, что Virgin не в состоянии выплачивать Майку проценты сверх предложенных, поскольку вся компания зарабатывает меньше, чем он один. Когда Майк спросил, как это возможно, я честно раскрылся перед ним, что было ошибкой. Я ответил, что нам нужны такие успешные артисты, как он, чтобы компенсировать неудачи остальных. Его сочувствие тут же улетучилось.
— Я не для того отчисляю компании деньги, чтобы она выбрасывала их на целую кучу мусора, — заявил он. — Я воспользуюсь услугами своего адвоката.
В конце концов был подписан другой контракт, и Майк остался с нами. Но это было последнее, что у нас оставалось.
Летом 1976 года мы встретились с Саймоном, Ником и Кеном Берри по поводу нашей кризисной ситуации. Кен начинал работать в магазине пластинок на Ноттинг-Хилл как клерк. В его работу входило контролировать кассовые сборы магазина, но скоро он взял на себя целый ряд других обязанностей. Все заметили, что в любой момент — касалось ли это продаж записей группы Pink Floyd на текущей неделе, или выплаты зарплаты сотрудникам, или падения рыночных цен на подержанные машины Saab, которыми мы занимались, — Кен мог ответить на любой вопрос. Он стал незаменим. Спокойный и непритязательный, и так же хорошо, как управлялся с цифрами, он обращался и с людьми: Кен ничуть не тушевался, ведя переговоры с рок-звездами первой величины и их адвокатами, и вскоре стал принимать участие в переговорах при заключении контрактов. Мы с Саймоном наблюдали за ним и, когда поняли, что он никогда не проиграет сделку, выпячивая свое эго и стараясь принизить другую сторону, стали передавать ему все большую часть ответственности. Первоначальное трио — я, Ник и Саймон — потеснилось, чтобы высвободить для него место, и во многом он стал тем связующим звеном, которое держало всех вместе.
На той экстренной встрече мы анализировали показатели магазинов, которые торговали хорошо, но не очень прибыльно. Ник продвигал их, и мы были не склонны осуждать его действия. Потом мы прошлись по списку всех, с кем Virgin заключила контракты. Обсуждали каждого: можем ли мы позволить себе контракты с Дейвом Бэдфордом, Hatfi eld или the North, если тратим деньги на их раскрутку, хотя в обозримом будущем вряд ли они окупятся.
— Мне совершенно ясно, — сказал Кен Берри, подытоживая колонку цифр, — что мы должны всерьез подумать о том, чтобы отправить на свалку всех, кроме Майка Олдфилда.
Мы смотрели на него в изумлении.
— Все другие группы только в убыток, — продолжал он. — Если бы мы уволили с работы по меньшей мере половину персонала, то могли бы очень хорошо выйти из этой ситуации, но в данный момент Майк финансирует целую компанию.
Я всегда думал, что единственный выход из кризиса недостатка наличности денег можно найти не в сокращении, а в попытке расширения.
— А что, если бы мы нашли еще десять Майков Олдфилдов? — спросил я, дразня его. — Как тогда?
Мнения разделились: либо сберечь немного денег и кое-как перебиваться, не предпринимая никаких рискованных шагов, либо истратить наши последние несколько фунтов и попытаться заключить контракт с еще одной группой, которая могла бы вернуть нам успех. Если мы выберем первый путь, то сможем свести концы с концами: у нас будет маленькая компания, но мы выживем и будем вести спокойную жизнь без рисков. Если предпочтем второй путь, Virgin может прекратить свое существование в течение нескольких месяцев, но у нас по крайней мере останется шанс прорваться.
Мы с Саймоном хотели использовать эту последнюю возможность и сделать ставку на новую группу. Ник и Кен мало-помалу согласились с нами, хотя я и видел, что они с большой неохотой отдавали на откуп какой-то группе целую компанию. С того вечера мы находились в шатком равновесии, отчаянно разыскивая следующий большой прорыв.
В это время мы продали свои машины, закрыли плавательный бассейн в Маноре, сократили расходы на магазины пластинок, не платили себе зарплату, отказали в записи на студии нескольким артистам и уволили девять человек. Последнее было самым тяжелым, и я уклонился от эмоциональной конфронтации, предоставив Нику сделать это. Одним из артистов, с кем пришлось расстаться против нашего желания, был Дейв Бедфорд, блестяще одаренный композитор, сочинявший классическую музыку. Дейв хорошо отреагировал на плохую новость: он написал мне длинное письмо о том, насколько понятно это решение, что он принял во внимание тот факт, что его пластинки не продавались, что на моем месте он поступил бы так же и не таит злобы против Virgin, а всем нам всего самого наилучшего в будущем. В это же самое время он написал письмо Майку Олдфилду, в котором отзывался обо мне как о полном дерьме, совершеннейшем ублюдке, низком, лишенном музыкального слуха рваче, паразитирующем на музыкальном таланте. К несчастью для Дейва, отправляя письма, он перепутал конверты.
Фото: www.mirror.co.uk
