О том, что Рубен Варданян, Председатель Совета Директоров Группы компаний «Тройка Диалог», намерен создать в России «лучшую в мире» бизнес-школу, информация в прессу просочилась еще в октябре прошлого года. А после того, как в конце марта состоялась встреча российских предпринимателей с Владимиром Путиным, и президент одобрил участие крупного капитала в реформе образования, проект инновационной Московской школы управления из новостного повода превратился в объективную реальность.
Цель инициаторов проекта – не очередной престижный бренд, а создание бизнес-школы нового поколения, более передовой и новаторской, чем лучшие зарубежные аналоги. В специальном интервью Executive.ru Рубен Варданян поделился своими мыслями о том, почему именно сейчас пришло время для инноваций в сфере бизнес-образования, и чему и как должна учить современная бизнес-школа.
Executive.ru: Какие тенденции вы могли бы отметить в современном бизнес-образовании? О каких противоречиях сегодня мы можем говорить?
Рубен Варданян: Давайте посмотрим на всю мировую систему бизнес-образования. Как таковая, она начала зарождаться в 20-е гг. прошлого столетия и получила толчок к развитию после второй мировой войны, когда потребовалась трансформация огромного количества инженеров в специалистов, обладающих знаниями по маркетингу, финансам и т.п. Тогда это был действительно эксклюзивный и престижный продукт, и существовало очень мало центров, где можно было получить бизнес-образование. Уникальное на тот момент знание было сконцентрировано всего в нескольких точках. Огромная потребность в кадрах для крупных корпораций и общий низкий уровень жизни людей определили тот факт, что человек, получавший такое образование, автоматически становился очень востребованным и высокооплачиваемым специалистом. С другой стороны, большинство бизнес-школ создавались при университетах, которые в основном были старинными академическими институтами со своей культурой и традициями. В этой среде бизнес-образование, как не фундаментальная наука, воспринималось довольно скептически, и одна из проблем сегодняшних бизнес-школ состоит в том, что они так и не преодолели этот «комплекс неполноценности».
Что произошло за последующие 50 лет? Во-первых, вырос общий уровень жизни людей в развитых странах, поэтому необходимость в бизнес-образовании, как средстве перескочить на качественно иной уровень доходов, стала несколько меньше. Во-вторых, появилось много школ, и товар уже стал не штучным, а бизнес-образование - стандартизированным. А 90-е гг. прошлого века вообще взорвали ситуацию на рынке, потому что оказалось, что, уже не имея никакого МВА, можно получать доходы не меньше, если не больше, чем с престижным дипломом в кармане. Помните знаменитую шутку главы Oracle Ларри Элисона о том, что если у вас есть МВА, то вы обречены на $200 тыс. и никому не нужны, потому что миллион вы уже точно не заработаете…
Кроме того, ситуация кардинально изменилась и в том плане, что бизнес-центры стали перемещаться из США в другие страны - начали активно развиваться образовательные системы в Европе и Азии. Глобализация бизнеса потребовала изучения не только американского опыта, но и опыта других стран. Но за эти 50 лет индустрия бизнес-образования стала очень консервативной, негативно воспринимающей необходимость любых изменений. Вся модель традиционного образования закладывалась в системе академических городков, расположенных за пределами больших городов. Профессора получали пожизненные контракты, чтобы не попадать в зависимость от руководства университетов. Но оказалось, что в бизнес-образовании нужно совсем другое! Чем ближе школа находится к большому городу, тем лучше, потому что так теснее ее связь с бизнесом. Пожизненный профессорский контракт не эффективен, так как если человек преподает что-то 20 лет подряд и в его взглядах ничего не изменилось, то его знания становятся бесполезны для бизнеса. И самое главное: для того, чтобы доказать, что ты хороший преподаватель, нужны не научные исследования, а твое понимание бизнеса, подтвержденное практикой. Таким образом, то, каким должно быть современное бизнес-образование, и то, каким оно сформировалось к настоящему моменту, оказалось в серьезном противоречии.
Сегодня мы вошли в XXI век, в котором, на мой взгляд, самым глобальным и глубинным изменением стало смещение акцентов с ресурсов и производственных активов на людей – их таланты, знания, мобильность и креативность. То, что мы стоим на пороге качественных революционных изменений, часть школ понимают, а часть отказываются понимать. Мы наблюдаем фантастическую статистику: средний возраст студентов МВА – это 27-30 лет, и при этом только 3-5% выпускников (лучший показатель у Stanford – 9%) организуют свой собственный бизнес. Это говорит о том, что вся модель образования нацелена не на формирование предпринимательского духа и реальных лидеров, а просто квалифицированных менеджеров, которые попадают в большие системы. А между тем, в условиях, когда доминантной является сервисная индустрия в самом широком смысле этого понятия, запрос на управленцев меняется, в том числе и в России.
Executive.ru: В условиях, когда уже очевиден некий водораздел в мировом бизнесе между «старой» экономикой и экономикой знаний, что должно стать основным продуктом бизнес-школ? Если их учебные материалы и программы уже не являются уникальным предложением, что может и должно их заменить?
Р.В.: Почему люди идут в бизнес-школу? Есть несколько ключевых групп. Первая – это те, кому нужен некий психологический перерыв, чтобы понять, чего же они хотят в жизни. Это люди, желающие полностью сменить сферу деятельности и образ жизни. Вторая категория – это люди, которые приходят за дипломом определенного бренда, чтобы потом его дорого продать. Те, кого можно отнести к третьей группе, стремятся получить новые связи и попасть в новый круг полезных людей – это определенный network. Четвертые действительно понимают, что им не хватает знаний и предпринимательского духа.
Категория, которой нужен network, будет присутствовать всегда, как бы не развивались передовые средства коммуникации. Поэтому очень важно, чтобы школа предоставляла возможности познакомиться с новыми интересными людьми и получить знания об их опыте.
Второе, что тоже немаловажно, – школа не должна учить только считать cash flow, составлять бухгалтерскую отчетность и т.п., она должна помогать задавать правильные вопросы и показывать возможные варианты ответов на них, потому что всегда существует множество ходов, которые приводят к успеху, и не меньше тех, что ведут к проигрышу. Управление не может быть просто академическим знанием – человек должен его проговорить, продумать и прочувствовать.
Третья функция школы связана с тем, что сегодня мы не обладаем возможностью пропускать через себя весь объем информации, который к нам поступает. Должен существовать фильтр, и именно бизнес-школа может быть таким фильтром.
Наконец, то, что нужно больше всего и одновременно хуже всего преподается – процесс принятия решения. Это очень важная задача бизнес-школы - помочь научиться менеджерам принимать решения в достаточно быстром темпе и часто в условиях неопределенности. Но, к сожалению, мы сталкиваемся с тем, что профессора бизнес-школ с презрением говорят: «Мы не тренинговый центр, мы серьезное академическое заведение». Но реально это не так, потому что сегодня бизнес-образование должно быть сугубо прикладным, то есть в той области, в которой ты получаешь знания, ты должен иметь возможность тут же их применить. Поэтому задача современной бизнес-школы – показать варианты успешности, дать инструментарий и его практическое применение, помочь раскрыться тому, что есть в человеке талантливого, и помочь ему научиться принимать решения и брать на себя ответственность.
Executive.ru: Если недостаток нацеленности на практику – одна из основных проблем современных школ, то какая, на ваш взгляд, модель бизнес-образования помогла бы ее устранить?
Р.В.: Эта проблема во многом связана опять же с тем, что бизнес-школы, как правило, находятся при академических университетах. Будучи в Америке, мы слышали от одного профессора, читающего курс по финансовым производным инструментам, что сам он не является финансистом-практиком и не зарабатывает много денег. И он утверждает, что это его осознанный выбор! Возможно, такая позиция имеет право на жизнь в физике или математике, но, например, человеку, который никогда не видел своими глазами, как происходит торговля ценными бумагами, будет очень сложно рассказать слушателям, что такое фондовый рынок…
Сегодня бизнес-школы должны перемещаться в центры больших городов, поскольку именно та удаленность, которая присуща всем академическим учебным заведениям, задала бизнес-образованию неправильную модель. Не надо отдалять бизнес-школы от информационных, аналитических и эмоциональных потоков мегаполисов; наоборот, они должны их впитывать как часть обучения. Поэтому наиболее успешная модель бизнес-образования сегодня – это школы, созданные на базе бывших корпоративных университетов, например, швейцарская IMD. Также будут все больше и больше востребованы дистанционное обучение, Executive MBA, Executive Education, отдельные Tailormade Programme и т.п.
Executive.ru: Проект новой школы часто называют «русским Гарвардом». Это не более чем метафора хорошей престижной бизнес-школы? Будет ли новая школа инновационной, и если да, то какие это будут инновации в бизнес-образовании?
Р.В.: Очень трудно однозначно заявить, что мы будем совсем другими. Но стоит вспомнить, что Гарварду, который имеет $1,8 млрд под своим управлением, потребовалось 15 лет, чтобы пробить внутреннюю бюрократию и создать кафедру предпринимательства. Поэтому мы, разумеется, не хотим копировать Гарвард или какое-то другое громкое имя в бизнес-образовании. Мы надеемся, что сегодня у нас есть шанс воплотить в жизнь реальный тренд, который очень серьезно обсуждается в деловых кругах, и выстроить школу, ориентированную на практику. Например, мы уже утвердили такое условие, что по окончании школы выпускники смогут получить деньги на start up из специального венчурного фонда. С первого дня каждый студент школы будет не просто учиться, он будет работать, потому что люди, пришедшие получать бизнес-образование, должны иметь возможность тут же применить свои знания на практике. Мы планируем огромное количество стажировок, в том числе трехмесячные стажировки в одной из школ в другой стране – например, в Китае, Индии, чтобы студенты могли получить представление о том, как работает бизнес за пределами России. Будут и отдельные также трехмесячные стажировки в компаниях, где наши студенты будут работать над различными проектами. У нас также будет такая программа как «shadow CEO»: например, студент, который учиться маркетингу, проводит неделю с директором по маркетингу и смотрит, чем он в действительности занимается. Дело в том, что если человек не видит этого на практике, ему очень сложно адекватно решить, что он хочет заниматься именно этим.
Executive.ru: Должна ли новая российская бизнес-школа, и если да, то насколько, быть зависимой от государства?
Р.В.: Конечно, она будет зависима от государства. Мы надеемся, что нам удастся создать первый пример частного партнерства, где бизнес становится союзником и партнером государства не «из-под палки». Государство просто не может оставить в стороне от себя такой проект, как эта бизнес-школа. Дело в том, что мы будем готовить в принципе управленцев - мы хотим на выходе получить талантливых управленцев и предпринимателей в образовании, медицине и т.п. – то есть в тех отраслях, которые изначально не ассоциируются с бизнесом. Бизнесмен в нашем представлении, как правило, связан с нефтью, газом, металлом, а о том, что даже благотворительность может быть эффективной и управляться как бизнес, в России еще даже не задумываются. На настоящий момент мы неэффективно управляем всем, и поэтому качественное управление будет работать как на государство, так и на инфраструктурные организации и нересурсные компании. Но решить эти задачи сегодня возможно только во взаимодействии с государством.
Executive.ru: Не содержит ли сама идея инновационной бизнес-школы следующего противоречия: цели поступающих в нее людей будут расходиться с целями бизнес-образования, которое они там получат, поскольку, возможно, они мечтают о тех самых «больших системах», о которых вы упомянули ранее?
Р.В.: Я считаю, что предстоит большая революция, в том числе и в огромных корпорациях. Не потому что они такие хорошие, а потому что сама жизнь заставит их что-то менять в своей бизнес-модели. Но, конечно, всегда будет некоторый процент людей, которые приходят в бизнес-школу за престижным дипломом. Если из 100% только 3% интересует бизнес и предпринимательство, а 40% после выпуска идут работать в консалтинговые компании, тогда это действительно проблема. Поэтому мы будем проводить очень жесткий отбор слушателей, искать по всей России и странам СНГ, а потом и по миру людей, готовых к предпринимательству, к риску, способных принимать решения и брать на себя ответственность. Для нас очень важно иметь 30-40% выпускников, которые будут способны начать собственный бизнес в первые пять лет после выпуска. Будут и те, о которых вы говорите, но суть в том, кто является той доминантой, которая движет данную школу. Мы не можем отказаться от всей модели бизнес-образования в целом, но мы должны существенно изменить акценты, и то, что пока является маргинальным, сделать доминирующим.
Мы были в лучших школах мира. На вопрос о том, какие у них самые популярные курсы, нам отвечают: лидерство и предпринимательство. Тогда мы спрашиваем, а какой процент они занимают во всем процессе обучения? Оказывается, что не больше15%! И эти школы не считают нужным что-то менять… То есть во всех школах есть программы по лидерству и предпринимательству, везде есть элементы практики, поэтому сказать, что мы делаем что-то принципиально новое, будет неправдой. Наша задача состоит в том, чтобы понять и воплотить в жизнь то, что является тенденцией в современном бизнесе, и то, что будет доминантой будущего…
Источник изображения: pixabay.com
