СССР как кульминация прусского духа (2)

Демонтаж подсистемы страха

Когда умер Сталин, среди борющихся за власть его соратников не было другой повестки дня, кроме частичной либерализации, поскольку все понимали, что в прежней супержесткой парадигме жить больше нельзя. Два основных претендента на власть – Хрущев и Берия – соревновались в том, кто готов пойти дальше в смягчении нравов. Берия начал с лагерной амнистии. Что он мог бы сделать дальше, получи он власть, можно только гадать (Хрущев успел расстрелять его как «английского шпиона»). Есть недокументированные гипотезы о том, что Берия собирался отменить колхозы и дать согласие на объединение Германии, если та согласится на нейтрализацию по австрийской модели.

Как бы то ни было, если бы Берия победил в подковерной борьбе и пришел к вершине власти, то ему все равно пришлось бы делать примерно то же самое, что делал Хрущев, поскольку это был консенсус элиты. А так, Лаврентий Берия вошел в историю как «кровавый палач», а Никита Хрущев – как «великий либерал». Хотя крови на руках у обоих было примерно одинаково.

Вообще, Берия и Хрущев – равновеликие фигуры в современной русской истории. По кровищи одинаково, и по заслугам перед отечеством примерно одинаково: Берия – куратор атомного проекта и проекта по строительству системы ПВО вокруг Москвы, при Хрущеве в космос полетели.

1960-е годы стали второй кульминацией советского проекта: первыми полетели в космос, советская фундаментальная наука гремела на весь мир, были поставлены под контроль все основные инфекционные заболевания, решена проблема нищеты, массово развернуто жилищное строительство.

До недавнего времени, достижения СССР времен 1960-х были образцом того, что можно сделать в результате форсированной модернизации с низкого старта (нынешние достижения Китая их затмили, но все равно, СССР эпохи 1960-х – это некий золотой стандарт).

Единственное, что глупо мерялись бортами с развитыми западными странами, и в этом сравнении предсказуемо проигрывали. Хотя, нужно было сравнивать appletoapple – СССР с Мексикой, Бразилией, Индией, Индонезией. Если бы пропагандисткой задачей было показать, что СССР – самая успешная из всех развивающихся стран, то железных аргументов нашлось бы больше, чем достаточно. А хотели доказать, что мы «лучшие в мире». Ну, тут уж извините.

В качестве лирического отступления можно сказать, что одним из немногих пропагандистских достижений нынешний российской власти является именно ее упор на то, что мы далеко не первые, но и явно не последние в этом мире.

1960-е были также моментом недолгого равновесия между относительным порядком, инерционно пришедшим из предыдущей эпохи, и раскрепощения из-за частичного демонтажа избыточной подсистемы страха. Хорошо жилось и физикам, и лирикам.

Потом момент равновесия проскочили, и СССР скатился в сладкий декаданс брежневизма. Сохранялись островки порядка и дисциплины в виде ведущих оборонных заводов и НИИ. Проектировались такие высокотехнологичные и не имеющие аналогов на тот момент в мире системы вооружений как система ПВО С-300, суперскоростная ракето-торпеда «Шквал», противокорабельные крылатые ракеты, летящие «стаей» и управляемые по принципу искусственного интеллекта, и так далее.

Но тон задавали расслабленные и пьяненькие бракоделы и хамоватые дельцы из теневой экономики. В народе стало преобладать мнение, что мы так себе живем, не потому что мы так себе работаем, а по тому что «коммуняки нам не доплачивают». Потом к власти пришел «наш ласковый Миша», которому все с облечением сказали «до свидания» в декабре 1991 года. Но лучше жить от этого не стали.

Пиковые достижения СССР были обусловлены следованию дисциплинирующему «прусскому» регламенту в интересах абсолютного большинства народа. Некомфортно жилось примерно 10 процентам населения, природно склонным к авантюризму и гешефтмахерству. В позднесоветский период они почти поголовно ушли в теневую экономику или в комсомольскую номенклатуру, которая крышевала изрядную часть этой самой теневой экономики. Собственно, эти 10 процентов и стали основными бенефициарами «новой России».

В июне 2013 году Институт Социологии РАН опубликовал данные исследования, которые показывают, что среди россиян 10% считают себя выигравшими от осуществлявшихся за последние двадцать лет реформ, 26% – проигравшими, а остальные – оставшимися при своих. Стоило ли огород городить при таком раскладе – вопрос довольно философский.

Маленькая новелла о самой Пруссии

Так получилось, что при послевоенном устройстве мира границы Пруссии практически совпали с границами ГДР. ГДР и унаследовала знаменитый «прусский дух» со всеми его плюсами и минусами. ФРГ, по понятным причинам, ГДР соревнование проигрывало, зато советским гражданам Германская Демократическая Республиками со своим порядком, большим выбором шмоток, доступными продуктами, дешевыми кафешками и пивными казалась почти раем земным.

Когда при объединении Германии инспекторы Бундесвера зашли в казармы, накануне оставленные Народной Армией ГДР, изумлению их не было предела – вся техника была в идеальном порядке: смазана, заправлена и снабжена боекомплектом. Хоть заводи и выезжай на полигон. Не вывозившиеся помойки и не горевшие уличные фонари, сопровождавшие переход от Советского Союза к «демократической России», являли разительный контраст этому благолепию.

Либерализм, порка, расцвет и закат корпораций

Существует искусственное противопоставление «либеральной» англосаксонской модели модели прусской, опирающейся на муштру и порку. На самом деле, порку уважают и англосаксы. На английском торговом флоте палочная дисциплина была отменена только в 50-х годах ХХ века. А в английских частных школах (public schools), где учились и учатся дети английской элиты, пороли аж до начала 80-х!

Что касается заокеанского ответвления англосаксонской модели, то там до 1865 года сохранялось плантационное рабство. Причем речь шла не о патриархальных отношениях. Рабство было плотно интегрировано в рыночную экономику. Производимый в южных штатах плантациях хлопок шел на экспорт на мировой рынок – главным образом, в Англию.

Не случайно, Англия, как «мировой оплот борьбы с деспотизмом», поддержала в гражданской войне в США не аболиционистов-северян, а рабовладельцев-южан.

Но, конечно, в англосаксонской «либеральной» модели есть нюансная разница. Она, как правило, оставляла людям выбор. Когда в Англии, в XVI-XVII веках принимались законы о бродяжничестве, чтобы справиться с последствиями так называемых «огораживаний» (это когда людей пинками сгоняли с земли, чтобы освободить их под пастбища – ранняя версия «девелоперства»), то бродягам предоставлялся такой выбор: либо виселица (в мягком варианте каторга), либо вкалывание по 12-14 часов за баланду в спешно организуемых «работных домах». Из такой «свободы выбора» и произрос современный капитализм.

В XX веке капитализм в англосаксонской модели вышел на новый виток. Появились корпорации, где на принципах фордизма и тейлоризма была простроена схема, как можно «отжимать» по максимуму рабочую силу. Позже аналогичные правила «отжима» были распространены и на клерков, коих затем благородно переименовали в «менеджеров».

Для сравнения, в кайзеровской Германии в начале XX века активно строилось «социальное государство» как предмет трехстороннего сотрудничества между предпринимателями, профсоюзами и правительством. Социал-демократы были ведущей фракцией в парламенте. Впервые в истории рабочие получили право на медицинское и социальное страхование. В общем, это была альтернативная модель.

Победа в Первой, а затем и Второй мировой войне дало возможность глобальным корпорациям англосаксонского типа стать преобладающей формой организации международного бизнеса. Сначала жесткая регламентации и полуармейская дисциплина этих корпораций привели их к взлету, а потом все превратилось в свою противоположность.

Сейчас практически любая крупная западная корпорация – это Евросоюз в миниатюре. Есть огромная неуправляемая бюрократия, сидящая на синекурах и огромных бонусах. Есть демотивированные менеджеры, для которых 5-процентное ежегодное повышение зарплаты (в России – 10-процентное с учетом инфляции) является пределом их счастья. Есть глобальные процедуры, призванные все улучшить и наладить, но имплементация которых приводит к еще большему бардаку. Есть культура сервильности, которая не позволяет сказать высшему руководству, что «король-то голый». И все вращается по кругу.

А крупнейшие мировые банки и финансовые корпорации, а также покрывающие их рейтинговые агентства, просто вступили на путь откровенного лихоимства и обмана потребителей. При этом они считаются too big to fail (слишком крупными, чтобы разориться), и являются основными реципиентами многомиллиардной государственной помощи. То есть, кто кризис замутил, тот на нем и наварился.

Если в начале XX века альтернативой англосаксонской модели была модель кайзеровская, то сейчас ей противостоит модель сингапуро-китайская (поскольку китайцы составляют 70% населения Сингапура, то можно говорить о «китайской» модели в широком смысле этого слова).

Она чем-то напоминает прусскую по своим основным принципам, хотя у китайцев хватает и своих культурно-исторических традиций, чтобы у кого-то что-то заимствовать. По сути, это такое же сочетание меритократии с палочной дисциплиной. В основе лежит конфуцианство (поощряй лучших, уважай старших по званию и возрасту) и так называемый легизм, который, если свести его к квинтэссенции, хоть и подразумевает такие ключевые императивы, как «делай, что сказано» и «я начальник, ты дурак», но, при этом, нацелен на отбор лучших из лучших по объективным критериям.

В Сингапуре меритократия работает превосходно. Коррупция полностью побеждена. Отбор кандидатов на дальнейший рост начинается уже с 6-7 класса средней школы. Но и порка не являются фигурой речи: порют до сих пор, и порют за дело.

В континентальном Китае, хотя кумовство и коррупция и остаются в повестке дня, они все же являются отклонением от нормы, а не самой нормой, как, например, в современной в России.

В целом, китайская кадровая система – будь то бизнес, будь то госуправление – работает весьма эффективно. Китайцам удалось создать и бизнес-модель, альтернативную западной (реальная меритократия, а не кабинетное лавирование с подсиживанием как в западных корпорациях) и политическую модель, альтернативную западной демократии (полная смена высшего руководства по завершению десятилетнего цикла с предельно четко простроенным кадровым резервом).

По отношению к Китаю, не хотелось бы переходить на язык дифирамбов. Каждый, кому доводилось работать с китайскими менеджерами, знает, как это нелегко. Причем речь идет о любых этнических китайцах – будь они из континентального Китая, Гонконга, Тайваня, Сингапура, или даже Лондона или Нью-Йорка. Китайский менеджер всегда долбит в одну точку и всегда пытается что-то бесплатно отжать помимо того, что прописано в договоре. На ответ, что ты этого делать не собираешься, он в лобовую идет на второй круг с той же нереальной просьбой, потом на третий, потом на четвертый. Далее, каждый уже волен выбирать, что ему больше нравится: продолжать держать оборону, или же соглашаться на прогиб по причине того, что «легче согласиться, чем объяснять, почему тебе этого не хочется».

Кроме того, в китайской культуре нет обыкновения со стороны менеджеров объяснять своему руководству, что поставленная задача не может быть выполнена чисто с технической точки зрения. Например, руководство китайской компании требует от своих менеджеров, чтобы заграничный поставщик услуг (например, российский) выполнил задачу в три дня, хотя существующая технология бизнес-процесса требует на это минимально 10 дней. Китайские менеджеры про это прекрасно знают, но никто не осмелится сказать своего начальнику: «нет, это в принципе невозможно». Они будут забрасывать вас е-мейлами с требованием сделать все в три дня. Вы в течение трех дней будете отвечать, что это невозможно. Только когда пройдут эти три дня, а бойцы на Даманском все не сдаются, они робко постучат в дверь начальнику и скажут: «Знаете босс, наверное, это действительно невозможно». Тогда китайский босс скажет: «Делайте за семь». И китайские менеджеры снова пойдут на пулеметы.

Как бы мы над этим не потешались, в сухом остается следующее: к 2020 году Китай становится промышленно-торговой державой номер один, военной державой номер два, а жизненный уровень в нем приблизится к нижней границе восточноевропейского (весьма достойный, надо сказать, уровень). И если НАТО – это, по большей части, страшилка кремлевских пропагандистов, то огромной протяженности граница с Китаем – это реальность. Плюс еще незащищенное мягкое подбрюшье в виде Казахстана.

Для Народно-освободительной армии Китая с ее великолепной логистикой проехаться через Казахстан (именно проехаться, а не пройти) до Волги и Урала задача более чем представимая.

Китай, прежде всего, интересуют нефтегазовые ресурсы Каспийского региона, как альтернатива ближневосточной нефти и газу. В разворачивающейся «Большей игре» между США и Китаем основным козырем США является их превосходство на море и возможность угрожать растянутым морским коммуникациям Китая при импорте углеводородов из стран Персидского залива. Среднеазиатские/российские нефть и газ должны послужить Китаю сухопутной страховкой. На каком-то этапе России и государствам Средней Азии будет предложена формула вассалитета, чтобы нефть и газ шли в Китай гарантировано и, причем, задешево. В свое время Гитлер предложил вассалитет Румынии (очень была нужна румынская нефть), Венгрии и Польше. Венгрия и Румыния быстренько согласилась. А, вот, Польша, надеясь на большую армию, славный боевой дух и помощь Англии и Франции, решила повоевать. Последствия всем известны.

Прекрасное далеко

Что ждет Россию за поворотом? Нынешний российский кайзер прошел свое личностное и профессиональное становление в «неметчине». Славится умеренностью и аккуратностью. Как и Николай I, он, скорее, медленный реформатор, чем отчаянный ретроград.

По общей стилистике царствования, тоже, наверное, ближе к Николаю I. С одной стороны, активное сокрушение внутренних супостатов и личных врагов, с другой, пожимание плечами, когда ракеты падают из-за откровенного бардака, и миллиарды оседают в частных карманах на ведущихся «стройках века».

Вопрос, удастся ли ему проскочить, так сказать, «между струйками»? США преподнесли России большой подарок, взявшись за сланцевую нефть, себестоимость добычи которой весьма высока (порядка $70 в перерасчете на баррель). Это означает, что цена на российскую нефть вряд ли опустится ниже $100 за баррель. При такой цене пролонгация имеющей место нишатко-нивалкости более чем возможна.

А пропагандисты свое отработают. Рост всего 2%? Зато в Европе, вообще, отрицательный рост. В Европе усугубился долговой кризис и падение ВВП уже 5%, а у нас «уверенный нулевой рост». Европа скатилась во второе издание Великой Депрессии, падение ВВП составило 15%, а средний уровень безработицы достиг в Еврозоне 25%? Зато у нас ВВП упал «всего» на 8%, а безработица – «всего лишь» 10%. В общем, логика подобной аргументации понятна.

Короче, если не война, то кайзер, подобно Францу Иосифу, доживет до благородных прореженных седин и до вынужденного братания консерваторов и либералов на платформе «ну, вот, приехали».

Ну, а если после 2020 года, на закате правления будет «завтра война и завтра поход», подытоживание долгого правления может выйти несколько иным. Если России не согласится на вассалитет и схлестнется с Китаем, то будет то, что Александр Храмчихин подробно описал в своей статье «22 июня 2.0». Повторяться за ним не хочется.

Вскоре после публикации этой статьи были проведены беспрецедентная поверка боеготовности войск Восточного военного округа, в которой приняли участие 160 тыс. российских солдат. Проверка выявила то, что должна была выявить – устаревшая техника, хромающая логистика, не умеющие стрелять танкисты и артиллеристы.

Еще обиднее будет проиграть войну Турции. Многие сейчас начнут смеяться: «Проиграть Турции?» Но если бы спросить российских подданных году, эдак, в 1900-м, может ли Россия через пять лет проиграть войну Японии, то все попадали бы со стульев от смеха. Когда война началась, российские генералы крайне неохотно ехали «на войну с макаками». Они считали, что славы в такой низкопробной войне не добыть. И, действительно, не добыли. Вся слава досталась «макакам».

У Турции большая и мотивированная армия, горящая желанием помочь «азербайджанским братьям» разрешить застарелый конфликт на Кавказе. Турецкая армия активно проходит программу радикального перевооружения. По такому направлению как беспилотники она уже впереди России. Также активно происходит интеграция военной стратегии Турции и Азербайджана. Если после 2020 года Турция выйдет из НАТО, в которой ей становится практически нечего делать, то схватка с Россией за доминирование на Кавказе станет неизбежной.

Хотелось бы, конечно, чтобы все это не сбылось, и мы таки проскочили «между струйками». Но в любом случае, становится ясно одно, что заканчивается большая эпоха, начатая с петровской модернизации по лекалам немецкого полицейского государства, целью которой был исход России с Востока на Запад.

СССР при всей его кривизне и при всем его внешнем противостоянием с Западом был, как раз, кульминацией этого исхода. Сейчас, при любом раскладе, мы снова оказываемся в Азии, где были до Петра.

С текущим восхождением Азии «быть в Азии» совсем незазорно. Другое дело, в какой Азии? Есть передовая Азия, есть Азия периферийная. Со всей очевидностью, мы оказываемся в Азии периферийной – среди стран, поставляющих ресурсы в Азию передовую. Последние двадцать лет российской истории наглядно показывают, как и почему мы дошли до жизни такой. Снявши голову, не нужно плакать по милым сердцу вихрам и завитушкам. Впрочем, как любили говаривать наши бабушки и дедушки «лишь бы не было войны». А они знали, о чем говорили.

Окончание. Первую часть текста можно прочитать здесь: СССР как кульминация прусского духа

Фото: pixabay