«Российские ученые являются одними из лучших в мире. Но, чтобы использовать это преимущество с выгодой, нужны менеджеры. Менеджеры занимаются оптимизацией управления человеческими ресурсами, помогают изобретениям добраться до широкой общественности и до рынка», – считает Эрик Корнуэл, генеральный директор Европейского фонда развития менеджмента EFMD и профессор Высшей школы менеджмента НЕС в Париже.
Эрик Корнуэлл входит в состав совета директоров Европейского института научных исследований в менеджменте EIASM, Европейского Журнала менеджмента, Европейской академии Бизнеса и Общества, Глобальной ассоциации бизнес-образования и ряда других организаций, а также является членом совета директоров нескольких успешных компаний и преподает в 15 различных университетах Европы и Азии. 15 января 2015 года Корнуэл стал 25-м иностранным почетным профессором МИРБИС, а за две недели до этого удостоился звания кавалера Ордена Почетного легиона.
Executive.ru: Каковы главные тренды в современном западном бизнес-образовании?
Эрик Корнуэлл: Прежде всего, налицо тенденция к концентрации, то есть к созданию больших институтов. Появляются новые издержки, школы выходят на международный уровень, внедряются новые IT-системы, проводятся исследования, реализуются программы развития для студентов – все это стоит денег и требует использования большего количества ресурсов.
Второй тренд – это рост стоимости образования. Плата за обучение в последнее время заметно возросла, а в некоторых странах образовательные кредиты стали просто неподъемными. В США, например, общая сумма всех студенческих займов (я сейчас говорю не только о сфере менеджмента, но об образовании в целом) достигает $1,4 трлн – это огромная цифра. Мы просто не можем дальше повышать плату за обучение.
Еще один тренд заключается в том, что преподаватели все больше и больше заинтересованы в исследовательской деятельности, а не в работе со студентами. Это большая проблема, ведь монетизация профессоров возможна только в аудитории. Нехватка преподавателей приводит к тому, что затраты в образовательной системе превышают доход. В будущем, я полагаю, удастся найти баланс, и профессора станут больше учить, не жертвуя при этом академической работой. Исследования, в свою очередь, будут более полезными для управления организациями, в то время как сегодня они (особенно те, что проводятся в США) носят чересчур аксиоматический характер и не слишком пригодны для повседневного менеджмента. Я считаю, что мы должны вернуться к рациональным основам управленческих исследований, это ведь не просто интеллектуальная игра!
Следующий тренд – это онлайн-обучение и MOOCs, которых год от года становится все больше и больше. Взять, например, компанию Coursera: она была основана в 2012 году, а сейчас у нее 10 млн студентов, 1 млн из которых учатся менеджменту. Знания распространяются по всему миру практически бесплатно, что очень ново для общества. Впрочем, эта бизнес-модель в конечном счете не работает и не приносит деньги, так что ее создателям придется ее пересмотреть. Несомненно, они должны интегрировать дистанционное и онлайн-обучение с традиционным – я бы назвал такой подход смешанным обучением. Некоторые лекции будут рассказывать онлайн: например, мы сможем прослушать онлайн-курс маркетинга из Wharton или IESE. Но для довершения процесса обязательно посетим еще и офлайновое, традиционное занятие с профессором. Одного онлайн-присутствия недостаточно, нам необходимо общаться с коллегами и собрать вокруг себя единомышленников – а это невозможно сделать в интернете.
Executive.ru: Вы упомянули постоянный рост стоимости образования. Насколько он оправдан?
Э. К.: По-моему, эта бизнес-модель уже исчерпала себя. В прошлом было очень легко поднять стоимость обучения и убедить учащихся платить больше, когда увеличивались затраты на организацию образовательного процесса. Но сейчас мы не можем поднимать стоимость еще выше, потому что она и так достигла своего максимума. Мы больше не можем полагаться на профессоров, которые только занимаются исследованиями, запираются в своих офисах и переписываются с коллегами из других университетов, а также публикуются в весьма эзотерических изданиях – и при этом совсем не заинтересованы в том, чтобы встречаться со студентами и преподавать. Их время истекло. Сегодня профессора должны быть максимально вовлечены в образовательный процесс, должны интересоваться им и регулярно появляться в аудиториях. Да, преподаватели обязаны производить знания, но также и делиться этими знаниями со студентами и обществом.
Насколько я помню, по статистике, 75% преподавательского состава в американских бизнес-школах приходится на адъюнкт-профессоров, не занятых в учебном заведении на полную ставку. Эта классическая модель профессора-исследователя должна исчезнуть, уступив место «вовлеченным» преподавателям (которые, конечно, могут одновременно быть и исследователями). Однако научные изыскания способны принимать разные формы, и наибольший потенциал им придаст как раз их прикладной характер. Исследования должны проводиться в условиях взаимодействия с бизнесом, что позволит сделать их релевантными, интересными и полезными для компаний и общества. Кроме того, профессорам следует публиковаться не только в научных изданиях, но и в ежедневных газетах. В этом заключается социальная ответственность профессора: мы живем в обществе и вносим свой вклад в его развитие. Мы обязаны как можно больше делиться знанием, технологиями, идеями и способами их применения.
Executive.ru: Что происходит с интересом к бизнес-образованию в Европе на фоне экономического кризиса – он падает или растет?
Э. К.: Я не думаю, что кризис выливается в проблему для бизнес-образования. Скорее, акцент переносится на то, насколько легко для выпускника будет найти работу. По статистике, диплом МВА – это лучший гарант достойного трудоустройства. Возможно, меньше студентов теперь выбирают для себя full-time МВА, потому что для такой программы необходимо приостановить профессиональную деятельность, а по завершении обучения искать новую работу. А в кризис люди не хотят терять работу и потом снова ее искать! Однако на такой случай есть executive education и Executive MBA. Что касается студентов, получающих первое высшее образование, среди них исключительно высок процент тех, кто выбирает своей специальностью бизнес. В Великобритании, по-моему, они составляют 20% от общего количества учащихся – это слишком много! Так что кризис вовсе не демотивирует абитуриентов, а, скорее, наоборот. От нас требуется дать им такое образование, которое позволит им сохранить свою работу или быстро найти новую. Трудоустройство – это главный фактор в бизнес-образовании.
Executive.ru: Какие вызовы стоят перед европейской экономикой и бизнесом сегодня? Как бы вы определили эти вызовы в терминах STEP-анализа?
Э. К.: Европа больше не производит простые товары и услуги, потому что затраты на это слишком велики. В то же время, такие страны, как Китай, развиваются очень быстрыми темпами и производят товары и услуги все более и более высокого качества. Поначалу это были самые дешевые и базовые продукты, но сейчас они становятся все более сложными и изысканными. Япония до сих играет важную роль в мировой экономике и прикладывает много усилий для того, чтобы выйти из кризиса. На другом берегу Атлантики расположены США, которые постепенно преодолевают кризис. Европа же находится в середине, и это, между прочим, самая большая экономика мира с самым высоким ВВП. Наши политики и бизнесмены должны выбрать верную стратегию действий: инвестировать в Азию и в США, работать с инновациями, обеспечить рост экономики за счет новых продуктов, технологий и изобретений. Говоря о Европе, я включаю в нее и Россию, ведь 80% населения страны живет к западу от Уральских гор. Нам вместе необходимо сконцентрироваться на наших выдающихся традициях в сфере культуры, туризма, гастрономии, люксовых товаров – всем, что заложено в нашем общем ДНК. И параллельно с этим надо продвигать инновации на максимально высокий уровень.
Я думаю, что только при таком условии Европа сможет обрести свою независимость перед лицом других блоков – Китая, Японии, США. Разумеется, образование и исследования в сфере менеджмента должны следить за этим движением или, точнее, быть проактивными по отношению к нему. Для этого нам требуется сильная политическая ось и стратегическая настойчивость. У меня сложилось впечатление, что у европейского общества в целом есть проект, но на данный момент еще слишком размытый и неопределенный. Взять, например, ЕС: введение евро было великой идеей, и наша социальная политика тоже представляет собой выдающееся явление.
Однажды, я надеюсь, Россия станет частью ЕС, и тогда мы превратимся в бесспорно самую большую политическую и экономическую силу в мире. Но у нас нет единого направления движения, нет стратегии. Мы говорим о необходимости создания новых рабочих мест и ускорения экономического роста, но эти разговоры не являются дорожной картой. Для разработки дорожной карты нужно обозначить некие секторы, индустрии и сферы деятельности, в которые мы будем инвестировать в долгосрочной перспективе и с уверенностью в успехе. Проблема в том, что члены ЕС не всегда отстаивают общие интересы Европы, а действуют, исходя из соображений собственного национального суверенитета, которым не готовы поступиться – а ведь тогда союз стал бы намного сильнее. Я твердо верю в Европу – в такую Европу, какой ее видел Шарль де Голль, от Лондона до Урала. По-моему, это единственный возможный выход. Представьте, какими мощными мы бы стали, если бы Россия вошла в ЕС! У нас было бы все: территория, ВВП, природные ресурсы, интеллектуальный капитал… Китай просто не смог бы с нами конкурировать, он слишком маленький, и США тоже. Мы стали бы несомненным лидером.
Executive.ru: Насколько гибко бизнес-школы в целом реагируют на перемены в окружающей среде, в частности, на кризис?
Э. К.: При взгляде на академическую среду в целом, сразу становится понятно, что бизнес-школы реагируют наиболее гибко, по сравнению с прочими учебными заведениями. Многие другие университеты и факультеты слишком консервативны, они не хотят меняться и двигаться вперед. Бизнес-школы же постоянно удерживают контакт с бизнесом и готовы оперативно адаптироваться к переменам. Посмотрев на их программы, можно заметить, насколько быстро они меняются: одни курсы запускаются, другие закрываются… Бизнес-школы несут ответственность как перед своими клиентами, так и перед акционерами, и должны удовлетворять потребности и тех, и других.
Executive.ru: Вводят ли школы в учебный план специально разработанные антикризисные курсы, или такие курсы изначально были частью их программы?
Э. К.: Когда я учился в магистратуре 20 лет назад, у нас уже тогда были лекции по антикризисному менеджменту…
Executive.ru: Что не помешало Европе, однако, скатиться в ту ситуацию, в которой она сейчас находится.
Э. К.: Да, но это произошло не по нашей вине. Причина кризиса кроется в жадности определенного круга лиц и в огромных ошибках, допущенных в управлении. Мы позволили банкам делать почти все, что им заблагорассудится: они могли влезать в неразумные долги или, наоборот, выдавать кредиты неплатежеспособным клиентам (в США). Кроме того, они на пустом месте создавали такие финансовые продукты, чью суть никто не мог понять. В конце концов, этот раздувшийся пузырь лопнул, и эхо от взрыва услышали во всем мире. Конечно, финансовые рынки важны – но их значимость сильно преувеличена. Сегодня количество финансовых транзакций в десятки раз превышает количество материальных. Так не должно быть, это неправильно. Я выделяю две разновидности свободной экономики: хорошая и плохая. При хорошей свободной экономике хорошие предприниматели пытаются создавать ценности для общества и для самих себя – естественно, они хотят разбогатеть и заработать некий статус, они хотят процветания для своих компаний, и это нормально. При плохой свободной экономике определенные финансовые институты действуют исключительно из соображений алчности, покупая компании соперников и разрушая их ради собственной прибыли. К этой же категории относится создание искусственного ажиотажа на бирже, когда акции резко растут в цене, а автор этой аферы прекрасно понимает, что они вот-вот снова рухнут, и он, по сути, отнимет у людей деньги. Извините, но такой подход не создает никаких ценностей, он приносит пользу только нескольким авантюристам. Что ж, такова человеческая природа: мы совершаем ошибки, порой огромные, мы позволяем финансовым институтам переходить все рамки разумного и давить своим лобби на весь мир. Более того, мы доверяем управление финансовыми продуктами докторам физико-математических наук – людям, которые способны создать увлекательные теоретические модели, но при этом не разбираются ни в экономике, ни в менеджменте! Какое шокирующее несоответствие…
Executive.ru: Какую дорожную карту вы бы предложили для перехода от плохой свободной экономики к хорошей?
Э. К.: Необходимо ввести специализацию для банков: одни должны финансировать экономику, другие выдавать кредиты частным лицам на покупку дома или машины. Банкам, обслуживающим население, нельзя разрешать проводить сложные финансовые операции, чреватые крупными потерями. Иначе получается шантаж: сначала клиенты полагают, что банк достаточно силен и ему можно довериться, а затем им приходиться оплачивать ошибки финансистов из своего кармана. Все типы финансовых институтов имеют право на существование, но они должны быть изолированы друг от друга, а люди, доверяющие им свои деньги, должны четко представлять себе степень риска.
Затем, следует установить более строгий контроль над финансовыми продуктами и позаботиться о том, чтобы они были понятны тем, кто ими пользуется – но это что касается финансовой стороны. Нам нужно быть хорошими стратегами по вопросам развития индустрий и разработки инноваций. Политики (если не во всех странах, то, по крайней мере, в большинстве) часто жертвуют долгосрочными интересами государства ради краткосрочных интересов собственного переизбрания. Но для экономики и общества важны не краткосрочные, а долгосрочные перспективы! Именно поэтому в некоторых странах один и тот же лидер остается на своем посту в течение многих лет, чтобы обеспечить преемственность курса.
Executive.ru: Должны ли стандарты менеджмента быть одинаковыми для всего мира? Разумно ли внедрять наработки западных компаний в страны Азии или Латинской Америки, где сложился иной рынок труда и иная политическая обстановка?
Э. К.: Я против империализма в политических и любых других воззрениях. Мы не должны никому навязывать наши взгляды на менеджмент или образование в сфере менеджмента. Однако существует большое количество общих принципов: хороший менеджмент, хорошее государственное управление, забота об окружающих, оптимизация производственного процесса, творческий подход к развитию новых продуктов и идей – все эти элементы одинаковы для России, Франции, Кубы, Америки, Китая…
Мы должны не навязывать свои идеи, а делиться ими, тем более что у Европы накопились богатейшие традиции гуманизма, экономического и культурного развития, которые действительно интересны и полезны для других народов. Другие регионы мира, в свою очередь, тоже могут что-то предложить и показать Европе. Таким образом, это перекрестное опыление, благодаря которому происходит взаимно обогащающее сближение культур.
Executive.ru: Каков имидж российского бизнес-образования в мире? Другими словами, что в мире знают о российском бизнес-образовании?
Э. К.: Образование в сфере менеджмента в его современном виде в каком-то смысле все еще в новинку для России – страны, которая в свою бытность СССР жила по правилам плановой экономики. Сама концепция современной бизнес-школы здесь пока воспринимается как новшество. Естественно, в масштабах России невозможно выстроить всю систему с нуля за один день или даже за десять лет. Вначале появились институты, которые были по большей части экономическими школами и занимались вопросами развития производственного процесса – то есть менеджментом в чистом виде я бы это не назвал. Затем, шаг за шагом, начались изменения, толчок которым дали лучшие институты страны: МИРБИС (одна из первых школ, запустившая программу обучения менеджменту), Высшая школа менеджмента в Санкт-Петербурге (получившая аккредитацию EQUIS, лучшую в мире)… У вас уже есть ядро очень сильных учебных заведений, о которых все больше и больше узнают за рубежом.
По моему мнению, российское правительство должно способствовать развитию еще большего числа школ, поддерживая их деньгами и эндаументом, назначая профессоров в институты, и таким образом, предоставляя стране возможность эффективно распоряжаться ее невероятными ресурсами. Я имею в виду ресурсы не только природные, но и научные: ваши ученые являются одними из лучших в мире. Но, чтобы использовать это преимущество с выгодой, нужны менеджеры. Менеджеры занимаются оптимизацией управления человеческими ресурсами, помогают изобретениям добраться до широкой общественности и до рынка. С моей точки зрения, для России особенно важно стимулировать инновации, благоприятствующие развитию бизнес-школ, и продолжать поддерживать создание новых школ. Это не требует огромных вложений, но приносит отличные дивиденды.
