Розамунда Зандер, Бенджамин Зандер, «Искусство возможности: Как сыграть свою лучшую партию в карьере и жизни» — М.: «Альпина Паблишер», 2012
«Правильно, Пятерка! Всегда перекладывай вину на других».
Льюис Кэролл «Алиса в Стране чудес»
Когда кажется, что реальное положение дел лишено каких бы то ни было возможностей; когда вы рассержены и загнаны в угол, когда, вопреки вашим стараниям, другие отказываются менять свое мнение, сотрудничать с вами, идти на компромисс или вести себя хотя бы отчасти сдержанно; когда не помогает даже тактика привлечения, а другие идеи о спасении ситуации отсутствуют — обратитесь за помощью к нашему следующему упражнению; это уже выпускной курс обучения возможности. В этом упражнении вам необходимо посмотреть на себя как на поле, на котором происходит вся эта игра, — например, в качестве шахматной доски. Трудности любых обстоятельств следует перенести из внешнего мира и поместить в рамки, относящиеся к вам самим. С помощью подобного шага вы способны изменить мир вокруг себя. Представьте такой сценарий: автомобиль мирно стоит на перекрестке, ожидая зеленого сигнала. И тут сзади в него врезается другая машина. Водитель второго автомобиля, как выясняется потом, находится за рулем в нетрезвом состоянии и к тому же без водительских прав. Кто виноват? Согласно закону, вне всяких сомнений, пьяный водитель. Однако в этой главе мы познакомим вас с понятием ответственности другого рода.
Эта ответственность касается вас самих. Нельзя приписывать ее другим. Это исключительно ваше приобретение, и никто другой не может на него повлиять. Обычно мы связываем ответственность с виной и безупречностью — понятиями, свойственными Миру измерений. Обвиняя вас в какой-либо несправедливости, я отстаиваю собственную правоту. И многим из нас известно чувство удовлетворения, сопутствующее этому. Однако с той же силой, с которой я обвиняю вас, например, в том, что наш совместный отпуск прошел скверно или что между нами выросла стена молчания, я утрачиваю способность направлять ситуацию в иное русло, извлекать из нее уроки и улучшать отношения между нами. Действительно, я лишаю себя всех возможностей, которые были в моем распоряжении, поскольку я могу разбирать только собственные ошибки, но никак не ваши.
Вернемся к мирному, законопослушному шоферу из нашего примера. Чтобы применить упражнение «Стань шахматной доской», этому водителю, даже если он очутится на больничной койке, следует обрисовать вокруг произошедших с ним событий более широкие рамки, а не рассматривать ситуацию только с точки зрения преступления и наказания. Ему нужно рассуждать примерно так: «Вождение — занятие опасное. И каждый раз, садясь за руль, я подвергаю себя определенному риску.
Поскольку нет никакой гарантии, что на моем пути встретятся опытные, бдительные и соблюдающие правила водители, всегда остается ненулевой шанс, что кто-то из них уснет за рулем, или будет слишком пьян, или у него случится внезапный приступ, или он попросту окажется юным и дерзким. Когда я веду машину, со мной всегда может произойти что-нибудь подобное.
И все, что случится со мной на дороге, я отнесу к сфере собственного сознания и собственного выбора».
Первая часть упражнения
Пожалуй, начнем. Первая часть упражнения состоит в том, чтобы признать следующее: «Я сам определяю те рамки, в которых происходят все события моей жизни». Возможно, это упражнение выглядит самым радикальным и трудным по сравнению с остальными в этой книге, но в то же время и самым мощным. Его можно сформулировать и по-другому: «Если я не могу воспринимать реальное положение, не сопротивляясь ему; если я лишен возможности действовать эффективно; если я чувствую себя проигравшей стороной или жертвой, я говорю самому себе — источник моей затруднительной ситуации заключается в неком предположении, автором которого стал я сам». Это не означает, что в данном упражнении предлагается правильный или единственный выбор. Возможно, нам захочется убедиться в том, что пьяный водитель получил по заслугам. Либо же у нас возникнет потребность в сочувствии или отмщении. Еще один вариант состоит в том, что мы собьемся с прежнего курса и долгое время не сможем сдвинуться с места. Однако подход, при котором каждый из нас становится шахматной доской, создает предпосылки для исключительного путешествия, способного в короткие сроки возвратить нас на ту дорогу, которой мы следовали до злополучного столкновения.
Он позволяет нам продолжить путь. Исключительность связана с тем, что мы признаем риск, присущий нашей жизни. Если вы строите дом на равнине поближе к реке Миссисипи, то можете пострадать от наводнения, и потому вам следует возвести защитные сооружения. Но если вы объявляете себя безвинной жертвой осознанного риска, то принимаете позу бедного неудачника в игре, которую сами же избрали. Без объективного взгляда вы упускаете свой шанс действовать эффективно. Возможно, вы дождетесь сочувствия от других, но только в обмен на спокойствие собственного духа.
Вина и осуждение играют важную роль в сфере законности. Водителю, соблюдающему правила, дается право возбудить дело против нарушителя и потребовать от него возмещения урона. Но мы ведем сейчас разговор о доступе к возможности, а не о победе или компенсации. Признание собственной ответственности за все происходящее в вашей жизни приводит к тому, что ваш дух остается целостным, а вы сами всегда вольны сделать новый выбор.
Следствие нервного возбуждения
Бен. Начало Итальянской симфонии Мендельсона напоминает оживленную пробежку перед двойным кувырком и прыжком на высокую трапецию. Одиннадцать быстрых шагов Мендельсон отводит духовым инструментам, после чего должны вступать скрипки, партия которых напоминает энергичное кувырканье.
И вот однажды на концерте, еще когда моя палочка указывала на духовые, один из скрипачей принялся с энтузиазмом исполнять свою партию, но всего на пятом такте! Скрипичная мелодия звучала вполне уверенно и не могла не вызывать восхищения, но все остальные музыканты оказались за бортом общего корабля, а трапеция была им уже не подвластна. Впервые за мою дирижерскую практику я остановил выступление в присутствии более чем тысячи зрителей. Я улыбнулся музыкантам оркестра, сказал самому себе «Как очаровательно!» и дал команду играть с самого начала. На этот раз, конечно, никаких ошибок не было.
После концерта один человек, имеющий отношение к нашему оркестру, спросил меня тихим голосом:
— А вам интересно узнать, кто из музыкантов вступил раньше времени?
То ли мне не понравилась конспиративная форма этого вопроса, то ли потому, что он был настолько незначительным по сравнению с энергетикой исполненного нами произведения, но я ответил:
— Нет, — после чего добавил: — это сделал я.
Разумеется, не в буквальном смысле. Как вы сами понимаете, я не играл на скрипке. Но в тот момент, в контексте той великой музыки, которую мы сыграли, мне казалось абсурдным рассматривать чью-либо вину. Тем более что все это способно лишь отдалить людей друг от друга. А нужно ли? Конечно же, скрипач, вступивший раньше времени, больше никогда не совершит подобную ошибку при исполнении Итальянской симфонии. И вероятно, то же самое можно сказать и обо всех других произведениях, которые он будет играть в своей жизни.
К тому же после этого случая каждый раз, когда мы исполняем Итальянскую симфонию Мендельсона, я с особым вниманием дирижирую первыми одиннадцатью тактами ее вступления. Не было абсолютно никакой надобности в том, чтобы кого-то обвинять, потому что понятие вины не имело никакого отношения к нашему творческому содружеству. Кроме того, я достаточно хорошо осознаю, что, поднимаясь на подиум, подвергаю себя риску, поскольку все может сложиться совершенно не так, как мне видится. Но знаю я и то, что хорошей музыки без риска не бывает.
Оглядываясь назад, я понимаю, что мой ответ — «Это сделал я» — означал нечто большее. Тем самым я сказал, что чувствую себя ответственным за все, что происходит в моем оркестре. Фактически я по собственной воле признал себя чрезвычайно уполномоченным лицом.
Лучше всего мы знакомы с тем типом ответственности, который мы отождествляем с чертой характера, свойственной как нам самим, так и другим людям. Распределение обязанностей помогает нам в организации быта и управлении повседневной жизнью. Свидетельством тому служат фразы вроде: «Я возьму на себя ответственность за приготовление обеда, который дети возьмут с собой в школу, если ты покормишь их завтраком» или «Не по моей вине на банковском счету не осталось денег; это ты забыла его пополнить». Мы часто используем систему поощрения и наказания для регулирования ответственности. Это не что иное, как пресловутый метод кнута и пряника: премии за успешно выполненную работу, чередующиеся с угрозами увольнения. Другими сильнодействующими мотивационными факторами выступают одобрение и неодобрение, их эффективность базируется на желании индивидуума успешно функционировать в обществе. Дело в том, что в основе такой модели лежит предположение о том, что жизнь станет всецело управляемой, если каждый играет в ней свою роль и, если в случае неприятностей обязательно находится тот, кто получает за них взыскание.
В относительно однородном обществе, которое гордится своими принципами и перед которым каждый человек имеет свои обязательства, наказание виновных будет средством поддержания порядка. Это беспроигрышный вариант, поскольку он апеллирует к нашему врожденному чувству совести. Однако эффективность такого подхода значительно снижается в социумах с дивергентной культурой и чрезвычайно разнообразными ресурсами. Поэтому, потерпев неудачу, вспомните о разнообразии возможностей и попробуйте сыграть в новую игру, которая называется «Стань шахматной доской».
Шахматная игра
Мы можем использовать сравнение с шахматной игрой для описания разницы между обычным подходом к ответственности, свойственным Миру измерений, и точкой зрения, предлагаемой нашим новым упражнением. Представьте, что вас просят отождествить себя с каким-то аспектом шахматной игры, например с определенной шахматной фигурой; вы можете разглядеть в себе напыщенного короля, хитроумного коня или скромную пешку. Как и любая другая фигура, вы понимаете, что ваше задание состоит в достижении поставленной цели, в успешном взаимодействии с членами команды, а также в том, чтобы одержать победу над противником. Либо же вы можете вообразить себя гроссмейстером, т. е. стратегом, контролирующим передвижение своих фигур по полю.
Тем не менее, в нашем упражнении вы определяете себя не как отдельную фигуру и не как шахматиста, а как саму доску — ту структуру, в рамках которой происходит ваша жизненная игра. Заметьте, что мы употребляем оборот «вы определяете себя как», а не «вы являетесь». Дело в том, что если вы и вправду считаете себя причиной восхода солнца или страданий всего человечества, то вскоре ваши друзья прокатят вас в белой карете «скорой помощи» или пропишут вам внушительную дозу правила № 6 в качестве временной спасительной меры. Мы предлагаем вам рассматривать самих себя в роли игрового поля или, другими словами, того контекста, в рамках которого проходит ваша жизнь. Этот подход нацелен на то, чтобы вы почувствовали в себе силы, позволяющие преобразовать ваш собственный опыт, относящийся к неблагоприятным условиям, в тот жизненный опыт, который вас привлекает. Как вы заметили, мы предлагаем трансформировать «ваш собственный опыт», а не «условия», в которых все происходит.
Но, разумеется, с изменением опыта вы начинаете смотреть на мир иначе, а это в свою очередь непременно приводит к новым преобразованиям. Когда вы отождествляете себя с единственным обитателем шахматной доски и, стало быть, с исполнителем единственной роли, ваши поступки и эмоции направляются на оказание сопротивления всем тем «фигурам», которые пытаются нарушить ваши планы. Но если вы рассматриваете себя в качестве самой доски, то вам не нужно задумываться о победах и поражениях, поскольку вы можете фокусировать внимание на картине в целом и на том, какой вам хотелось бы ее видеть.
Содержание этой изысканной игры состоит в непрерывной интеграции. Одна за другой на доске возникают все те «фигуры», которым вы сопротивляетесь. Ощущая себя шахматной доской, предоставьте пространство любому ходу — захвату коня и потере собственного слона, отличному собственному вождению и дорожно-транспортному происшествию, своему печальному детству и обстоятельствам жизни родителей, собственным потребностям и всему тому, в чем отказывают себе другие.
Почему? Потому что это — реальность как реальность.
Вторая часть упражнения
Второй шаг нашей игры состоит в следующем: испытывая уважение к сложившимся неблагоприятным обстоятельствам, вы тем не менее спрашиваете самого себя: «И как все это очутилось на той доске, которой являюсь я сам?» или «Каким образом все то, что у меня есть, послужило контекстом для того, что произошло?» Вы начнете замечать очевидный и не столь очевидный вклад вашего вычисляющего Я, или вашей жизненной истории, или предыдущих решений, которые привели вас туда, где вы находитесь в настоящий момент, ощущая себя жертвой. Такой подход может привести к пониманию и прощению, благодаря которым воссоединяются нити разорванных прежде отношений. После этого вы, чувствуя себя сильными и свободными, снова окажетесь во Вселенной возможности.
Таким образом, если вы мирно стоите на перекрестке в ожидании зеленого сигнала, а сзади в вашу машину врезается другой автомобиль, за рулем которого пьяный водитель, то, после того как вам окажут необходимую медицинскую помощь, а шок и негодование останутся позади, задайте самому себе вопрос: «Каким образом это событие оказалось на той шахматной доске, которой я являюсь?» Если вы участвуете в игре «Стань шахматной доской», то не спрашивайте у сил небесных «Почему я?» и не кричите в адрес обидчика «Вот сволочь!», или «Он испортил мне все лето!», или «Я больше никогда не поеду в Бостон на машине!». Вместо этого оглянитесь по сторонам и скажите:
— Произошедшему со мной инциденту не стоит приписывать сугубо личный характер. Столкновение стало следствием ненулевой вероятности того, что одновременно со мной на перекрестке останавливаются какие угодно люди.
Затем вы познакомитесь со статистикой, относящейся к вождению в нетрезвом состоянии, и обнаружите, что количество нарушений довольно велико, что в правилах дорожного движения есть несколько вопросов, разобравшись с которыми люди попадали бы в подобные инциденты гораздо реже.
Недостатком своей компетентности в данном вопросе вы пополните список тех фактов, которые привели к появлению этого происшествия на вашей доске. Или попросту признаете, что каждый раз, садясь в автомобиль, вы подвергаете себя риску.
Быть шахматной доской — вовсе не равносильно тому, чтобы винить самого себя во всех своих бедах. Вам не нужно говорить себе: «Мне следовало внимательнее отнестись к неясностям в дорожных правилах…», или «Я сам виноват в том, что, остановившись на красный свет, не посмотрел назад»», или «Я знаю, что сам накликал на себя эту беду». Подобная сентиментальность свойственна совсем другой игре, из разряда преступлений и наказаний.
Обретение контроля и положительные изменения противоположны
Поскольку Миру измерений свойственно иллюзорное предположение о том, что мы можем положиться только на самих себя, особая роль в эдаком мире отводится контролю. В таком случае, когда допущены ошибки и корабли сбились со своего курса, мы пытаемся обрести контроль над ситуацией, занимаясь поиском виноватых. Понятия «следовало» и «должен был», присущие игре в вину, вводят нас в заблуждение, будто мы можем обрести контроль над неблагоприятным случаем, произошедшим с нами какое-то время назад. Но все это — лишь иллюзия, пустые слова.
Конечно же, мы не можем изменить событие прошлого или управлять им, поскольку оно уже случилось!
Упражнение «Стань шахматной доской» посвящено положительным изменениям. Если, например, выслушав все ваши свежие идеи, шеф ссылается на них, перевирая одну мысль за другой, вы говорите самому себе: «Он никогда не слушает меня внимательно. Он видит во мне соперника. Он полагает, что всегда прав». И чувствуете себя пророком, не признанным в своем отечестве, или Кассандрой, наблюдающей за пожаром Трои. Это как раз тот случай, когда стоит воспользоваться упражнением «Стань шахматной доской», чтобы изменить ситуацию к лучшему. Ниже приводится один из возможных сценариев. «Каким образом на моей доске возникла такая ситуация, когда мой шеф слушает меня невнимательно?» — спрашиваете вы самого себя. Вскоре вы замечаете, что «не быть внимательно выслушанным» стало для вас неким обобщением, несущим следующую смысловую нагрузку: «он не хочет прислушиваться к моим словам», либо «он видит во мне соперника», либо «у него ограниченный интеллект». Допустим, что вы уже не раз сталкивались с аналогичной ситуацией в прошлом, поэтому вы скажете самому себе: «Как будет выглядеть описание этого события, если я отброшу в сторону все крайности?» И когда вы укажете на реальное положение дел, а не на абстракции, ваша история сократится до следующей: «Я поделился с шефом своими идеями, но он не принял мое предложение». А теперь самое время сделать некий вывод, который подскажет вам, как следует поступить. Вы можете заявить, без страха и упрека: «Шеф не принял мои идеи, потому что они его не привлекли. Именно от меня зависит, смогу ли я зажечь искру возможности. Поэтому, если я хочу что-либо изменить, мне следует подумать, как построить новую беседу, чтобы она оказалась важной для босса, чтобы в ней учитывался и стиль его мышления, и сфера его интересов».
Игру в вину и осуждение легко распознать по избитым словам «должен был». Но когда вы становитесь шахматной доской, на первый план выходит желание попросить прощения. Вот почему при внимательном рассмотрении вопроса «Как эта проблемная ситуация попала на доску, которой я являюсь?» вы обнаружите, что, стремясь обрести контроль и равновесие, вы принесли в жертву именно отношения. Если вы ведете незримую войну со своим шефом из-за того, что он не принял ваше предложение, если все ваши попытки искренне поговорить с собственной дочерью не удаются, потому что вы не хотите ее обидеть; если вы не в состоянии распознать, насколько вы дороги своему старому другу, — все это свидетельствует о том, что ваши отношения либо уже потерпели крах, либо находятся в процессе развала. Это отрицательно сказывается на вашей продуктивности. В таких случаях выражение искренних извинений зачастую служит живительным бальзамом.
Но в модели вины и осуждения вы не сумеете от души попросить прощения до тех пор, пока не поверите в собственную неправоту по общепринятому критерию ответственности.
Если бы шахматная пешка извинилась перед слоном за то, что она не сбила фигуру, отстоящую от него на пять клеток по диагонали, такая ситуация выглядела бы глупо, поскольку подобный ход не предусмотрен правилами шахматной игры. Но когда вы, будучи пешкой, ассоциируете себя со всей шахматной доской, то вполне допустимо обратиться к слону с такими словами:
— Мне показалось, что вы не совсем знакомы с правилами, а я сама не рассказала вам о них. Потому я искренне прошу прощения.
Игра в вину уделяет особое внимание действиям — что было сделано и что не было сделано вами или другими. Когда же вы отождествляете себя с шахматной доской, акцент смещается в сторону улучшения отношений. Вот почему вам совершенно несложно просить прощения. Вы можете спросить: «Почему я должен уделять отношениям так много внимания, если они неизбежно сдерживают мое собственное движение? Иногда, например, мне нужно сконцентрироваться исключительно на важной работе, и людям следует это понимать». Что ж, наш ответ будет таким: люди либо поймут вас, либо не поймут. Порой вам удается объяснить им, что на короткое время вы «уйдете с головой» в неотложные дела.
Но если вы были невнимательны к одним и тем же отношениям на протяжении долгих лет, это приведет к замедлению вашего общего «темпа» и возникновению значительных сложностей в вашей жизни.
Кора и длинная череда отношений
Бен. Когда начинаешь готовить самодеятельный или полупрофессиональный коллектив к выступлению, поначалу все складывается довольно легко. Но как только на горизонте замаячит предстоящий концерт, репетиции с неполным составом оркестра становятся привычными. Участники вспоминают об учебе, о работе, об отпуске, командировках и других мероприятиях, отвлекающих от приближающегося выступления.
Как правило, к генеральной репетиции дела обретают довольно серьезный оборот. В случае Бостонского филармонического оркестра эта схема усугубляется той исключительной позицией, которую он занимает в музыкальном мире. Как и любому другому любительскому коллективу, БФО свойствен растянутый репетиционный график. При этом БФО известен широкой аудитории своими высококачественными записями и выступлениями, потому за ним закрепилась слава профессионального оркестра, от высокооплачиваемых музыкантов которого требуется посещение каждой репетиции. Тем не менее с приближением очередного концерта напряжение в БФО возрастает с особой силой, подобно тому как это происходит с любительской футбольной командой, которая собирается выйти на предстоящую игру в полном составе.
От вечерней репетиции, предшествующей выступлению с балетом Стравинского «Петрушка», я не ожидал ничего хорошего. Это была предпоследняя репетиция, отведенная на разучивание произведения, которое по технике исполнения считается вероломным и для оркестра, и для дирижера. На концерте, запланированном на выходные, должна была проводиться запись, которая, в свою очередь, мыслилась как дополнение к новому изданию нашего компакт-диска «Весна священная», получившего широкое признание у публики. Исполнение «Петрушки» не могло пройти незамеченным!
Оказалось, что трое студентов, играющих в скрипичной секции, собирались пропустить репетицию в силу своих обязательств перед симфоническим оркестром Бостонского университета. Еще один скрипач сообщил о том, что не придет по болезни. В скрипичной секции осталось только пять человек — тот минимум, который позволяет удерживать необходимый баланс между различными секциями оркестра.
К семи часам я понял, что Кора, одна из ведущих скрипачек, также не придет на репетицию. Один или два музыканта высказали предположение, что на этот вечер у нее намечалось какое-то учебное занятие. Я был вне себя! Не только потому, что мы потеряли еще одного скрипача, но и оттого, что Кора не предупредила о своем возможном отсутствии ни менеджера по персоналу, ни меня, поэтому у нас не было возможности ни уговорить ее прийти, ни найти ей замену.
Я начал репетицию. В надежде, что Кора все-таки придет, я то и дело посматривал на дверь. Как она могла проигнорировать столь важную репетицию? В перерыве я пробежался по консерватории, пытаясь разыскать Кору. Наконец я нашел ее в одной из аудиторий третьего этажа. Она мило беседовала с тремя другими студентками. Я решительно вошел в аудиторию и сказал (а может, и крикнул?):
— Кора, разве ты не знаешь, что у нас сейчас идет репетиция?
Кора ответила тихим голосом:
— Но я просила Лизу передать вам, что сегодня не приду.
Это еще больше разозлило меня. Что за привычка передавать важную информацию через других скрипачей оркестра, а не сообщать ее лично мне или менеджеру по персоналу? И как она может быть такой безразличной?
— Кора, мы не сможем подготовить к этим выходным «Петрушку», если на последней репетиции будет всего четверо скрипачей. По крайней мере приди к нам после перерыва!
— Нет, — сказала она. — У меня сегодня вечером занятия.
Никаких признаков занятия не наблюдалось. Девушки общались друг с другом, в то время как их музыкальные инструменты оставались в чехлах. Я саркастически отметил:
— Как по мне, занятием и не пахнет! — и вылетел прочь.
Боюсь, в тот момент я даже забыл о правиле № 6.
Кора появилась в самом конце репетиции и объявила холодным тоном:
— Я решила уйти из оркестра. Меня никогда так не оскорбляли.
Это была еще одна проблема, которая свалилась мне на голову.
— Что ты, Кора, не глупи! — сказал я возмущенно. — Я вовсе не собирался оскорблять тебя. Мы так напряжены, исполняя Стравинского. К тому же стольких музыкантов не хватает!
Кора ничуть не изменила свою позицию.
— Ничем не могу помочь. Это ваши проблемы, — сказала она и вышла.
И тут я совсем сник. Одна из наших лучших скрипачек только что уволилась, а искать ей замену не было времени. Это означало, что на столь важном выступлении, которое пойдет в запись, будет играть всего восемь скрипок. Мысленно я повторил эту фразу несколько раз, размышляя над тем, как мне поступить.
Как и обычно в подобных ситуациях, я поделился своей проблемой с Роз и попросил ее помочь. Она сказала:
— Если тебе и вправду нужно вернуть Кору в оркестр, то у тебя осталось не так уж много вариантов. Коль ты захочешь убедить ее вернуться, тебе не понадобится моя помощь, потому что ты — мастер убеждения. Если же ты не на шутку рассержен на нее и подумываешь о реванше, то можешь попытаться вернуть ее на ближайший концерт, а затем уволить. — Она улыбнулась, посмотрев на меня изучающим взглядом. Я находился не в духе, и мне было вовсе не до юмора. Роз продолжила: — Но если ты согласен смириться с фактом ее увольнения, тебе стоит действовать по другому сценарию. Дай мне знать, готов ли ты обсудить тот вариант, когда выступление состоится без Коры, и мы рассмотрим его подробнее.
Сперва я разозлился.
— Ну почему я должен думать о том, что мне придется выступать на концерте без Коры! Она должна прийти на концерт и помочь мне! — Я ухватился за эту мысль. — Никто другой Стравинского не сыграет, до концерта осталось всего два дня.
Затем я на минуту задумался и прокрутил тот вариант, когда в концерте участвуют только восемь скрипачей, но при этом каждый из них играет искренне и от души. Присутствие первоклассного исполнителя, чья обида пойдет вразрез с общим течением музыки, может лишь все испортить. Больше я не заострял внимание на безусловной необходимости вернуть Кору и был готов выслушать все, что скажет Роз.
— Похоже, я не так уж нуждаюсь в присутствии Коры. У меня нет желания убеждать ее или заставлять вернуться, — сказал я Роз. — Я рискну выступить без нее. Какие еще варианты?
Роз ответила:
— Ты всегда можешь почувствовать собственную ответственность за все происходящее в твоей жизни. Ты всегда можешь обнаружить в самом себе источник любой своей проблемы.
— Что за вздор! — запротестовал я. — Я не мог остановить ее. Кроме того, есть еще так много всего, над чем мне нужно подумать. Я не могу отвечать за выходки своих музыкантов. Мне надо заниматься концертом…
— Погоди, — сказала Роз. — Это не означает, что в уходе Коры ты должен винить самого себя. То, о чем я говорю, не имеет ничего общего с виной, — и она объяснила мне разницу.
Передо мной возникла новая возможность. Я сел за стол и принялся писать письмо. Кора посещала курс моих лекций по пятницам, поэтому формулировка «Ставим наивысшую отметку» была ей известна. Как и положено, я датировал свое письмо маем следующего года. Вот что я написал ей.
6 октября
Дорогая Кора!
Как ты знаешь, обычно я прошу своих студентов рассказать в письменной форме, почему они получили свою оценку А. Я решил написать тебе такое же письмо. Вот оно.
18 мая следующего года
Дорогая Кора!
Я получил оценку А, поскольку перестал придираться к людям за то, что они поступают не совсем так, как мне хочется. Теперь мне ясно, что, когда, общаясь с другими, я начинаю злиться или язвить, это отталкивает их от меня и может привести к окончательному краху наших отношений. Прежде мне было трудно «усечь», что то, чего хотел я, необязательно хотели они. Например, когда во время подготовки к сложному и ответственному выступлению кто-то из музыкантов не приходил на репетицию или опаздывал, я разочаровывался в них и злился, поскольку полагал, что они должны относиться к нашим общим проектам так же внимательно, как и я сам, отодвигая в сторону все свои остальные дела. Сейчас я понимаю, что у музыкантов любительского оркестра могут быть и другие обязательства и что расстановка их приоритетов далеко не всегда совпадает с моей собственной. Я пришел к пониманию того, что эти люди будут делать только то, что посчитают необходимым. Это означает, что иногда они будут приходить на репетицию, а иногда нет, и мне нужно уважать их выбор. Если меня не совсем устраивает та форма, в которой они информируют меня о своих намерениях, я вежливо прошу их, чтобы в будущем они оставляли мне сообщение на автоответчике или предупреждали непосредственно менеджера по персоналу. Таким образом, мы заранее знаем, чего ждать друг от друга.
Я признаю, что дирижировать Бостонским филармоническим оркестром — это невероятная честь. Но вместе с тем это и определенный риск, связанный, например, с тем, что на генеральных репетициях оркестр не всегда будет присутствовать в полном составе. Я буду делать все возможное для того, чтобы каждое кресло в оркестре было заполнено, но с пониманием отнесусь и к тому, что не всегда будет получаться именно так. Я пришел к окончательному пониманию того, что взаимоотношения с коллегами, музыкантами, студентами и друзьями всегда важнее, чем те совместные проекты, в которых мы с ними заняты. Мало того, успех любого проекта зависит от доброжелательного отношения его участников друг к другу.
Понял я и то, что человек, который спорит со мной и не желает смиряться с оскорбительным отношением к себе, в большей степени достоин называться моим союзником, чем тот, кто соглашается со всем подряд — из страха или покорности. Благодаря всем этим изменениям я почувствовал себя более счастливым человеком. То же самое можно сказать и о тех людях, с которыми я работаю, и даже о музыке, которая, как мне кажется, звучит теперь совсем по-другому. Поэтому, думаю, я заслуживаю оценку А.
Спасибо тебе, Кора, за твою смелость, которая привела меня к пониманию всех этих тонкостей. Я знал это и раньше, но вчера вечером осознал по-настоящему, что лучше мне изменить себя, чем, льстить, угрожать, убеждать, подкупать или прельщать тебя, лишь бы только ты вернулась в оркестр. Я хочу сказать тебе о своем уважении и принести свои глубокие извинения. Нам будет не хватать тебя.
С наилучшими пожеланиями, Бен
Люди, которым я рассказал об этом письме, задали мне два вопроса. Первый из них, разумеется, звучал так: «И как поступила Кора, получив твое письмо?» В определенном смысле этот вопрос мог означать следующее: «Сработала ли твоя стратегия?», поскольку как-никак добиться своего людям важно в не меньшей степени, чем сохранить хорошие отношения, а выбирать между этими двумя вариантами им не очень-то и хочется.
Ответ состоит в том, что она действительно вернулась на свое место в скрипичной секции, и я был невероятно этому рад. Кроме того, мои отношения с Корой стали еще лучше. Благодаря этому опыту я перестал нервничать по поводу нехватки времени и отсутствия музыкантов, как это было прежде,
и смог начать поистине новую жизнь. Разные ситуации, которые можно назвать катастрофической нехваткой, повсеместно происходят и в других оркестрах, в которых я работаю дирижером, но теперь я умею управлять спектром потребности и разочарования. И каждый раз я вспоминаю о Коре. Когда вы приходите к новому пониманию каких-то моментов, оно остается с вами навсегда. Поэтому, когда люди задают мне второй вопрос, неизбежно вытекающий из первого: «Не было ли твое извинение манипуляцией, обыкновенным приемом, направленным на то, чтобы Кора поступила по-твоему?», я отвечаю: «Да, было». Стратегию можно усмотреть в чем угодно. Тем не менее я писал свое письмо к Коре с искренностью, дружелюбием и без определенной привязки к результату и потому знаю, что настоящий ответ звучит так: «Нет, не было».
Точно так же, как пешка в шахматной игре зависит от перемещения других фигур, белых и черных, многое в жизни человека, играющего в вину, зависит от действий, способностей, желаний и прихотей других людей. Чувство зависимости порождает страх, ведет к повторяющимся разрывам в отношениях и возникновению сложностей в течение всей последующей жизни.
Поэтому, когда с нами происходят неприятности, в нашем распоряжении целый спектр ответных реакций, включая вину, упрек, сожаление, беспомощность или смирение, чувство несправедливости, добродетельность и злость. Но каждая из этих реакций заставляет нас менять курс и двигаться по объездной дороге, втягиваться в водовороты и вихри и отдаляться от истинного жизненного потока.
Давайте посмотрим, как выглядит ситуация, когда обе команды, сидящие по разные стороны стола, практикуют упражнение «Стань шахматной доской», больше ничего не требуя друг от друга.
Два абсолютно правильных результата
Муж узнает, что жена завела роман на стороне, и приходит в ужас, потому что она изменяла ему и при этом лгала. Испытывая боль, он уходит. Он злится, обвиняет жену и начинает смотреть на нее совсем другими глазами. Она изменилась; она уже не та женщина, которую он знал. Все кажется другим. Сидя в клубах сигаретного дыма, он пытается подобрать слова для обозначения своей новой реальности и своего отношения к той женщине, которая была его женой. Он хочет понять, как ему дальше жить. Теперь она стала для него лгуньей, обидчицей, чужим человеком; он будет воевать против нее и относиться к ней как к своему врагу. Он убедит друзей перейти на его сторону… А тем временем его жизнь будет проходить впустую.
Если бы в такой ситуации он попытался стать шахматной доской, то начал бы с того, что задал себе вопрос: «Как все это попало на ту доску, которой я являюсь?» И если он достаточно дисциплинирован для того, чтобы остаться в игре и не вернуться к модели вины и осуждения, то обнаружит нечто, что позволит ему сдвинуться с места. Если он сможет долго и пристально вглядываться в свою историю, то обретет понимание и — да, не без сожаления, — шагнет в тот новый мир, который откроется перед ним.
Вот, например, что он может обнаружить.
Это было единственное, чего он не смог предвидеть. Он не раз давал ей понять, что неверность — это то, с чем он не может смириться. Более того, они оба согласились, что их отношения должны базироваться на честности. Но он спрашивает себя, почему предательство было для него такой больной темой и прежде. Почему он уделял ему так много внимания?
Он перебирает в памяти примеры из своей жизни, связанные с изменой. В первый раз он почувствовал, что его предают, будучи маленьким мальчиком: мама «бросила» его одного в детском саду, несмотря на его громкий плач. Фактически он понимает, что одним из исходных моментов, привлекавшим его в будущей жене, было то, что она казалась ему человеком, которому можно доверять, который не предаст и всегда будет на его стороне. Она знала и чувствовала, что ему нужно. Он доверял ей абсолютно — на 100 %.
Когда они ссорились (а он полагал, что это происходит во всех семьях), она обвиняла его в том, что он не ценит ее работу. Он признавал, что она права, поскольку, честно говоря, не интересовался ее делами, связанными с маркетингом.
По крайней мере он умел ее выслушать. Ему казалось, что они договорились о том, что ее учеба в юридической школе подождет до тех пор, пока они не выплатят долги. И разумеется, он непременно собирался рассмотреть это в будущем. Он чувствовал себя кормильцем семьи, исполненным ответственности, каким, по его мнению, и должен быть муж. И в этот момент своих размышлений он понимает, что практически всегда отклонял все ее независимые планы и желания.
Его предположения?
- Сильные, независимые женщины способны на предательство.
- Моя жена не принадлежит к ним.
Означает ли это, что, игнорируя моменты, столь важные для его жены, он подтолкнул ее к роману с другим человеком?
Была ли это «его вина»? Нет, безусловно, нет. К тому же это совсем не та игра, в которую мы играем. Может ли он ощущать себя целиком ответственным за развал своих отношений с женой? Разумеется. А как будет выглядеть эта же история с точки зрения его жены, если она также попытается стать шахматной доской?
Вместо того чтобы оправдывать свои действия несерьезным отношением мужа к своим важным делам, а также недостаточным вниманием с его стороны, она спросит себя: «Как вышло, что на доске, которой я являюсь, я выполняла все свои обещания (по крайней мере, мне так казалось), делая это против своей воли?»
Поиски ответа она, возможно, начнет с осознания того, что ей всегда было сложно соблюдать баланс между отзывчивостью и независимостью. Ее детские и юношеские годы были пронизаны постоянным чувством вины. Только после того, как ей удалось доказать эгоистичной матери свою верность и привязанность, она ощутила себя свободной и начала жить своей собственной жизнью. Предположение, которым она руководствовалась впоследствии, звучит так:
- Те, кто нас любит, поддерживают нашу независимость.
Она признает, что прежде была не в состоянии разглядеть подлинную заботу со стороны мужа; даже в его противодействии ее учебе в юридической школе можно было при желании обнаружить лишь определенное беспокойство. Но в то время она считала, что ее муж ведет себя как эгоист, и это, в конце концов, послужило причиной ее ухода. Теперь она понимает, что между ее отказом поладить с мужем и возрастающим желанием уйти не находилось места реальному партнерству.
Следует ли ей думать, что семейные проблемы возникли «по ее вине»? Нет, поскольку это не та игра, в которую мы играем. Может ли она чувствовать полную ответственность за разрыв супружеских отношений? Абсолютно. Так же, как и ее муж.
И как теперь быть этим двоим? Она могла сказать себе: «Конечно же, он меня любит. Он достоин того, чтобы я извинилась перед ним. Он совсем не такой, как моя мать». И он тоже мог бы сказать себе: «Как я теперь вижу, было абсурдно держаться за нее так крепко, словно я пятилетний мальчик; было нелепо отвергать то, что наши отношения менялись. Моя крепкая хватка стесняла ее и ограничивала. Первое, что я сделаю, — попрошу у нее прощения и присмотрюсь к тому, осталось ли что-то хорошее в наших отношениях и можем ли мы восстановить их». Они придут к одним и тем же новым выводам.
- Любовь не имеет ничего общего ни с самоопределением, ни с жертвоприношением. Это состояние, когда двое людей строят совместную жизнь, привлекающую каждого из них.
- Сила и независимость послужат теми качествами, которые способны улучшить отношения.
Становясь шахматной доской, вы уже не беспокоитесь о том, пересмотрят ли свое мнение другие люди. Вы понимаете, что «камни преткновения», которые стоят на вашем пути, были частью вас самих, а вовсе не другого человека, и только вы сами можете устранить их. Кроме того, однажды, когда это упражнение прочно войдет в вашу жизнь, вы ослабите свое стремление к «справедливости» и отдадите предпочтение тем богатствам, которые спрятаны в близких отношениях.
Когда вы становитесь шахматной доской, вы уже не помеха другим. Вы отождествляете себя с инструментом, позволяющим превращать все ваши отношения в эффективное партнерство. Представьте, насколько надежным человеком вы будете в глазах других, работающих на вас, если они смогут убедиться в том, что никакие разногласия с ними вы не станете использовать в своих целях. Вообразите, с каким удовольствием они будут сотрудничать, зная о том, что вам всегда можно доверять.
Это упражнение поможет вам отправиться в удивительное путешествие, посвященное изменению и развитию отношений с другими людьми. Эта дорога совершенно отличается от той, на которой вы всего лишь учитесь предотвращать и сглаживать конфликты. Она требует смелости и умения сочувствовать, выступая исключительно в роли слушателя, вы не обретете расположения людей. Устраните внутренние барьеры и откройте канал нежности, живущей в вас самих. И в награду вы получите самоуважение, ощущение связи — самой сильной и жизненно важной. И путь, ведущий к положительным изменениям.
Фото: pixabay.com
