E-learning: чему можно выучиться в интернете, а чему – нет?

Владимир Годин,
доктор экономических наук
И.о. ректора Государственного университета управления,
председатель совета Российской ассоциации бизнес-образования

Кризис в бизнес-образовании проявляется в том, что все участники этого процесса, как за рубежом, так и в России, недовольны друг другом. Все кому не лень критикуют отрасль. Многие люди в бизнесе, особенно «поколение эффективных менеджеров», считают, что учиться не нужно. Бизнес-школы говорят: «Бизнес работает плохо, потому что не получил соответствующие знания». Преподаватели бизнес-школ считают, что они мало зарабатывают. Пресса освещает позиции всех сторон. Налицо системный кризис, влияние которого состоит в том, что число абитуриентов уменьшается.

Как экспериментируют бизнес-школы

Как реагируют на это снижение бизнес-школы? Во-первых, они меняют формат обучения. Появились программы, в рамках которых учеба происходит не в течение недели по вечерам, а в пятницу, субботу и воскресенье.

Во-вторых, что еще более важно, они экспериментируют с новыми образовательными технологиями, называемыми distancelearning, е-learning, smarteducation и объединяемыми в категорию MOOC. Они внедряют новые формы общения со слушателем: короткие курсы, мастерские… Эти изменения с одной стороны являются реакцией на кризис. С другой стороны, отражают глобальную тенденцию: сегодня в мире главный тренд – это переход к непрерывному образованию как к последовательности коротких программ, основанных на инструментах MOOC. Эти перемены стали возможны, потому что государство в Российской Федерации отказалось от регулирования рынка бизнес-образования, и школы свободны в своих экспериментах.

В-третьих, и это не менее важно, чем смена формата, бизнес-школы задумались над содержательной стороной обучения. На Западе сейчас популярны такие понятия как «магистратура для взрослых» и «прикладная магистратура», в том числе в области менеджмента. Что это такое? Краткий специализированный курс безо всякой философии и какой-либо попытки создать «социального менеджера». Возможно, такая концепция привлекательна дляроссийских бизнес-школ, потому что избавляет их от рассуждений на тему философии менеджмента (заметим при этом, что менеджмент как наука в данное время тоже находится в кризисе). В свою очередь такой подход органичен для России, где диплом MBA не обеспечивает резкого взлета в карьере, а приводит лишь к некоторому улучшению положения человека на рынке труда.

Востребованность чисто технических, прикладных знаний в российской экономике подтверждается существованием огромного рынка тренингов. По моим оценкам, рынок программ MBA в России составляет примерно $80 млн, Executive MBA - $40 млн в год, тогда как рынок тренингов разные источники (например, «Ведомости») оценивают в объеме свыше $1 млрд в год.

Перед школой как перед организацией стоят задачи повысить собственную рентабельность, в связи с этим школа с одной стороны стремится снизить издержки, а с другой стороны – обратиться к максимальному количеству слушателей. Информационные технологии как инструменты для передачи прикладных знаний сегодня кажутся панацеей для решения всех тех проблем, о которых я говорил. Однако в реальности панацеей они не являются.

Современный бизнес находится в фазе, когда количество проприоритарных технологий – таких, которые создают конкурентное преимущество за счет использования их внутри компании, все меньше и меньше. Все большее число технологий становится инфраструктурными: ими обладают все. Эту мысль высказал в своем время Николас Дж. Карр, автор книги «Блеск и нищета информационных технологий. Почему ИТ не являются конкурентным преимуществом». Разного рода «облачные технологии» не являются исключением в этом ряду.

Существует ли виртуальное предприятие?

Если существует виртуальное образование, значит ли это, что существует и новый тип предприятия – виртуальное? Появляется ли в мире нечто такое, что создает другой способ труда? Это фундаментальный вопрос в условиях тех технологических изменений, которые происходят в образовании. В самом деле, если люди с помощью информационных технологий получают некие знания, находясь дома, следовательно, они не нуждаются в социализации собственного труда.

Следовательно, можно с помощью этих технологий «воспитывать» некого менеджера, который воспринимает знания, находясь дома, но который, если называть вещи своими именами, никогда менеджером не будет, поскольку он – узкий работник в области финансов или маркетинга или в какой-то иной сфере. Скорее всего, ему вовсе не нужны ни системный подход, ни коммуникативные навыки.

По этой логике все программы DBA, МВА, Executive МВА, которые предполагают, что слушатели собираются вместе, приобретают опыт коллективного взаимодействия под руководством наставника, более не нужны, поскольку дальше возникает виртуальная организация, где все эти навыки не востребованы.

Но... существует ли это виртуальное предприятие? Или на самом деле бизнес принимает некие новые формы, но по-прежнему действует в той же парадигме, которая существовала до этого, т.е. люди работают в определенном коллективе? И что в таком случае следует считать знанием в контексте бизнес-образования? Это некоторая транзакционная вещь, которую мы передаем через информационные технологии, или это все-таки то, что создается в рамках социализации, некоторого общения в стенах бизнес-школы?

Новое предприятие виртуальной экономики или экономики знаний, или информационной экономики, называйте как хотите, если оно существует – в форматах В2В, В2С – оно требует некого иного качества труда? Или люди, которые должны прийти работать на это предприятие, должны обладать всеми теми качествами, которые были в эпоху индустриализации? Новые формы обучения возникли вследствие трансформирующего воздействия нового бизнеса на систему образования? Или это всего лишь попытка создать другого провайдера для передачи знаний? Ответ на этот ключевой вопрос важен для понимания того, чем являются новые формы образования –е-learning, smart education и прочее: это новая сущность или это дополнение к сложившейся системе образования?

Что должна делать бизнес-школа: транслировать знания или помогать нарабатывать социальный капитал?

Однозначного ответа на эти вопросы нет. Замечу также, что у порталов, предлагающих образование онлайн, миллионы посетителей в месяц, но становится грустно, когда читаешь статистику о закончивших эти курсы. Выясняется, что это доли процентов. Почему? То ли это не интересно, то ли не важно?

Переход от старой образовательной парадигмы к некой новой – это всего лишь тема для диссертации. Мы здорово рисуем эти картинки и рассуждаем о том, как происходит трансформация, но не можем найти ответ на ключевой вопрос: знания – это социальный капитал, заработать который возможно только через очное обучение, при помощи взаимодействия с другими людьми, или знания – это обычный товар? Без ответа на этот вопрос сдвинуться в исследовании проблемы невозможно.

Догматические предметы «обречены на интернет»

Если изменившийся характер организации приводит к фундаментальным изменениям в качестве слушателя (я имею в виду слушателя всех потенциальных курсов – индивидуальных или коллективных), тогда бизнес-школы должны согласиться с тем, что они проиграли. И быстро найти свою новую позицию в рамках изменившегося рынка.

Как должны позиционировать себя бизнес-школы на стремительно меняющемся рынке образования?

Если же фундаментальные изменения не происходят, бизнес-школы должны понять, как именно они должны действовать. Интересную идею предложил немецкий ученый Дерек Ф. Абель (в свое время он пытался создать немецкое «Сколково») на одном из семинаров Российской ассоциации бизнес-образования. Он считает, что учебные курсы в программе MBA делятся на те, которые ориентированы на действия, и те, которые ориентированы на то, чтобы думать: на точные и сложные. К первой группе относятся, например, курсы по финансовому и управленческому учету: школа может научить, как вести учет, как ведутся счета, какие правила здесь действуют. Ко второй – такие курсы как лидерство, создание команды и другие, содержащие в себе социальный компонент.

По этой логике дистанционный потенциал у курсов первого типа – есть, у курсов второй категории его нет. Можно написать электронный учебник по учету, но крайне трудно – по менеджменту. Курсы первой группы являются потенциально дистанционными и они «обречены» на то, чтобы быть представленными в интернете, чего не скажешь о курсах второй группы.

В связи с этим возникает принципиальный вопрос, какова роль преподавателя в курсах первого и второго типа? По моему мнению, в первом случае она не особенно велика, а во втором – огромна. Вообще, чем меньше догматизма в дисциплине – тем важнее роль преподавателя. Когда курс зависит от личности, места для догматизма в нем не остается. В рамках таких курсов слушатель приобретает не столько знания, сколько социальные навыки. Да, цифровизация образования происходит. Да, этот процесс угрожает традиционным моделям, по которым работают бизнес-школы. Но в разных группах дисциплин эти риски – различны. Ключевой индикатор здесь – насколько важна интерпретирующая роль преподавателя в данном курсе.

На мой взгляд, сейчас мы находимся в фазе конвергенции обычного образования в образование, основанное на новых технологиях. Бизнес-школа может использовать различные web based технологии на этапах приема слушателя, коммуникации с ним, демонстрации мнений экспертов… Эти технологии могут применяться для коллективной работы. Но мой энтузиазм или скептицизм в отношении этих технологий основан на очень простом различии, о котором я рассказал.

На снимках: первая ежегодная конференция выпускников программ MBA Государственного университета управления