Согласно условиям конкурса, несколько лучших решений будут отмечены призом — трехмесячной подпиской на журнал «Harvard Business Review — Россия». Данный бизнес-кейс опубликован в апрельском номере журнала.
Проблема
День первый
— Респект вам, Павел. Ваше упорство меня покорило. Или доконало. Проходите. — Александр Чащин закрыл за гостем дверь и, не дожидаясь пока тот снимет промокшее насквозь пальто (на улице шел проливной дождь, а зонтов Павел Кожухов почему-то не признавал), бодрым шагом направился вглубь дома.
Когда Павел вошел в большую полутемную гостиную, Чащин уже сидел в кресле около ярко пылающего камина и быстро набирал на телефоне сообщение, что-то напевая себе под нос.
— Садитесь. — Не отрываясь от телефона, Чащин кивнул в сторону второго кресла.
— Александр, спасибо, что согласились встретиться. Я знаю, вы сейчас с прессой не общаетесь, поэтому приготовился к долгой битве.
— Ну вы же, насколько я понимаю, не пресса. А книга про меня — это круто. Книг про меня еще никто не писал. — Чащин поерзал в кресле и закинул ноги на стол. Из-под надетого на спортивный костюм халата вынырнули оранжевые брюки и яркие полосатые носки. — А кстати, вы что, в «Клубе бизнесменов» уже не работаете? В прошлый раз вы брали у меня интервью вроде бы для них.
В «Клубе бизнесменов» Павел Кожухов служил, как он выражался, десять лет — служил бы и дальше, но из-за кризиса журнал прикрыли, и Павел решил не суетиться, не искать новое место, а остаться на вольных хлебах. Тем более что у него, известного бизнес-журналиста, были обширные связи. А тут еще и идея книги наклюнулась. В общем, было чем развлечься.
В Париж Кожухов вылетел, даже не заручившись согласием Чащина, на интервью. В том, что ему удастся встретиться с опальным бизнесменом, Павел не сомневался.
Добиваться встречи, однако, пришлось долго. Кожухов по нескольку раз в день звонил Чащину на мобильный. Обычно никто не подходил, иногда трубку брала жена и просила больше не беспокоить. Но Павел не сдавался. Он узнал адрес дома, где вот уже месяц проживал Чащин с семьей — в одном из престижных пригородов Парижа, — и стал регулярно туда наведываться. В конце концов (вот уж точно упорство и труд все перетрут!) ему удалось не только связаться с самим Чащиным, но и «раскрутить» его на интервью.
И вот первая встреча. Чащин энергичен и весел: несмотря на ранний час, видно, что на ногах он уже давно. Легкая небритость, яркие одежды, неожиданное сочетание цветов — Чащин он и в Париже Чащин, с чего ему меняться?
— Ну, с чего начнем? — Чащин отложил телефон, и теперь на столе перед ним красовались уже не две, а три разнокалиберные трубки. — С начала?
— Давайте с середины. Тем более, мы же договорились, что одной встречей вам не отделаться. Так что о самом начале рассказать вы еще успеете. А сейчас я хочу познакомиться с Чащиным сегодняшним, понять, чем он дышит, о чем мечтает. И главное — как он дошел до жизни такой? — Кожухов хитро улыбнулся.
Неожиданно один из телефонов Александра ожил. «Тебе повезло, ты не такой, как все, ты работаешь в офисе», — запела трубка голосом Сергея Шнурова. Чащин бросил взгляд на определитель номера и пожал плечами: «Фиг знает, кто это». А телефон между тем заливался: «Твоя судьба не дура и не злодейка, твой рубль бережет копейка. Step by step, пока от монитора не ослеп…»
— Круто, да? Моя любимая песня. — Чащин энергично кивал в такт музыке. Человек на том конце провода долготерпением, похоже, не отличался: Шнуров споткнулся на последнем слове и умолк. — Так что там у вас за вопросы? Что рассказывать-то?
— Давайте о продаже бизнеса. Почему вы продали «Силу здоровья»? Ведь ваша аптечная сеть после стольких лет борьбы выбилась в лидеры рынка.
— Это да, лидерами мы стали уже давно. Посмотрите рейтинги — «Сила здоровья» четыре года стабильно занимала первые строчки. Но и у нас были свои проблемы. Долги, например. Сложности с перекредитованием. Но это не единственное, из-за чего я продал компанию. А главное знаете что? Достало все. Реально задолбало. Я что, похож на мазохиста?
Чащин исподлобья взглянул на Кожухова.
— Почему? — Подыграл ему Павел. — Что вы имеете в виду?
— Что здесь непонятного? — Чащин всем телом подался вперед и с явным удовольствием почесал ступню. — Я что должен кайф ловить от того, что меня имеют? Когда мы первые аптеки в Москве открывали, чего только не было: и рэкет, и разборки. Реальные такие разборки, с пистолетами, все дела. Аптеки жгли, товар уводили. Но то, что происходило тогда, в 90-х, — еще цветочки по сравнению с тем, что творится сейчас. Реальный беспредел. В регионах одно, в Москве другое. В регионах свои божки сидят, не отстегнешь им — и шагу ступить не дадут. Ладно, фиг с ними, мы все это как-то решали, отстегивали чаще всего, конечно. Но в Москве на мои деньги нашлось больно много желающих. И это уже ни в какие ворота не лезло. Я им что, благотворительная организация?! Мать Тереза, б..?! Если такие умные — идите и зарабатывайте сами. А они кормушку нашли. И дело не только в деньгах, дело в отношении. Когда мне в открытую заявляют: хочешь выжить (понимаете, просто выжить, иногда даже в физическом смысле!), делай, что мы говорим, — это начинает доставать.
Кожухов кивнул.
— А когда именно вы решили, — спросил он, — что надо что-то менять? Что дальше так продолжаться не может? Ведь, насколько я понимаю, сначала вы играли по правилам системы.
— Ну да, играл, конечно. А что было делать? Хочешь жить, умей вертеться! — Чащин подмигнул журналисту и прищелкнул языком. — Когда мы начали продавать еще и косметику, наш товар стали задерживать на таможне. Ну что делать — я поехал разбираться. Договорился с кем надо, завел полезные знакомства. И больше таких проблем до поры до времени не возникало. Потом у них сменилось руководство — как это у нас бывает, провели показательную чистку, — и все началось сначала. Задерживали лекарства, косметику. Короче все, что ввозили. А мы выкупали. В конце концов, нам это надоело и мы стали искать альтернативные пути. Вышли на поставщиков, и на тот момент оказалось, что у них покупать выгоднее, чем ввозить самим. И мы на некоторое время завязали с таможней.
— Так у этих поставщиков и правда мог быть контрафактный товар. — Кожухов намекал на известный скандал с «Силой здоровья».
— Я вас умоляю, — нараспев произнес Чащин. — Неужели вы думаете, мы не проверяли? Да тысячу раз все проверили и постоянно контролировали. Поставщик оказался абсолютно чистым. Понимаете — я уже миллион раз об этом говорил, — в таком бизнесе, как мой, велика ответственность перед людьми. И для меня это не пустой звук. Да, меня есть за что упрекнуть — я и сам, как вспомню, что мне приходилось делать, чтобы удержать компанию на плаву, так вздрогну. Что было, то было. Но здоровье и жизнь людей — для меня святое. Поэтому это не мой случай: я никогда не контрабасил. Так что, как говорят в Одессе, не делайте мне смешно!
— Не буду, — улыбнулся Кожухов. — Тогда расскажите сразу про эту историю с якобы контрафактом. Насколько я понимаю, это и был поворотный момент в вашей бизнес-биографии?
— Ну не то чтобы поворотный, но да, это был, наверное, первый серьезный звоночек.
И тут, как бы откликнувшись на слово «звоночек», заголосил один из Чащинских телефонов. На этот раз Александр снял трубку.
— Да, да. Кто это? — И после непродолжительной паузы: — А-а-а. Привет! Перезвони через часик, ладно? Да, все нормально. Пока.
— Ну так вот, — помолчав, продолжил Чащин. — Я уже сказал, что отношения с таможней мы на какое-то время прервали. Но потом я подумал: ввозить лекарства самим гораздо надежнее. Во-первых, так я абсолютно точно знаю, кто, где и как их произвел. Во-вторых, мы часто добиваемся хороших условий от производителей. Ну и, конечно, сама схема получается совершенно прозрачной. А это для меня очень важно. Но тут, как всегда, понабежали те, кто по какому-то недоразумению принял меня за дойную корову. И я мягко так, в доступной вроде бы манере, стал им объяснять: вы ошиблись, товарищи. А они не поняли. Тут и началось. Настоящая война.
— Так что там с контрафактом? — вернулся к своему вопросу Кожухов.
— Я к этому и веду. Сначала у нас арестовали крупную партию лекарств. Завели уголовное дело. «Оборот фальсифицированной, бракованной и имеющей истекший срок годности фармацевтической продукции». Какая именно продукция была, по их мнению, у нас, — я так и не разобрался. Да и не важно. Начался реальный прессинг: постоянные проверки, обыски, наезды. Очень утомительно. Потом еще бесконечные статьи в прессе — проплаченные, само собой. На нас тогда столько грязи вылили… А теперь подумайте: если вам методично внушают, что в «Силе здоровья» — поддельные лекарства, вы пойдете туда? В общем, ущерб был неслабый. А потом часть конфиската всплыла на рынке. Это было уже слишком. Ну я и завелся. Вообще я тихий, но если меня разозлить…
— Разозлили?
— Конечно! Я стал защищаться: через прессу, через какие-то свои каналы. То есть обычно люди молчат, как-то тихо все улаживают. А я не стал улаживать. Я взорвался. В конце концов, дело закрыли за отсутствием состава преступления.
— Это была ваша маленькая победа! — восхищенно воскликнул Кожухов.
— Почему это маленькая? Маленьких побед не бывает... — С видом великого гуру провозгласил Чащин. — Ладно, расходимся. Мне сейчас звонить должны, это надолго. Так что, как говорится, до новых встреч в эфире. Жду вас завтра.
День второй
— А не перейти ли нам на «ты»? — С такими словами Чащин встретил пришедшего к нему на следующий день журналиста. — Мы уже вроде как сроднились, каждый день видимся. Я думаю, мы с вами примерно одного возраста. Будете мне, значит, как брат. Так и вижу идиллическую картину: два молодых жизнерадостных братца ведут задушевные беседы у камина.
Кожухов рассмеялся: Чащин явно был в отличном расположении духа, и, значит, можно было рассчитывать на интересный разговор.
— Отлично, давай на «ты», — согласился он и последовал за Александром на свое вчерашнее место. На столе, где в прошлый раз покоились ноги Чащина, стояли две маленькие фарфоровые чашки и ваза с печеньем.
— Жена пекла, угощайся. Сейчас кофе налью. — Александр вышел из комнаты и быстро вернулся с кофейником в руках. — Молоко нужно? Нет? Ну отлично, я тоже пью только черный.
— Так, на чем мы вчера остановились? — спросил Чащин, залпом осушив чашку кофе. Держать ноги на земле ему, похоже, удавалось с трудом — на этот раз он закинул их на подлокотник кресла.
Кожухов отставил чашку и заглянул в блокнот.
— На победах.
— Точно, на победах. Короче, побед у меня было много. И это их вконец доконало.
— Кого «их»? — Кожухов решил внести ясность в этот вопрос.
— Паш, ну ты что?! Как кого?! — удивился Чащин. — Силовиков наших. Больших людей из МВД. Пока я не продал бизнес, они провели еще парочку крупных акций. Например, как это у нас водится, меня обвинили в неуплате налогов. Причем за какие-то лохматые годы. Но, ты не поверишь, я к этому уже был готов. То есть реально просчитал их действия на несколько шагов вперед. Мне даже скучно стало: «б.., все так предсказуемо!» Ну, естественно, у меня все документы были в порядке. И не только из-за проверки. Они у меня вообще всегда в порядке. Я такой — порядочный. — И Чащин засмеялся, обрадовавшись получившемуся каламбуру.
— Но нервы они тебе, небось, изрядно потрепали?
— Ну-у-у, — протянул Чашин, — потрепали, конечно. Опять дело завели. И опять обыски — и в офисе, и дома. Опять допросы. А потом дело опять закрыли — доказательств у них, конечно, не было. Как и в тот раз, я молчать не стал. Я рассказывал вчера, что я не молчал? — спохватился Чащин.
— Кстати, нет, не рассказывал, — схитрил Павел, хотя помнил, что Чащин упоминал о своих выступлениях в прессе. — Но как-то так, коротко.
— Ну правильно: тут и рассказывать-то по большому счету нечего. Об этом, как говорится, писали все центральные газеты. А все центральные теле- и радиоканалы — показывали. Не центральные, конечно, это уж я так, для красного словца. Но где только можно, я пиарился. Рассказывал, кто и почему желает мне «добра» и как они пытаются потопить «Силу здоровья». Короче, проводил политинформацию. Таким образом, кстати, я убивал двух зайцев. Боролся с врагами — это раз. И показывал всем, что бизнесмены — приличные и порядочные люди, достойные уважения, — это два. Выступал от лица всего бизнеса — во как!
— Достойно, достойно, — кивнул Кожухов. — Но тогда (это, кстати, возвращаясь к моему вчерашнему вопросу), может, и не стоило продавать компанию? А то получается, что ты — этакий борец за права бизнесменов, а сам без бизнеса. Как сапожник без сапог.
— Ну да, может тут и есть несостыковочка. Когнитивный диссонанс, так сказать. Но я тебе вчера уже рассказывал: меня достало отношение государства к бизнесу — совершенно нездоровое отношение. И я понял, что проще бороться, когда тебя не за что схватить. Со своей компанией — я уязвим. А так — нет. Я продал «Силу здоровья» и развязал себе руки, освободился. И заметь, вовремя продал!
— Вот уж точно, вовремя. С этим не поспоришь. А как насчет свободы? Освободился?
Чащин ответил не сразу — его внимание отвлек детский смех, доносившийся со второго этажа.
— Ленка... — Голос Александра потеплел. — Прикинь, ей тут так нравится, уже с соседями подружилась. Каждый день с их пареньком играет, ему тоже пять лет. Она с ним по-русски, он с ней по-французски. Но понимают друг друга — дай боже, нам бы, взрослым, так. — И тут же вернулся к теме разговора. — Так что ты там спросил?
— Руки-то ты себе развязал? Удалось освободиться?
— Ну это как посмотреть. С одной стороны, да. А с другой — ничего не изменилось. Они все равно не отстали, нашли до чего докопаться.
— К чему же? — не понял Кожухов: эта часть биографии Чащина была ему неизвестна.
— Паш, ну что тут неясного? — пожал плечами Чащин и потянулся за очередным печеньем. — Тут только один вариант возможен. Через неделю после сделки звонит мне эта шишка из органов и нагло так говорит: делись, мол, дорогой товарищ Чащин. Зачем тебе такие бабки? На многое, говорит, я и не претендую, давай тридцать процентов, и разойдемся по-тихому. Я, честно говоря, от такой наглости прибалдел слегка. Ну и, ясное дело, послал его куда подальше. Потом я еще пару раз с его людьми общался. В конце концов отстали вроде. Я себя иллюзиями не тешил, понимал, что это не надолго, но чем все обернется, конечно, не подозревал.
— И ты пошел в политику...
— Ага. Меня, кстати, давно туда звали, но мне политика никогда не нравилась. Да и сейчас не нравится, откровенно говоря. Но другого метода борьбы я пока не придумал.
— А не было ли это способом свести личные счеты?
— Конечно, было. Но не способом, а попыткой. Потому что в нашей стране с произволом власти и продажными ментами так просто не справиться. Но личные счеты — это не единственное и не главное. Я рассчитывал собрать вокруг себя людей, которым не безразлично то, что происходит сейчас в России — и в бизнесе, и в экономике. Людей, которые хотят бороться за справедливость, которых все реально достало. Я хотел изменить систему — сделать так, чтобы закон был выполнимым, прозрачным, разумным и, главное, единым для всех. Ну и, конечно, я делал ставку на серьезных людей наверху. Заводил связи, чтобы с их помощью двигать партию.
— Да, без связей у нас никуда, — согласился Кожухов. — Ну и как, удалось заручиться поддержкой Кремля?
— Ну, в общем, да. В Администрации Президента нашлись сочувствующие, как ни странно. Но воспользоваться этими связями я не успел. А когда обратился к этим людям со своими проблемами, получил отставку.
— А что это за люди и в чем именно состояла просьба?
Тут со второго этажа снова послышался детский смех, и по лестнице, громко стуча каблучками, сбежала девочка с длинными русыми волосами. За ней едва поспевал пухлый мальчик: он бежал и на ходу что-то выкрикивал по-французски.
— Пап, пошли, ты обещал! — Девочка, не останавливаясь, пронеслась в коридор, к входной двери.
Чащин взглянул на настенные часы, висевшие над камином.
— Точно, — сказал он. — Труба зовет. Поедем с Ленкой в Диснейленд. Вчера дождь был, пришлось перенести на сегодня.
Чащин рывком поднялся с кресла.
— Так что закругляемся. На все вопросы отвечу завтра. В то же время, в тот же час у камина я жду вас, — пропел Чащин и, не провожая гостя, пошел наверх одеваться для прогулки.
День третий
На это раз Чащин не стал предлагать Кожухову кофе. Он сидел в кресле мрачнее тучи и бросал нервные взгляды на разложенные перед ним телефоны.
— Адвокат мой звонил, — объяснил он. — Говорит, подвижек никаких. Сейчас там какое-то важное заседание идет, потом он мне отзвонится. Так что времени у нас в обрез. Давай сразу по существу.
— Давай, — согласился Павел. Он, конечно, рассчитывал на долгий разговор, но тут уж было, как говорится, не до жиру. Не выгнал, и то хорошо. — Вчера ты упомянул, что Кремль тебе не помог. О каком случае шла речь?
— Короче, сейчас я тебе быстро обрисую ситуацию, — по-деловому начал Чащин. — Этот чин, генерал этот, от меня, конечно, не отстал. Он откопал историю столетней давности, про которую все давно забыли, и завел уголовное дело.
— Историю про кладовщика? — уточнил Кожухов.
— Да, да, не перебивай. Сейчас я все сам расскажу. Так вот. Несколько лет назад мы взяли нового кладовщика. Надежного вроде парня, с рекомендациями, все дела. Проработал у нас почти год — все нормально, без накладок, никаких нареканий не было. А потом на этот склад напали и увели партию дорогих американских лекарств. Кладовщик весь избит, его напарник с переломанными ребрами. Короче, ребята пострадали по полной программе. А это было как раз в то время, когда я бодался с ментами. Ну, короче, мы мозгами пораскинули и поняли, что в органы обращаться себе дороже: мало того что они палец о палец не ударят, так еще и против нас все эту историю повернут. К тому же я не исключал, что они и сами тут замешаны. И мы стали копать своими силами. А служба безопасности у меня была что надо — очень крутая. Я дал им карт-бланш: делайте, что хотите, только найдите мне этих уродов. Ну они и нашли. Оказалось, что этот кладовщик (а он быстренько из компании свинтил: якобы моральный ущерб, лечение, все дела) вошел в сговор с напарником, они инсценировали нападение и сами увели товар. Тогда мои ребята их нашли и поговорили жестко так, по-мужски. Товар они уже, ясное дело, слили, но большую часть денег таки возместили. Я, конечно, как теперь модно говорить, кошмарить этого кладовщика не просил. Но моя позиция такая: украл — отвечай. Кто дал ему права красть у меня? Я не давал. Вот и вся история. И тут через столько лет она всплывает. Заводят очередное уголовное дело.
— Саш, у меня уже дежавю, — горько усмехнулся Кожухов.
— Вот-вот, и у меня. Тут я понимаю, что это уже серьезно: они обязательно что-нибудь нароют, что-нибудь сфабрикуют и устроят образцово-показательный процесс. И я решаю на время свалить. И уже тут, в Париже, узнаю, что двух ребят из службы безопасности «Силы здоровья» повязали — в аэропорту, практически сняли с самолета.
— А ты как-то пытался бороться или просто уехал, и все?
— Ну естественно, пытался. Как только понял, откуда у этого дела ноги растут, тут же обратился в Кремль. И что я услышал в ответ? «Ты что, думаешь, — изменив голос, стал рассказывать Чащин, — государству сейчас эта история нужна? Как бы не так. Но мужик, с которым ты сцепился, МВДшник этот, нам не подвластен. Я, с ним, конечно, связался, поговорил. Но без толку. У меня на него никаких рычагов влияния нет. Он мне прямо сказал: отойди, не мешай вершить правосудие. Следствие, мол, покажет, кто прав, кто виноват». Вот тебе и связи, вот тебе и Кремль. Так что вертикаль власти — это все миф...
— То есть получается, ничего поделать в этой ситуации ты не можешь?
— Да вообще полная ж...! Но оставлять все как есть я не намерен. Я всегда хотел жить и работать в России. Это моя страна. И я хочу, чтобы мои дети жили там, и внуки тоже. И еще я хочу, чтобы они жили в нормальном государстве. А не в этой помойке, где каждый мнит себя богом, где царит полное беззаконие. Поэтому я просто обязан вернуться и продолжить борьбу. Хотя бы ради детей.
— Как же ты вернешься, если тебя тут же в аэропорту и повяжут? — удивился Кожухов. Такой решительности он, откровенно говоря, не ожидал.
— Это конечно, проблема, — с грустью признался Чащин. — И я ее обязан решить! Только вот как...
Тут зазвонил один из телефонов. Александр быстро снял трубку и вышел из комнаты, кинув на ходу журналисту:
— На сегодня все. Когда встретимся в следующий раз, не знаю. Созвонимся...
Как поступить Чащину?
Решения принимаются в течение недели со дня публикации задания. Редакция оставляет за собой право не публиковать решения, присланные после указанной даты. Решения, оставленные в комментариях к кейсу, не примут участие в розыгрыше.
Фото: pixabay.com
