Свечной заводик в Самаре

Игорь (имя изменено) – финансовый аналитик. Выпускник МГИМО, он работал в Лондоне в крупном хедж-фонде – крупном настолько, что годовой размер management fee составлял десятки миллионов долларов. Большая часть из них доставалась руководителю, но и вся команда зарабатывала весьма прилично. Потом грянул кризис, инвесторы отозвали средства, управлять стало нечем. Игорь вернулся в Москву, работает в одной из ведущих отечественных инвесткомпаний. От прежней жизни у него сохранилось несколько сот тысяч долларов сбережений, которые ему хочется вложить в какой-нибудь бизнес. Он постоянно рассматривает различные идеи, но так пока ни на что не решился, поскольку мучается вопросом: «А может, лучше квартиру приобрести?»

Таких, как Игорь, десятки тысяч. К сегменту mass affluent относят 0,8%, или 1,1 млн жителей России – это люди, обладающие свободными средствами в размере от 1,3 до 12 млн руб. Конечно, не все из них готовы вложиться в «свечной заводик». Ассоциация молодых предпринимателей России провела в 2010 году опрос среди выпускников вузов: 6–7% респондентов заявило, что они хотели бы заняться бизнесом. Если предположить, что среди потенциальных инвесторов доля готовых мириться с предпринимательскими рисками такая же, то примерная оценка количества «Игорей» – 60–70 тыс. человек. Однако тех, кто решается вкладывать, гораздо меньше. Таких называют бизнес-ангелами.

То ли ангел, то ли...

По словам экс-председателя Союза бизнес-ангелов России (СБАР) Александра Каширина, этот термин появился в 1930-е годы в Нью-Йорке, и так называли людей, которые финансировали театры, точнее, отдельные театральные постановки. У кого-то возникала идея спектакля, но ему требовались деньги для найма актеров, помещения, рекламы и т.д. Причем спектакль мог оказаться успешным, а мог – провальным. Поэтому тот, кто давал деньги, не зная, заработает он на этом или нет, в каком-то смысле выступал в роли благотворителя, то есть был «ангелом». Но в то же время, в случае успеха постановки он мог заработать, то есть здесь сохранялся элемент бизнеса.

В 1978 году Уильям Ветцель, профессор UniversityofNewHampshire, опубликовал работу, в которой исследовал пути получения предпринимателями стартового капитала. Он использовал слово «ангел» для обозначения инвесторов, готовых вкладывать свои личные деньги в чужие бизнесы на их самой начальной стадии. Термин прижился, впрочем, впоследствии у него появилось сопутствующее значение, не всегда даже осознанное. Сейчас под бизнес-ангелами чаще всего понимают людей, инвестирующих в интернет-проекты или другие высокотехнологичные стартапы. Это связано с бумом дот­комов в конце 1990-х годов, когда воображение инвесторов во всем мире взбудоражили почти сказочные истории. Например, Энди Бехтольсхайм дал основателям Google $100 тыс. и в результате стал миллиардером.

Увы, у всех на виду только примеры успешных инвесторов, тогда как бизнес-ангелов, потерявших свои деньги, гораздо больше. Например, небезызвестная Анна Чапман, пытаясь изображать из себя предпринимателя (это было до того, как она попыталась изобразить из себя шпионку), основала «поисковик недвижимости» Domdot.ru (ныне не работает). В деловой прессе публиковалась информация о том, что деньги на проект выделили неназванные бизнес-ангелы, причем сумма инвестиций составила несколько миллионов долларов. Сама Чапман, кстати, заявляла, что она-де драгоценности в ломбард заложила, но это не так. Помогли именно бизнес-ангелы, правда, реальная сумма вложений была на порядок меньше той, о которой сообщалось в прессе. На вопрос, а не хочет ли означенная дама вернуть деньги сейчас, когда у нее, кажется, все хорошо, пусть и в другой области, один из этих инвесторов только пожимает плечами и меняет тему разговора.

Бумажный процент

Говорить об успешных российских бизнес-ангелах можно, но с большой натяжкой. Дело в том, что сам этот вид инвестирования существует в России всего несколько лет, тогда как горизонт таких вложений – от 3 до 7 лет. Другими словами, если некие бизнес-ангелы и могут похвастаться своей прибылью, то разве что виртуальной. Вот пример такого условно успешного ангела.

Павел Черкашин начинал свой трудовой путь в конце 1990-х годов в качестве интернет-предпринимателя. В частности, он стоял у истоков веб-студии ActisSystems (сейчас – часть Wunderman). В банковской среде Черкашин известен как отец-основатель SputnikLabs (сейчас в составе «Техносерв Консалтинг»). Кстати, инвестором компании в момент создания выступил Борис Йордан, один из основателей ИК «Ренессанс Капитал», которого в этом случае тоже можно рассматривать в качестве бизнес-ангела. По словам Павла Черкашина, Йордан при выходе – после покупки Sputnik Labs «Техносервом» – получил денег в несколько раз больше, чем вложил.

После этого Павел Черкашин создал представительство Siebel, а потом точно так же создал представительство Adobe. В конце 2009 года он возглавил департамент потребительских программных продуктов и онлайн-сервисов «Майкрософт Рус», но два года спустя покинул это пост, чтобы сосредоточиться на управлении своим портфелем. Примерно с 2007 года Черкашин начал инвестировать в чужие проекты на ранней стадии. Он вкладывает от $50 до $200 тыс. в проект в обмен на долю от 5 до 30%. Комфортным он называет уровень 20%.

Отсутствие даже блокирующего пакета Павел Черкашин считает непринципиальным, тем более что в большинстве случаев он входит в проекты, когда нет даже юридического лица, а деньги даются под долговую расписку, в которой указывается, что залогом по займу станут активы будущей компании. Юридическая сила такого документа может показаться сомнительной, но с обманом, по его словам, сталкиваться еще не случалось: «Были ситуации, когда бизнес разваливался, но эти риски уже заложены в саму модель инвестирования на seed stage».

Накопленную за четыре с небольшим года инвестиций в стартапы доходность сам Черкашин оценивает в 1000%, но нюанс в том, что прибыльных выходов еще не было. «Выходы были только «плохие». Я пока избавлялся только от активов, которые либо росли недостаточно хорошо, либо возникал риск, что компания развалится. Но из больших проектов, которые мне нравятся, я пока ни из одного не выходил», – поясняет инвестор.

Если говорить о конкретных проинвестированных проектах, то это, в частности, интернет-телевидение Tvigle.ru и Krible.ru, сервис активных продаж в Интернете. С самого начала он был инвестором-одиночкой, да и теперь в большинстве случае вкладывается без партнеров и объясняет это так: «Если проект мне интересен и кажется перспективным, то мне нет нужды тратить время и силы, чтобы уговаривать кого-то вложиться вместе со мной. К тому же, если у меня в портфеле 20 проектов, то провал любого из них не будет представлять для меня большой проблемы. А если соинвестор вкладывается в 1–2 проекта, провал одного окажется очень болезненным – в том числе психологически. А я в этом случае буду нести репутационные риски перед этим человеком. Поэтому мне интересно соинвестировать, но только с теми, кто разделяет мой подход и готов вкладываться в 10–15 проектов. В последнее время появляется все больше инвесторов, разделяющих эти принципы».

Портрет героя

Чтобы лучше понять, кто такой средний российский бизнес-ангел, Павел Черкашин предлагает сначала разобраться с разными подходами к инвестированию. Первый подход – когда индивидуальный бизнес-ангел инвестирует свои собственные деньги в ограниченное по определению число проектов.

Второй, который в России пока не очень развит, – это уровень так называемых суперангелов. Под этим понятием подразумевается группа ангелов во главе с ведущим, который получает за свои компетенции небольшую премию. «Функции суперангела должны выполнять ассоциации бизнес-ангелов, но, к сожалению, они занимаются совсем другими вещами, поэтому я так и не смог вписаться в эти структуры», – говорит Черкашин. Надо отметить, что таковых ассоциаций в России несколько. Некоторые позиционируют себя как федеральные структуры. К ним относятся упомянутый выше СБАР, Национальная ассоциация бизнес-ангелов, Национальная сеть бизнес-ангелов «Частный капитал». Есть региональные структуры, вроде нижегородской ассоциации бизнес-ангелов «Стартовые инвестиции».

Наконец, есть третий подход, при котором инвестору интересно купить долю большого портфеля проектов. Тогда есть смысл вкладываться в один из посевных или венчурных фондов. В таком случае инвесторы размещают свои деньги надолго – до 7 лет, – но потенциально с очень высоким возвратом.

Бизнес-ангелов довольно много среди инвестбанкиров – они больше тяготеют к портфелю и понимают, как управлять рисками. «У меня несколько инвестбанкиров среди соинвесторов», – говорит Черкашин.

Есть среди бизнес-ангелов предприниматели. Но такой тип инвесторов, по мнению Павла Черкашина, не понимает принципов инвестирования в чужие бизнесы: «Они часто считают, что это «их» бизнес, для которого просто нужно найти «правильных» людей. Такие часто сетуют: мол, этот бизнес не пошел, потому что не удалось найти подходящих людей. Я пытаюсь объяснить, что не в этом дело – ты давишь своим авторитетом, а стартаперам, многие из которых – молодые ребята, нужно дать возможность развиваться, в том числе делать собственные ошибки и на них учиться». Основная часть ангельских инвестиций в России делается именно по такому принципу: инвестор хочет контроля и активного участия в операционной деятельности, утверждает Черкашин.

Штрихов к рисуемому портрету может добавить история бывшего эксперта по инвестициям DeltaPrivateEquityPartners Алексея Жаркова. Работая в управляющей компании легендарной Патриции Клоэрти (банкирам, например, должна быть памятна сделка 2005 года, когда SocieteGenerale выкупил DeltaCredit за $100 млн, что в 2,5 раза превышало сумму чистых активов последнего), он инвестировал сбережения в разные стартапы, но без особого успеха. Наиболее перспективной ему казалась идея генеалогической социальной сети Familyspace.ru – на Западе такого рода сети оказались весьма популярными, – и он с группой товарищей вложился в создание прототипа. Однако в 2009 году компания Клоэрти фактически прекратила свою деятельность, а оставшийся без работы Жарков решил возглавить проект и попытаться привлечь инвестиции следующего раунда. Быстро не получилось – время было, мягко говоря, неудачное, деньги удалось привлечь только два года спустя. По слухам, новый инвестор – венчурный фонд – вошел в проект, оценив его в $3 млн, но сам Алексей Жарков это не комментирует, ссылаясь на подписанные обязательства. На вопрос, удалось ли отбить свои вложения (хотя и здесь можно говорить лишь о «бумажных» цифрах ввиду отсутствия cash out), он говорит, что, по крайней мере, не потерял. Нормальный срок от посевной стадии, на которой в проект входят бизнес-ангелы, до первого раунда инвестиций, который осуществляют венчурные фонды, составляет 1–1,5 года. А в данном случае этот период затянулся на три с лишним года. На серьезный рост вложений в этом случае рассчитывать трудно.

Спасительный пузырь

«Вкладываться в стартапы нужно, поскольку девать деньги некуда. Те, у кого есть деньги, сейчас испытывают просто бешеную фрустрацию», – уверен Аркадий Морейнис, директор «Главстарта».

Морейнис, так же как и Павел Черкашин, – известный IT-предприниматель. В частности, он создал первую в стране систему бесплатной электронной почты ExtraNet (из-за разногласий с инвесторами проект был закрыт в 1997 году), основал Price.ru, работал директором по разработке и развитию проектов «Рамблер Медиа». «Главстарт» работает по модели фонда-акселератора: вложение относительно небольших денег ($100–200 тыс.) в идею с выходом на первый раунд инвестиций в течение года. На этом раунде целевая стоимость проекта – около $1 млн, после заключения сделки предполагается постепенный выход «Главстарта» из проекта. Предполагается – потому что ни одного выхода еще не было, впрочем, «Главстарт» и работает совсем недолго.

Самому Морейнису, по его словам, деньги частных инвесторов, располагающих свободными средствами в размере нескольких сотен тысяч долларов, не нужны, но таким инвесторам он советует присмотреться, например, к инвестиционным сессиям под названием «Венчурный дискаунтер». Смысл в том, объясняет он, что «Главстарт» как партнер Российской венчурной компании (РВК) может подавать заявки на получение соинвестиций от РВК. А она, в свою очередь, может вкладывать до 75% от требуемых средств в проекты, получающие одобрение на их инвестиционном комитете. При этом, по словам Морейниса, программа частно-государственного партнерства РВК предполагает, что доли могут делиться непропорционально вложенным деньгам – вплоть до того, что вложившие 25% частные инвесторы могут получить долю в 50%. Отсюда и название – «Венчурный дискаунтер». Теоретически, схема интересная. Не очень понятно, правда, как она будет осуществляться на практике и как оформляться юридически (две разные оценки одного проекта в один момент времени в принципе невозможны, то есть «благотворительность» РВК должна быть оформлена либо грантом, либо еще каким-то образом), но это отдельная тема.

На самом деле, потенциальным инвесторам стоить обеспокоиться другим: рынок стартапов демонстрирует признаки перегрева. «Проблема в том, что вменяемых нормальных проектов не очень много на российском рынке», – признает Аркадий Морейнис.

«Поскольку предложение инвесторских денег превышает спрос со стороны действительно стоящих проектов, этот рынок перегрет, что в итоге вредит и самим проектам, усложняя дальнейшие раунды инвестиций в случае завышенной цены на начальном этапе», – говорит Елена Алексеева, директор по инвестициям компании Softline. Эта компания в конце 2008 года создала фонд SoftlineVenturePartners, который вложился в такие проекты как провайдер хостинговых и «облачных» корпоративных решений ActiveCloud, мультиканальная система электронных продаж Magazinga и др. Общий объем фонда – $20 млн, при этом заявляется готовность сотрудничать с частными инвесторами, готовыми вкладывать суммы до $500 тыс.

В Softline Venture Partners озаботились разработкой рекомендаций, облегчающих работу и стартаперам, и инвесторам. В частности, уже созданы общедоступные рекомендации по содержанию Term Sheet (cоглашения об основных условиях сделки). «Опыт показывает, что большинство предпринимателей оценивает свои проекты наугад, хотя определенные принципы оценки есть всегда – их мы и хотим выработать сообща с другими фондами, но это не обязательно выльется в конкретные цифры, – говорит Елена Алексеева. – Хотя, например, легко показать, что никакой IT-проект на стадии идеи, без патентов и научных разработок, не стоит миллион долларов».

Комментарии экспертов

Павел Черкашин, бизнес-ангел:

Прямой путь потерять свои деньги для непрофессионального инвестора – напрямую инвестировать в отдельные проекты. Есть очень высокий риск нарваться на балаболов или откровенных жуликов. Кроме того, на этом рынке действует несколько жестких законов. Например, нельзя инвестировать больше, чем $100 тыс. в один проект на ранней стадии. Лишние деньги на старте только мешают, как ни парадоксально. Представьте, что вы делаете какой-нибудь интернет-сервис, но у вас всего $100 тыс. Наверняка вы будете долго думать, какую функцию сделать первой, чтобы она оказалась ударной. А если у вас есть $500 тыс., то вы, вероятно, год потратите на разработку какой-то большой и сложной системы, а потом может выясниться, что девять десятых этой системы не нужны. Понятно, что в этом случае эффективность инвестиций резко уменьшится. Это одна из ошибок, которую могут допустить неопытные инвесторы: мол, у меня-то есть преимущество, я могу вбухать целый миллион, а это на самом деле не конкурентное преимущество, а, скорее, недостаток.

Исключение из правила не инвестировать напрямую – область, в которой инвестор очень хорошо понимает. Условно говоря, зампред банка может оценить какую-то технологию, успешно решающую конкретную задачу, с которой он сталкивается каждый день. Но тут есть опасность, что такой инвестор обеспечит первых клиентов, которые окажутся привлеченными не на рыночных условиях, а потом компания окажется не в состоянии продать свои услуги или товары кому-то еще, потому как с самого начала у нее возникли неправильные ориентиры.

В любом случае нужно избегать проектов вроде «новый Facebook».

И еще важный принцип для начинающих инвесторов: нужно слушать советы только тех, кто инвестирует свои деньги. По рынку ходит много консультантов, создающих красивые презентации, умеющих упаковывать проекты, но если они не вкладывают собственные средства, цена их советам невелика.

Аркадий Морейнис, генеральный директор «Главстарта»:

Первый совет инвестору – вкладываться нужно в четкие и понятные бизнесы. Должна быть модель, нужно понимать, что происходит.

Второй совет – вкладываться с профессионалами. При этом очень важно вкладывать с кем-то, а не по совету кого-то. Может набежать куча экспертов, которые надают советов, но слушать надо тех, кто вкладывает свои деньги и понимает, как устроен этот рынок.

Третий совет – не стоит забивать свою голову всякими умными словами вроде PaaS, SaaS и т.п. Надо просто включать голову и здравый смысл. То есть инвестор должен задавать простые вопросы: «Что делаете? Что за продукт? Кому он нужен?»

Наконец, надо понимать, что вложенные деньги – считай, потерянные, то есть нельзя вкладывать последнее. Это аксиома любого инвестирования, но многие об этом забывают, когда речь идет о стартапах, поскольку тема сейчас очень модная.

Главное предостережение – не считайте себя в состоянии контролировать интернет-проект, если вы не с этого рынка. Даже не думайте!

Елена Алексеева, директор по инвестициям Softline:

Ключевой принцип, который и обеспечит успех, и сэкономит нервы, – инвестировать в отрасль, в которой разбираетесь. Или целенаправленно разбираться в отрасли, как делает, например, Эштон Катчер, уже несколько лет инвестирующий в IT-стартапы. Также стоит в первую очередь смотреть на команду проекта: важнее всего не выдающиеся профессиональные качества, а гибкость и способность выстраивать стратегию в сочетании с готовностью проверять ее на практике, учась на ошибках.

Стоит избегать неэтичных проектов и сделок – венчурное инвестирование даже в IT окупается небыстро, и за это время все этические проблемы всегда вылезают, ставя под удар и проект, и инвестора.

Алексей Жарков, CEO Familyspace.ru, бывший эксперт по инвестициям Delta Private Equity Partners:

• Вкладывайте туда, где вы полезны не только деньгами, но и контактами.
• Сделав инвестицию, помните свою роль как инвестора, а не главы компании. Помогайте команде, а не решайте за нее.
• Вкладывайтесь в первую очередь в команду, во вторую – в идею. Плохие идеи с хорошими командами могут сработать, хорошие идеи с плохими командами – нет.
• Если «полезли» в Интернет, будьте готовы, что точка безубыточности может оказаться очень далекой. Но резкие попытки ее приблизить способны погубить компанию.
• Не вкладывайтесь в борьбу с мельницами. Если вам принесли проект, ставящий целью победить Google или «Яндекс», позвольте другим это финансировать. Такие предприниматели слишком молоды и недооценивают сложности. А вы ведь не хотите платить за их обучение?
• С другой стороны, вкладывайте деньги так, чтобы, если все сложится неблагоприятно, вам все равно было бы приятно рассказать друзьям о том, что вы пытались сделать. По большому счету, вкладываться в пивной киоск или амбициозный интернет-проект – одинаково рискованно, но в последнем случае вам, по крайней мере, гарантирована какая-то отдача эмоционального характера.
• Не уверены в команде? Потратьте деньги на себя. Новый автомобиль, отдых или дом может оказаться более интересной в эмоциональном плане инвестицией.

Публикацию подготовил Александр Головин, «Банковское обозрение»

Материал публикуется в журнале «Банковское обозрение» №1, 2012, и на сайте BOsfera.ru

Фото в анонсе: Unsplash