Бизнес на детях, или Декретный отпуск как повод для стартапа

Процесс деторождения – это неотъемлемая часть жизни миллионов людей, на нее не влияет ни мода, ни кризис. Соответственно, товары, которые необходимы мамам и детям наверняка будут востребованы. Например, слинги. Мало кто прочтет книгу по теории рюкзакостроения, потом возьмет в руки иголку с ниткой и методом проб и ошибок создаст что-то стоящее. Лидия Витанова – именно такой энтузиаст. О том, как рождение ребенка стало поводом для запуска стартапа – читайте интервью.

Янина Кецко: Насколько рождение ребенка изменило твою жизнь? Это сильный сдвиг – психологический, эмоциональный?

Лидия Витанова: У меня было ощущение, что перевернулся мир… Отчасти это было как будто мое собственное рождение, может, какое-то новое… Помню, когда увидела своего ребенка – будто скорлупа от яйца раскололась! Сложно описать. Сперва радостные моменты: появление новой жизни, человечка, которого чувствовала внутри себя, ждала, и так далее. Потом пришло осознание: он нуждается в постоянной заботе.

Я.К.: Ответственность?

Л.В.: Не совсем так. Как назвать то, что ты с ним находишься ежечасно, ежеминутно, особенно, когда он такой крошечный? Решаешь его маленькие проблемы. Иногда почти бремя ощущалось: не можешь даже в небольшой мере принадлежать себе.

Я.К.: Поскольку жизнь с появлением в ней ребенка настолько не похожа на все, что было до этого, – то прогнозировать период после (особенно, если у тебя еще не было такого опыта), наверное, трудно.

Л.В.: Конечно. Если девушка или женщина работает в офисе – она знает свои планы, что будет через месяц-три, когда в отпуск идти, например. Такое все размеренное. Зависишь только от себя. А когда есть ребенок, уже думаешь: а не слишком ли он маленький, чтобы ехать? А потом начал ползать или ходить – а не слишком ли он уже большой, чтобы ехать? В поезде, например, сложно. Появляется гораздо больше факторов, которые влияют на жизнь всей семьи.

Я.К.: То есть твое новое занятие слингами вряд ли было частью какого-то стратегического плана на десять лет вперед?

Л.В.: Оно не было частью плана. Хотя, если бы я больше интересовалась такими вещами (вот уж не думала, что это скоро будет моей темой), я бы, действительно, могла составить стратегический план, чтобы успеть родить ребенка, немножко влиться в материнство и тут же строить бизнес. Может быть, я немного пораньше начала бы это делать. А так, конечно, планов не было, но во время беременности я уже предполагала, что буду носить ребенка в слинге.

Я.К.: Ты узнала о нем от знакомых, в интернете или журнале?

Л.В.: Нет, я увидела слинг у подруги. Они были на нашей со Стасом свадьбе со своей малышкой. Девочке было месяцев восемь. Но я обратила внимание, что они достаточно мобильны, несмотря на то, что были без машины. Они могли поехать куда угодно с этим приспособлением. И я уже представляла, как буду носить в нем своего ребенка. Даже взяла у той подруги ее слинг во время беременности и сшила по его образцу два слинга для себя. Но они пригодились только до полутора месяцев. Потом стало неудобно, я стала искать причину, и пошло-поехало…

Я.К.: Почему, собственно, первые слинги ты начала делать сама? Их не было в продаже? Или те, которые имелись, не подходили?

Л.В.: Хорошие слинги очень сложно найти в свободной продаже, часто под названием «слинг» продаются совершенно неудобоваримые модели.

Я.К.: Где – в России? В Москве?

Л.В.: Да, в магазинах их практически нет. Это, можно сказать, еще такая подпольная деятельность слингопроизводителей (улыбается)…

Я.К.: Фарцовщики слингов?

Л.В.: На самом деле, многие их шьют, даже не сертифицируя, занимаются производством на дому, как хобби или в качестве подработки на время декрета. И знаешь, у меня была еще такая ошибочная мысль: два метра ткани мне обойдутся дешевле, чем готовый слинг, который стоит от полутора тысяч, – так я сэкономлю!

Я.К.: А когда эти приспособления впервые появились в наших краях? И откуда они взялись? Может, на секонд-хенде кто-то нашел?

Л.В.: Мне одна акушерка – мама шестерых детей – рассказала, что ей привезли первый слинг из Америки еще в девяностых. Я думаю, она была одной из первых слингопользовательниц в России. Кроме того, были книги об уходе за ребенком, о психологии первого года жизни – Жан Лэндлофф, Марта и Уильямс Сирз. У этих авторов был рисунок слинга – невнятный набросок, как будто они не очень сами понимали, каким он должен быть. А другие люди, тем не менее, стали пытаться эту модель по картинкам воспроизвести, сделать себе такой же. Создавали разные конструкции, в том числе с неудобными толстыми поролоновыми бортиками. Носили, тестировали, дорабатывали. Изучали чужой опыт. И потихонечку-потихонечку стала формироваться культура слингоношения.

Я.К.: Ты свою конструкцию тоже скопировала и усовершенствовала?

Л.В.: Первый слинг с кольцами я просто скопировала.

Я.К.: Один в один?

Л.В. (смеясь): Да, я думала, что там каждый миллиметр важен. Определяла, где долевая, каким образом какая складочка делается… А потом поняла, что можно было со всем этим не маяться – изначально конструкция была не самая удачная.

Я.К.: Ну, раз ты знаешь такое слово, как «долевая», наверное, уроки труда у тебя в школе проводились, потому что, из того, чему учили нас, я помню лишь ночную рубашку, передник и еще какой-то ужас.

Л.В.: Разумеется, шить я умела. С самого детства мастерила куклам одежку, мягкую мебель. В старших классах уже шила себе одежду.

Я.К.: Расскажи подробней, как получилось, что ты занялась производством слингов?

Л.В.: Все началось после рождения моего сына Матвея в мае 2009 года. Я, на самом деле, не планировала шить слинги кому-либо, мне было достаточно, что я себе сшила три штуки. Однажды я поехала в поликлинику, которая находится в четырех остановках трамвая от дома (по-моему, это жутко – предполагать, что мамочки будут возить грудничков в коляске на трамвае в поликлинику, либо папам надо постоянно отпрашиваться; а в течение первых месяцев жизни ребенка врачи требуют, чтобы мамы с малышами очень часто появлялись там, вплоть до ежедневных визитов). Итак, Матвею было, наверное, месяца два, он тихонечко спал в слинге. Я вышла на улицу из поликлиники, и вдруг ко мне подошла другая мама со скорбными глазами: «Что это у Вас такое? Я мучаюсь, таскаю коляску…», – хотя она жила буквально в двух домах от этой поликлиники, – «она у меня не влезает в лифт. Сделайте мне, пожалуйста, такую штуку».

Я.К.: Это был первый заказчик?

Л.В.: Вроде того. Я ей ответила, что не занимаюсь этим и лучше ей зайти в интернет. А она мне: «У меня нет интернета, у меня нет компьютера…».

Я.К.: Но это же судьба тебя вела! А ты еще и отбрыкивалась. Клиент обратился сам, пояснил проблему, собственно, обрисовав идею.

Л.В.: Я совершенно не собиралась этим заниматься, у меня другие проблемы были в жизни, другие цели и задачи. Но потом решила: ладно, сошью. Мне было жалко, что этой женщине так трудно. Я поехала, нашла ткань и сделала ей слинг. Потом подумала: а не сшить ли себе еще один? Надвигалась осень, летняя расцветка (салатовая с розовыми цветами) уже не устраивала. Когда зимой в таком идешь – выглядит немножко странно.

Я.К.: Вот подход женщины, которая следит за модой. А ведь есть люди, которым фиолетово. Вот у них и будет фиолетовый слинг на лето, осень и зиму.

Л.В.: Представь себе! Бывает, говорят: «Дайте мне черный слинг – без всяких цветочков, без полосок и украшений. Просто черный».

Я.К.: Но это ужасно! Ребенок ведь воспринимает мир сначала в красках, цветах, запахах… Ходить (то есть, ездить) в черном слинге… Наверное, когда речь идет о черном лимузине или Кадиллаке, а тебе под пятьдесят – это круто. Но когда ты маленький, и у тебя черный слинг на все случаи жизни…

Л.В.: Умные мамы, которые смотрят на себя в зеркало, как раз говорят, что слинг – это часть именно маминого гардероба, поэтому он должен подходить к маминой одежде, ее цветотипу и так далее. В связи с чем советуют иметь их несколько, чтобы можно было подобрать под настроение и погоду. Помню, когда я шила первые слинги, то еще поняла, что очень важно найти хорошие ткани. Конечно, конструкция тоже имеет значение. Но если я хочу привнести что-то новое – это должны быть красивые расцветки, которых еще не было.

Я.К.: У тебя подбор тканей происходил интуитивно? Ты просто прикинула, из чего можно сделать слинг?

Л.В.: Мне подруга много рассказывала про специальные слинговые ткани. Потом, когда я уже сама стала заниматься этим вопросом, то поняла, что она никакой «специальной ткани» в глаза не видела. Например, она говорит: это плечо, которое сшито особым образом, суперлегко распределяет вес ребенка по твоей спине … А на деле это плечо на спине сворачивается в трубочку, врезается у основания шеи и ничегошеньки не распределяет. Человек вычитал какие-то вещи в рекламных брошюрках и запомнил, но на собственные ощущения, почему-то, не обратил внимания, главное – что легче, чем на руках.

Я.К.: Получается, что обратная связь только односторонняя? Лишь сама мама может чувствовать, комфортно ей или нет. Ребенок и говорить-то не умеет.

Л.В.: Это заблуждение. Ребенок очень активно сообщает – морщится, ерзает, кричит.

Я.К.: Сразу реагирует?

Л.В.: Ага. Помню, как пыталась уложить в слинг сына и делала это неправильно – так он тут же «включал сигнализацию». Отвлекаясь от темы, скажу, что неправильно надеть можно почти любой слинг. Это рюкзаки – интуитивные, по ним понятно, как и что должно быть. А у слингов есть особенность: поскольку это такие традиционные перевязи, переноски для детей, результат народного творчества, нужно учиться пользоваться ими правильно. Тем более что у нас нет правил естественного материнства, которые передаются поколениями.

Я.К.: Традиций, как носить ребенка?

Л.В.: Да. Это одна из народных традиций, этнических. У многих народностей этих проблем не возникает – потому что у них все это делают постоянно. А у нас...

Я.К.: …был подол.

Л.В.: Да, но это помнят, может быть, только наши бабушки и прабабушки.

Я.К.: На мой взгляд, подол и фотографии с вашего сайта, например, сделанные в Мексике и Японии, – это все равно разные конструкции. Разная мысль инженерная.

Л.В.: Но истоки-то у них общие. Две-три позы, которые используются, одинаковы, для ребенка они одни и те же. Можно сказать, что кардинально отличаются лишь май-слинг (с лямками) и слинг с кольцами. А все остальное – вариации. Поэтому взяли иностранное слово «слинг» и решили им обозвать все традиционные переноски для грудничков.

Я.К.: Каким образом ты пришла к разработке рюкзачков?

Л.В.: Через собственную потребность. К зиме понадобился слинг, который легко надевается на верхнюю одежду и делает процесс ношения ребенка менее утомительным. Когда мы с мужем решили, что будем шить слинги на продажу, я при его поддержке два месяца изобретала рюкзак, потом мы его тестировали и впоследствии несколько раз усовершенствовали. По сути, другого такого рюкзачка больше нет. Причем, я шла не от имеющихся на рынке аналогов, а от того, какие потребности были у моей спины.

Я.К.: Это подход – изнутри наружу. А многие люди, часто в угоду традициям, как заведено, копируют некие модели, которые могут им самим абсолютно не подходить. И наоборот, человек гораздо большего может достичь, когда идет от того, как ему естественно и комфортно.

Л.В.: Да, я видела, что уже достаточно сделано до меня. Существующие слинги во многом повторяли друг друга, отличаясь лишь незначительными деталями. Со слингами, на самом деле, сложно придумать что-то революционное. Май-слинг всегда останется май-слингом, с подголовником он или без. Точно так же, как юбка с карманами или без них все равно остается юбкой. Кардинально новая конструкция может быть только в рюкзаке. И я зашла очень глубоко, начала копаться… Нашла книгу под названием «Теория рюкзакостроения». Очень подробно изучила схемы, рисунки человеческой фигуры и стрелочки–направления сил при использовании различных материалов и конструкций. Вникла во все детали, хотя, вообще-то физику в школе не любила.

Я.К.: Рассматриваемая в книге тема находится на стыке физиологии и физики?

Л.В.: Это опыт наших туристов, советских и российских. Они же сами шить начали – в свободной продаже не было профессиональных рюкзаков. И эти люди доходили до всего своим умом. Я читала их труды, консультировалась, показывала и рассказывала. Они смотрели на мою работу, давали рекомендации.

Я.К.: Ты с рюкзакоконструкторами советовалась по поводу рюкзачка для ребенка?

Л.В.: Да. Я со своей стороны, как мама, а они – как опытные рюкзаконосители.

Я.К.: И после этого ты выработала собственное видение, какой должна быть оптимальная модель?

Л.В.: Я поняла, что предлагаемые на рынке слинги не соответствуют эргономике, хотя в слингосреде называются «эргономичными рюкзаками». Мне как-то попал в руки один такой рюкзачок, и я попробовала его надеть. Знакомые рассказывали, что он должен быть очень удобным. Но на поверку оказалось, что это не так, более того – я запуталась в нем, лямки поехали к шее, сына притянуть было неудобно (а ведь его нужно было надеть именно с перекрестными лямками, так как моя «проблемная» спина требует как раз такого ношения). И я поняла, что придется создавать рюкзачок самой.

Я.К.: Что такое «слингосреда» и какие люди к ней относятся?

Л.В.: Слингосреду составляют все те, кто вплотную интересуется темой слингов, то есть молодые мамы и папы. Помимо обычных «пользователей» существует также ассоциация слингоконсультантов – это мамы, которые оценили слинг, поняли, насколько это интересно, гораздо лучше и мобильней для семьи, объединились и начали учить других, как правильно носить. Консультанты помогают подобрать подходящий слинг, формируют единые инструкции по пользованию, собирают свидетельства врачей, а также рассматривают сложные случаи (так называемые, особые дети – с ДЦП, дети, которых родители носят вынужденно, потому что с коляской не везде пройдешь, и другие).

Я.К.: По большому счету, это везение, что твоя первая покупательница набралась смелости подойти и поинтересоваться (а ведь могла и пройти мимо).

Л.В.: Да, далеко не все спрашивают.

Я.К.: Женщины-то у нас изобретательные: посмотрела – пошла домой – сама пошила. А твоя история очень созвучна встретившемуся недавно высказыванию: «Развивайте свою способность слышать, потому что иногда подходящий момент (opportunity) стучится очень тихо». Кстати, ты относишься к числу людей, которые буквально «видят» идеи, валяющиеся под ногами?

Л.В.: Мне сложно судить. У меня определенно есть талант к тому, чтобы мастерить что-то из кусочков ткани. Но изначально я не собиралась шить слинги на продажу. Когда мне понадобился подходящий слинг, я пошла в магазин и увидела там отрез красивой хлопковой ткани с пейслийскими узорами такого качества, которого нигде не встречала именно в слингах. И я купила ее, сшила себе, а от ткани остался кусочек, который было жаль выбрасывать либо оставлять лежать, – и я сшила еще. А потом уже договорилась с родительским клубом, куда мы ходили для подготовки к родам, пришла туда и показала свои работы – их сразу же купили. И как-то потихонечку процесс пошел. Затем какое-то время я шила домашним способом, размещала объявления в интернете, в социальных сетях. Но когда сын подрос, начал ползать и сильно интересоваться машинкой, спокойное время, когда он заснул и можно что-то сделать, закончилось. Я поняла, что своими руками могу сшить совсем немного.

Я.К.: Выхлоп маленький.

Л.В.: Да. Какое-то время рукоделие мне нравилось, а потом стало очевидно: либо я завязываю с ним, либо двигаюсь дальше. Мы с мужем решили, что будем это развивать.

Я.К.: В наше время успех того или иного бизнеса в значительной степени зависит от раскрутки собственного сайта. Что означает название твоей странички?

Л.В.: Люди не любят покупать безымянный товар, непонятно где и кем произведенный. Нужна торговая марка. Мы со Стасом очень долго (почти полтора месяца) искали подходящее название. Проверяли найденные варианты, спрашивая всех женщин, у кого только можно. И в процессе поисков я наткнулась на такое словечко, «fantino», итальянское по происхождению. Оно имеет такую же окраску, как у нас слово «карапуз». А второе значение у него – «жокей, наездник». И мне показалось, что этот, вот, наездник-карапуз, еще и в одном приятном, звонком слове, – именно то, что нам нужно. Плюс ассоциации с модой (а мне хотелось делать что-то особенное, стильное и красивое). Я поспрашивала еще девушек, большинству слово нравилось, и мы остановились на этом варианте.

Я.К.: Мне сперва в голову пришел только «enfant» из французского. А теперь «фанфан», «фантик» и много чего, действительно связанного с детством. Даже «фантинос» и «бамбинос»…

Л.В.: Я очень рада, что мы не назвали как-нибудь, вроде «маммала» (были и такие варианты). С корнем «мам», тоже что-то крутилось, хотелось изобрести… А потом я просто составила список названий других марок, и на седьмом похожем слове с корнем «мам» у меня губы просто не разжимались. Стало ясно, что никакого «мам» нам точно не надо. А «фантинос» будет выделяться, в том числе фонетически.

Я.К.: Еще «фантинос» – это что-то солнечное и «фанта».

Л.В.: Ну да, у нас тоже логотип оранжевый.

Я.К.: А кто и как его придумал?

Л.В.: Дизайнер. Мне очень понравились ее работы, и я предложила ей создать нам логотип. Пояснила: необходимо что-нибудь изящное, перекликающееся с темой материнства и, может быть, темой детства… Она быстро дала идею, правда, мы ее дорабатывали немножечко, но базовая осталась. Впоследствии мне очень понравилась многоплановость нашего логотипа: с одной стороны, и крыло бабочки – тема стиля и изящества, и как бы живот беременной, с жизнью-сердцем внутри… Таким образом, слово у нас было в ноябре 2009 прошлого года, а сам логотип был сделан в мае 2010.

Я.К.: А какую роль играет в твоем деле вдохновение? Оно на тебя снисходит часто? Или это исключительно труд и бизнес-подход?

Л.В.: В чем, по-твоему, разница между трудом и вдохновением?

Я.К.: Я в детстве занималась игрой на фортепьяно, там без вдохновения никуда. Но это десять процентов. А остальное – труд. Зачастую в любом деле, чтобы чего-то добиться, надо эти 90% отпахать. Поскольку ты молодая мама, производство слингов является дополнительной нагрузкой к твоим основным обязанностям. Многие мамочки жалуются, что у них на себя времени не остается: нужно покормить малыша, уложить спать, убрать квартиру, и женщина в конце дня попросту валится с ног, даром что не шьет слинги! Насколько тебе тяжело заниматься этим видом деятельности: ты шьешь сама или руководишь кем-то, кто шьет для тебя? Как это происходит?

Л.В.: Обычно вся работа идет по вдохновению, но бывают моменты, когда приходится себя заставлять что-то делать. Я не всегда могу сама объяснить, почему не хочется. И в таких случаях очень подстегивает интерес наших покупателей: если людям это нужно, если они ждут – легче себя преодолеть. Поначалу все давалось с большим трудом, мы стартовали только благодаря поддержке и помощи моего мужа. Это он всегда был готов поехать на переговоры, достать первые материалы, порой подменить меня, побыв с малышом. Сейчас уже легче – есть помощники, которым можно что-то поручить, есть также швейный цех, выполняющий заказы.

Я.К.: То есть это уже не ты за машинкой.

Л.В.: Это иногда я, потому что порой надо сшить образец, который есть только в моей голове. А так это уже с весны прошлого года закупка ткани рулонами, пакетов фастексов и прочей фурнитуры. В какой-то мере это и моя ответственность перед семейным бюджетом: покупаешь не пару кусочков ткани, а сотни метров.

Я.К.: Как отнеслись твоему новому занятию другие близкие: мама с папой, например?

Л.В.: Папа у меня строитель, директор собственной строительной фирмы. Причем, директор уже, наверное, лет двадцать. Он уважает кирпичи, стекло, пластик и трубы и (смеется) очень равнодушен к тканям и ниткам. Для него «Это все тряпки!». И все же он меня поддерживал, говорил: попробуй, может, что получится. Был, конечно, тяжелый период, когда я переживала: никто товар не покупает, не буду ничего делать!.. Думала даже взять и отнести на помойку все материалы, что мы накупили. Но с поддержкой мужа и папы дело, все же, переросло кризис начального этапа и стало развиваться. А мама моя – один из самых активных популяризаторов нашей продукции. Все ее подружки, знакомые, их дочки-внучки-племянницы знают про нашу марку. Она умудрилась найти несколько покупателей, даже когда ей пришлось лечь в больницу на лечение.

Я.К.: А что является для тебя наиболее сильным стимулом не останавливаться?

Л.В.: Уже проделанный труд.

Я.К.: Раз уж залез со своим рюкзаком высоко-высоко, то не добраться до самой вершины как-то обидно, да?

Л.В.: Да, особенно, если видишь перспективу. Ты можешь сделать следующий шаг и – ты даже видишь место, куда можешь ступить дальше! И вспоминая все, что уже проделано, продвигаешься вперед, а там оказывается место для следующего шага. Ведь, по сути, мы начинали с нуля: поставщиков не знали – ни тканей, ни фурнитуры, саму конструкцию долго разрабатывали и тестировали.

Я.К.: Пришлось все собрать воедино.

Л.В.: Да, как первопроходцы, опытным путем. В результате у наших слингов есть объективные преимущества: во-первых, конструкция, во-вторых, высокое качество пошива, и в-третьих (хотя этот пункт замечают первым), – уникальные дизайны, благодаря которым мы смогли заявить о себе сразу: нас быстро заметили, стали интересоваться и покупать. Мы получаем очень хорошие оценки от покупателей и дилеров.

Я.К.: В какой форме? В особенности, если с тобой они непосредственно не контактируют.

Л.В.: Они пишут на электронную почту, а еще мы ведем свою тему на форуме «Слингоконсультант». Мы решили, что у нас будет такая официальная площадка для общения с народом, и просим покупателей, чтобы они оставляли там свои фотографии в наших рюкзачках и слингах, писали отзывы. Кто-то шлет сообщения по e-mail, – это хорошо, конечно, – они не всегда доходят до форума: там нужна регистрация и так далее. Но все равно очень приятно получать такие комментарии: «Спасибо, что вы думаете о наших спинах и заботитесь о наших детях!». Бывает, трогает до слез.

Я.К.: То есть твой рюкзак или слинг – это реальная забота о здоровье клиента. Помимо дизайна.

Л.В.: Увы, без дизайнов эргономика наша не продавалась. У меня муж мыслит исключительно по-мужски: «Все! Кроме правильной конструкции не надо ничего, ее оценят!» – Оказалось, ничего подобного. Никакая конструкция сама себя не продает. В итоге те пробные образцы, которые мы сшили без дизайнов, были проданы в количестве одного или двух экземпляров. И мы свернули их изготовление. А тем, кто их у нас все-таки приобрел, мы потом поменяли на новые красивые модели, и наши клиенты были безумно счастливы. Женщине предлагать без дизайна что-либо вообще бесполезно.

Я.К.: А наши, отечественные материалы (ткани и фурнитура) – в какой степени подходят для изготовления такого товара? Или это чаще импорт?

Л.В.: Есть несколько фабрик, которые действительно производят достойный продукт. Но, как правило, предприятие заряжает определенный ассортимент. И если ты не хочешь держаться исключительно в этих рамках, приходится искать других поставщиков. Наверное, их поиск – это пятьдесят процентов моего времени, если не больше.

Я.К.: Поиск обусловлен стремлением максимально диверсифицировать товар? Людей в той же Москве живет много, вкусы у всех разные…

Л.В.: Не в Москве – в России.

Я.К.: Да, я мыслю пока более мелкими категориями.

Л.В.: Это даже различные климатические пояса.

Я.К.: Слинги для Сочи и Красноярска, наверняка, отличаются.

Л.В.: Каждому свое. Например, Мурманск запросто может выбрать флисовую модель, которая подойдет им даже на самую жаркую летнюю пору. Потому что самое жаркое там – плюс двадцать-двадцать два на солнышке. А Краснодар требует, чтобы модели были даже без кармана, только на хлопке, главное, чтобы была максимально тонкая спинка. Потому что зима на юге какая-то мимолетная и непонятная, а основное время – жаркое.

Я.К.: Ты работаешь уже с учетом требований региональных заказчиков.

Л.В.: Да, мне нужно предложить подходящий товар и тем, и другим.

Я.К.: А с какими регионами ты работаешь? Это вся Россия или какая-то ее часть? Ты продаешь через своих представителей?

Л.В.: Я занимаюсь оптовыми продажами около года, пока в рамках России. Думаю, дальше будем делать для Казахстана и Украины, других стран СНГ.

Я.К.: Каким образом можно стать твоим дилером? Откуда мамы из глубинки, где интернет пока не особенно распространен, узнают о твоих рюкзачках?

Л.В.: Благодаря «сарафанному радио». Кроме того, покупатели носят нашу продукцию, а на ней есть логотип. Лично я нашла только одного дилера и договорилась о сотрудничестве. Остальные приходят сами, стучатся, спрашивают. У нас есть представители в Питере, Смоленске, Томске, Хабаровске, Орле, Уфе, Таганроге и других городах. Уверена, это не предел.

Я.К.: Я спрашиваю потому, что перспектива очевидна: ведь процесс деторождения – это неотъемлемая часть жизни миллионов людей, на нее не влияет ни мода, ни какие-либо другие вещи. Соответственно, твой товар наверняка будет востребован. Тем более что реальных специалистов в этой области – еще поискать. Мало кто прочтет книгу по теории рюкзакостроения, потом возьмет в руки иголку с ниткой и методом проб и ошибок создаст что-то стоящее. Конечно, энтузиасты есть, но их единицы. Иначе все бы уж давно ходили с такими приспособлениями.

Л.В.: Конечно, желающие есть. Но у нас все еще сильно развито представление о маме как о женщине с коляской, не покидающей территорию двора.

Я.К.: Проделан большой путь, и у тебя наверняка есть какие-то планы и перспективы, связанные со слингобизнесом, расширением и развитием производства. Каковы они?

Л.В.: В декабре 2010-го мы запустили в производство специальную удобную одежду для кормления – это модели с потайными прорезями, спрятанными в области груди, чтобы можно было аккуратно и абсолютно незаметно для окружающих быстро покормить ребенка, когда ему это нужно. Такая одежда дает больше свободы передвижения для кормящей мамы. Также этой весной мы начали выпуск слингокурток из мембранной ткани со специальной вставкой: мама с малышом в слинге может быстро надеть ее, не тратя дополнительного времени на одевание себя и ребенка по отдельности, и пойти по делам или на прогулку. Малыши не особенно любят процесс одевания, а их принято наряжать во множество одежек, растягивая «удовольствие». Еще мы начали пошив новой модели рюкзачка и подготовили летнюю коллекцию одежды для мам – мне в свое время очень не хватало бюджетных платьев и сарафанов.

Я.К.: То есть, помимо планов, которые касаются распространения уже выпускаемой продукции, стратегически тебе как молодой маме нужно спрашивать себя: а что мне еще неудобно в текущей ситуации? что меня не устраивает?

Л.В.: Да. И важно, конечно же, услышать мнение других мам: чего им не хватает, что еще хотелось бы улучшить.

Я.К.: Тогда получается, что все дело в умении правильно задать вопрос.

Л.В.: Это общение и творчество. Это удовольствие.

Я.К.: Вот и ответ на мой вопрос о том, где заканчивается труд. Так чем же для тебя теперь является бизнес: подспорьем во время отпуска по уходу за ребенком или чем-то большим? Как ты относишься к своей прежней деятельности теперь – растя сына, развивая слингопроизводство и видя перед собой новые горизонты?

Л.В.: Контрактная логистика, в которой я работала до декретного отпуска, - очень мужской бизнес. Я недавно наткнулась на статью о том, что карьеризм – это удел мужчин. Женщина, которая не обременена семьей и детьми, зачастую втягивается и начинает (по крайней мере, у меня так было) погоню за карьерным успехом. Это не мое.

Я.К.: Можно ли это расценивать как принятие некой роли, которая тебе не очень подходит?

Л.В.: По сути, да. Хотя я проделала путь от секретаря до начальника отдела продаж в логистике, мне кажется очень органичным заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас. Мне нравится работать с тканями, подбирать их, придумывать модели, я рада, что связана с самой женственной стороной жизни – материнством и детством. Еще я испытываю большую гордость от того, что у нас высокое качество. Очень интересно планировать развитие марки – раньше я делала это как начальник отдела продаж.

Я.К.: В тебе хороший сейлз сочетается с мамой и творческим человеком.

Л.В.: Я считаю это гораздо более естественным, чем просиживание в офисе с девяти до шести, поездки на склады, просчет размеров паллет, количества погрузчиков и прочее.

Я.К.: Твой бизнес избавляет тебя от необходимости заниматься мужским делом. Наоборот, ты в полной мере чувствуешь себя женщиной, при этом способной на многое, даже сидя дома с ребенком. Среди твоего ближайшего окружения – подруг, знакомых, родственниц, - есть еще молодые мамы, занимающиеся чем-либо подобным?

Л.В.: У меня есть пока одна такая же деятельная знакомая, которая тоже открывает свое дело. В отпуске по уходу за ребенком это может быть как хобби – одна из подруг занимается продажей косметики Mary Kay, с удовольствием ездит на презентации, для нее это отчасти развлечение. Она отдыхает, отвлекается от дома и зарабатывает себе на какие-то женские штучки. Другая создает красивые открытки, но это скорее удовольствие, чем заработок. Это отдушина, которая делает богаче и разнообразнее их жизнь, и я считаю, что они гораздо дальше продвинулись, чем те мамы, которые просто сидят с ребенком, устают от однообразия и страдают от того, что не выходят за пределы двора.

Я.К.: Твое пожелание – маме, которая ощущает себя способной на большее, чем просто пребывание в отпуске по уходу за ребенком.

Л.В.: Прислушиваться к себе – и действовать.

Впервые статья была опубликована на Executive.ru 14 ноября 2011 года в рубрике «Творчество без купюр»